Сила притяжения

Голова парня гадко кружилась, а рот онемел от боли или избытка никотина. Давид запрокинул подбородок и зажмурился, выталкивая воздух из горла. Тяжелый, колючий, серый, живой. Который клубился и двигался, рос вокруг его головы и туманил, так спасительно, мягко и ласково.

Устал. Он так устал. Молчать. Притворяться. Делать вид, что всё замечательно. Но пока иного пути не было. Потушив очередную сигарету, Давид отступил глубже во мрак балкона, чтобы потом уйти также незаметно, как и пришёл.

Глава семнадцатая

Глава семнадцатая

Юлиан

В бесконечной череде учёбы, работы и музыки важно одно — не потерять себя. Эту простую истину когда-то давно с самым серьёзным видом поведал мне отец. И я это запомнил. Я вообще старался прислушиваться к тому, что говорили мне родители. Полезный навык, знаете ли, особенно, когда предки начинали что-то предъявлять. Они наехали — а ты им раз, и ответочку, из их же утверждений. От мамы, правда, в минуты праведного гнева, вместо аргумента, мог прилететь подзатыльник, но клянусь, её лицо в эти моменты стоило всего. И даже испорченной причёски.

В общем, в какой-то момент и мы решили сделать перерыв и отдохнуть от бесконечных репетиций, составлений сценариев и написания музыки. Аня, конечно, сопротивлялась, но слабо и, в конце концов, я убедил её немного перевести дыхание и размять мозги.

Так что в один из вечеров мы расположились в её гостиной и решили сделать что? Правильно — сыграть в очередную настольную игру. Благо этого добра в доме Данчуков было хоть отбавляй.

И вот я сидел на полу перед низким журнальным столиком, и наблюдал за выражением полной сосредоточенности на лице Ани. Еще я отчаянно пытался сдержать самодовольную усмешку, которая так и норовила забраться на моё лицо. Мы играли где-то десять минут, и я уже уделал свою лучшую подругу. Я помнил первый раз, когда мы играли в «четыре в ряд» и Данчук обыграла меня в считанные минуты. С тех пор я решительно настроился каждый раз побеждать девушку.

Аня задумалась, держа фишку над пластмассовой решёткой, готовая уже опустить ее в слот, когда она, наконец, поняла. Её рот приоткрылся, когда она взглядом обвела доску и увидела мою категорическую победу. Тут я уже не выдержал и рассмеялся.

— Ты жулик!

С этими словами Аня кинула в меня фишку, которая отлетела от моего лба и упала куда-то на пол. Но от этого я лишь сильнее рассмеялся, держась одной рукой за живот, а другой — за журнальный столик, чтобы не сползти на пол. Аня же, наоборот, толкнула меня, и мы оба полетели на пол. Благо, падать было недалеко.

Мы приземлились в виде спутанного, истерично смеющегося клубка, наши плечи содрогались от смеха, и я почти не замечал веса своей подруги, которая оседлала мою талию.

Почти.

В последнее время между нами возникало странное напряжение, некая тяжесть в воздухе, которая продлевала молчание. Взгляды и прикосновения — такого рода моменты, из-за которых мое сердце почему-то начинало биться так, словно норовило вот-вот выпрыгнуть из груди.

Я не был уверен, происходило это только в моей голове, или Аня это тоже чувствовала. Но мне в любом случае нравилось напряжение и адреналин, бегущие по моим венам, когда мы находились рядом друг с другом. Мне нравилось быть с Данчук ещё с тех пор, как были детьми, но это… это было другое…

Это было лучше.

— Ты такая задница, — возмущалась между тем Аня, легонько ударяя меня по груди, — Я должна была выиграть в этот раз!

На это я лишь вопросительно выгнул бровь:

— Ты хочешь, чтобы я позволил тебе победить?

Аня прищурилась, и прежде чем я успел её остановить, девушка защекотала мой бок. Я громко и несдержанно засмеялся, пытаясь вырваться из её хватки, но подруга продемонстрировала неожиданную силу, прижимая меня к полу. И я действительно не мог дышать.

Наши тела соприкасались, а лица были всего в нескольких сантиметрах друг от друга. И все веселье, казалось, исчезло в каком-то невидимом вакууме, когда наши взгляды встретились. Я смотрел в её голубые глаза с зелёными вкраплениями, которые я знал так хорошо, что мог ориентироваться в этих омутах, как звёздочет — в небе. И мою грудную клетку наполняло какое-то отчаяние, и нечто, похожее на желание.

«Ты залип», — шепнул мне внутренний голос, вынуждая отстраниться. Я послушался его, потому что краем воспалённого мозга понимал, что момент, кажется, несколько утратил свою невинность. Всё же одно я не мог отрицать — чем старше мы становились, тем более странными казались наши игры. Это не я додумался, это мне Колян сообщил. Добавив, что мы с Данчук в такие моменты кажемся максимально странными. Разнополые друзья, которые чуть ли не спят в одной постели. Хотя, почему чуть? Так ведь и было. И нам это нравилось.

Вот только…

— Что случилось?

Заметив, как я застыл, что со мной нередко случалось в минуты задумчивости, Аня чуть отстранилась, глядя на меня с вежливым любопытством, на дне которого плескалось опасение. Она волновалась? Из-за чего?

И вот оно. Снова. Навязчивая мысль. У кого-нибудь ещё в мире были такие волшебные завораживающие глаза? «Ты снова залип» — опять пробубнил мой внутренний голос. Но они сейчас почти зелёные! «Протест принимается», — кажется, моё подсознание смирилось с поражением.

Стряхнув с себя всё это и отбросив ненужные мысли, я покачал головой, осторожно ссаживая с себя девушку. Тело слушалось с трудом, словно не соглашаясь с тем, в чём меня убеждал такой правильный разум. И правильно делал, между прочим.

— Ничего. Просто ты тяжёлая, — хмыкнув, заявил я, запуская пальцы в свои волосы и ероша их.

Аня знала, что я так делал, когда нервничал. Чтобы отвлечь её от этого факта, я прибегнул к запрещённому приёму — намекнул барышне на её вес. Сработало, как всегда, безотказно.

— Ну ты и гад! — замахнулась на меня девушка, но я с хохотом увернулся.

Сердце грохотало в груди, но становилось уже легче. И я, кажется, понял, в чём было дело. Аня, как это ни странно, была девушкой. Весьма красивой. Не то, чтобы для меня это было открытием — я всё же не круглый идиот. Но она была такой…и от неё так пахло. В общем, не удивительно, что моё тело реагировало вполне определённым образом. Физиология — она вечна, и появилась на свет задолго до такого понятия, как дружба. Телу не объяснить, что есть девушки, которых трогать нельзя. Но мозг — другое дело. С ним можно договориться. Он был гарантией того, что глупое тело не накосячит.

*****

Анна

Я смотрела на него — и не могла сдержать улыбки. Облегчённой. Потому что поняла, что, кажется, он не заметил. Как заколотилось моё сердце от того, что в какой-то момент мы стали друг к другу непозволительно близко. Так, как друзьям, пусть и близким, было стоять не положено. Как я позволяла Давиду. Правильно, нужно было думать о своём парне. И почему мы не додумались пригласить их с Наташей? Посидели бы вчетвером. Устроили бы себе двоёное свидание. Нет, всё-таки я была какой-то неправильной девушкой. Или просто до сих пор не привыкла, что был ещё кто-то, с чьим мнением нужно было считаться, и кого пора было уже начать-таки вписывать в свой график. А то вон чего гормоны творили — уже какие-то странные, далёкие от невинных порывы проснулись в отношении лучшего, блин, друга.

Чтобы как-то сгладить неловкость, если она всё же возникла, я предложила:

— Чаю?

И, не дожидаясь ответа, поспешила на кухню, предоставив Юлику выбор — идти за мной или остаться в гостиной. Друг выбрал первый вариант, занимая место за небольшой барной стойкой, которая отделяла зону готовки от большого обеденного стола. Присев на высокий стул, тот начал наблюдать за моими нехитрыми манипуляциями. Поставив чайник, я потянулась за банками с чаем. Папа любил, когда я заваривала его для всей семьи. Он говорил, что в такие моменты я похожа на ведьму — беру щепотку того, немного этого, веточку мяты срезаю с кустов, что-то пошепчу, подумаю — и вуаля, зелье готово. Шучу, на самом деле, ничего я не шептала. А замешивать разные виды чая и травок вот что-то одно — да, любила это дело. Так же куда вкуснее, чем покупать уже готовые сборы, да ещё и в пакетиках. Нет, всё ручками своими.