Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 31 из 32



Колль сверзился наземь, но потянул за собой ярла. Они покатились, сжимая друг друга в объятьях. Харальд знал, что в этой борьбе Колль его сильнее. Из последних сил ярл оттолкнул его и подхватил с земли секиру. Конунг же поднял свой меч левой рукой. Они кинулись друг на друга, и Колль нанес удар, который поразил пустоту. Ибо в этот миг Харальд прянул на колени и вонзил секиру в низ живота конунга. Колль сильно вздрогнул, хотел достать ярла мечом, но повалился, как истукан. Кровь струилась из конунга ключом, и с ней уходила его непомерная сила. Харальд припал к нему и поднял его голову. Он видел, как бледнеет и застывает лицо Колля, но жизнь долго не покидала его могучего тела.

– Меня погубила моя же гордыня, – простонал конунг. – А ведь могли встретиться, как родичи, Харальд…

– Мы простимся как братья, Колль, – ответил растроганный ярл.

После этого Колль конунг призвал своих гридей и сказал им, что Харальд ярл одолел его в честном бою. Пусть же никто из родных – ни брат, ни сестра – не мстит за его гибель. Людям со своих кораблей он наказал быть верными ярлу, если тот возьмет их на службу. Харальда же конунг просил защитить права его малолетнего сына Торстейна. И, уже закатывая глаза, прохрипел, что если род его угаснет, он завещает власть в Согне Харальду или его потомкам.

Тут Колль Могучий впал в забытье и умер. К Харальду ярлу, по их уговору, перешли два корабля конунга. В память о поединке ярл забрал большой меч Колля и медвежью голову, которая была насажена на небольшой, но прочный шлем. Люди поздравляли его с победой, достойной зятя Харальда Боевого Зуба. Но Харальд ярл их не слышал: перед глазами все плыло, из многих ран шла кровь, и радость была омрачена печалью. Позднее Браги, ставший искусным скальдом121 и видевший этот поединок, так воспел его в своей драпе о Харальде ярле:

Конунг норгов рьяно

Ломит кости ярлу,

Славно цепом стали

След ему оставив.

Ярл владельца злата

Яро повергает,

Рогачом ран чрево

Он ему пронзает122.

«Ну, разве это не безумие, когда люди убивают друг друга, чтобы только перед смертью вспомнить о своем родстве?! Ладно бы Харальд и этот Колль желали разрешить важный спор о родовой земле или отцовском наследстве! Так нет же, один бился ради такого ненадежного дара, как девичья любовь, другой – из пустого тщеславия, которое глупцы и поэты называют честью!».

LXIV

После победы над Коллем конунгом Харальд ярл предложил его людям, сведущим в морском деле и плававшим на новых кораблях, поступить к нему на службу. Он обещал им долю в добыче, не меньшую, чем платил конунг, и содержание, достойное гридей ярла. Многие из тех, кто не имел жен и детей, решили перейти к нему. А самой большой удачей для Харальда ярла стало то, что он поладил с кормчими новых кораблей. Вальгард Рыжий, сын Сигвата с Болот, и Транд Лысый, сын Ламби Тихого, согласились послужить ярлу за тройную долю добычи в походе и двойное содержание зимой. Тогда же он дал имя своим новым кораблям. Больший корабль ярл назвал «Драконом», а тот, что поменьше, – «Змеем»123.



Харальд Суровый к Вендам велел людям Колля Могучего отвезти его тело в Согн. Он взял с них клятву передать родичам конунга и его гридям все, что произошло на острове Атлей. Затем Харальд говорил с Браги, сыном Бодди, а также Хастингом и Гримольвом, сыновьями Гранмара. Он убедил их приехать к нему в середине лета, сказав, что, верно, будет неподалеку от Харальда конунга. Их троих и всех, кто был с ним, сын Хельги обязал никому не говорить о своем поединке с Коллем конунгом. Он сказал, что призовет их в свидетели, когда придет время.

Харальд ярл не возвратился в Ютланд, а направился к Селунду, где, как он думал, находится Харальд конунг. По прибытии на остров ярл узнал, что правитель уже посылал за ним и был недоволен, когда вестники не застали его дома. Сам полководец тем временем отплыл в Сканей, где должны были сойтись его войско и флот. Харальд Суровый к Вендам последовал за ним и, сойдя на берег, известил конунга о своем подходе. Но Харальд конунг решил выказать недовольство ярлу. Он не захотел увидеться с ним, а приказал остаться при кораблях.

LXV

Собрав свои силы в Сканей, Харальд Боевой Зуб повел свой хирд и пешую рать покорять Смоланд. Ярлов с боевыми кораблями он послал разорять с моря земли гаутов и свеев. Среди них был и Харальд Суровый к Вендам. Сын Хельги не хотел убивать людей, говоривших на том же языке и веривших в тех же богов, что и он сам. В походе он запретил своим воинам грабить и сжигать мирные селения. Далеко не всем из них это пришлось по нраву, но Харальд умел настоять на своем. Вскоре ярл убедился, что Оттар конунг и Инге конунг были готовы к нападению. Они оставили сильные отряды на побережье и, не вступая в битву с дружиной Харальда конунга, отходили в свои непроходимые леса, заманивая в них данов.

Тогда и сбылось многое из того, о чем Харальд ярл говорил Харальду конунгу. Знать и бонды Смоланда привычно платили выкуп за свою жизнь и свободу. Но они были послушны чужому конунгу не более чем пчелы лесному зверю, лезущему к ним за медом. Власть Харальда Боевого Зуба не простиралась дальше земли, занятой его войском. Стоило ему покинуть это место, как его слуги начинали пропадать, находя пристанище в ближнем болоте. Харальд конунг убивал врагов без счета, приносил пленных в жертву Одину, сжигал мятежные селения. Но гауты не желали признавать его власть и хранили верность Оттару Урожаю.

От того, что дела пошли не так, как он задумал, Харальд конунг становился все раздражительней. Он утратил прежнюю обходительность со знатными людьми, проявляя неподдельную заботу лишь о своем хирде. В глубине души Харальд конунг признавал свою неправоту, но не мог смириться с постигшей его неудачей. Это пробудило в нем прежде незнакомое чувство – досаду на себя самого, которую он изливал на других людей. Но возросшая гневливость и бранчливость конунга вызвала пересуды хевдингов, о которых ему доносил всеведущий Бруне. Чтобы вернуть приязнь своих ярлов и херсиров, Харальд конунг созвал их на пир в Сканей. Сын Хельги одним из последних получил приглашение от конунга.

LXVI

Ярл Харальд Суровый к Вендам понимал, какие думы тревожат конунга Харальда Боевого Зуба, поэтому не искал с ним ни встречи, ни ссоры. Он уже знал, что на пир приехали сваты от Асмунда конунга, и что Харальд конунг отправил в Хлейдр корабль за своей сестрой. Но ничто не могло вывести из себя сына Хельги, даже когда его посадили среди менее знатных гостей. Харальд ярл спокойно ожидал, когда Харальд конунг первым заговорит с ним по делу, известному им обоим. Он уже повидал прибывших Браги и сыновей Гранмара и сговорился с ними.

Два дня Харальд конунг обходил его своим вниманием, словно не замечая среди гостей. На третий день в палату вошла Герута, которую брат сам возвел на женское место, дав сватам Асмунда конунга хорошо рассмотреть ее красоту. Когда смолкли здравицы в ее честь, конунг удостоил взглядом и сына Хельги. Будто нежданно встретив его после долгой разлуки, Харальд Боевой Зуб призвал всех поднять чашу за храброго Харальда ярла. Затем, смахнув брагу с длинных густых усов и огладив слегка поседевшую бороду, конунг торжественно возвестил:

– Говорят, что всякий отважен, защищая свою жизнь, кто бы ни напал на него. Но истинно храбрым я назову мужа, готового биться с любым ради добычи и славы. Если кто-то посмеет утверждать, будто Харальд, сын Хельги, не из таких удальцов, я первый зарублю его своим мечом. Мой отец, да пирует он вечно в Вальхалле, говорил мне, что слову Харальда можно верить, как руке друга. Многие из вас, верно, помнят об их уговоре, заключенном три зимы назад. Всем ведомо, что ярл сразил двух конунгов. Пусть расскажет нам, как одолел третьего!

121

Скальд – слово, первоначально обозначавшее авторство стихов, затем перенесенное на тех, кто слагает их в честь правителя, и, наконец, ставшее званием людей, искусных в поэзии. Данное умение воспринималось как талант человека, но не его ремесло. Поэтому скальд – это не профессиональный поэт, а любой человек, который сочиняет достопамятные стихи.

122

Древнескандинавскую поэзию (как эддическую, так и скальдическую) богато украшали поэтические фигуры – хейти («название») и кеннинги («обозначение»). Хейти – образный заменитель существительного обычной речи, т.е. поэтический синоним (например, «пучина» вместо «моря»). Кеннинг заменял существительное обычной речи двумя или несколькими существительными, из которых следующее определяло предыдущее (например, «конь моря» – корабль). Цеп стали – меч. Владелец злата – конунг. Рогач ран – секира.

123

Скандинавы имели обыкновение давать имена своим кораблям по названию зверей, деревянные изображения которых украшали форштевни их судов.