Страница 4 из 5
— Однако, мой семантический анализ не находит никакой «надуманности» в переживаниях автора сонета и молодого человека, описанных в сонете 29. Ибо он действительно несчастен и одинок, так как отлучён не только от двора, где его возлюбленная придворная фрейлина, но и разлучён со своей возлюбленной по приказу королевы.
Элизабет Харрис Сагейзер (Elizabeth Harris Sagaser) выделяет 29-й сонет среди других сонетов «елизаветинской эпохи» тем, что в нем автор, повествующий от имени 3-го лица, то есть молодого человека, является главным объектом внимания читателя. Что отличает монет 29 от многих любовных сонетов того времени, полностью сосредоточенных на объекте любви повествующего или же сокровенных желаниях поэта, как автора. От этого у читателя создаётся впечатление, что стихотворение посвящено женщине, а не повествующему. Однако, Элизабет Харрис Сагейзер (Elizabeth Harris Sagaser) подчёркивает: «Я не имею в виду это... то есть (эти стихи), которые сами по себе о «конкретных» возлюбленных. Но они (возлюбленные), действительно притворяются, и в этом разница». Таким образом она объясняет основное различие, именно то, что сонет 29 значительно отличается от большинства любовных объектно-ориентированных сонетов того времени.
Автор, повествующий от лица молодого человека в Сонете 29 прямым образом признается, что результаты его жизненного опыта остаются его собственными, несмотря на то что независимо от этого он делает в последних двух строчках окончательный вывод. Который звучит на эмоциональном подъёме, как гимн вечной любви.
Тема любви у большинства авторов той эпохи была направлена на то, чтобы прежде всего «задаться вопросом» любви. Что означает, что, хотя большая часть поэтических произведений того времени «искусственно камуфлировалась» авторами под любовную тему, но несмотря на это, в сонете 29 автор, абсолютно «не пытается проделать такое же».
Из аргументаций Элизабет Харрис Сагейзер (Elizabeth Harris Sagaser) становится ясно, что отличительной особенностью этот сонета, является сосредоточение внимания читателя автором сонета на повествующего влюблённого человека, а сонет посвящён эмоциям и переживаниям автора, а не возлюбленного. По мнению, критиков инсайдеров, Элизабет Харрис Сагейзер (Elizabeth Harris Sagaser) обращает внимание на отсутствие категории конкретного времени в последовательности повествования, как «тогда» или «затем», некий временной переход в сюжете сонета 29, от определенного момента: не прошедшего момента, а настоящего (Sasager, Elizabeth H. «Shakespeare's Sweet Leaves: Mourning, Pleasure, and the Triumph of Thought in the Renaissance Love Lyric», English Literary History, The Johns Hopkins University Press 61.1 (1994): 1-26. JSTOR. Web. 27 Oct. 2009).
Можно ли говорить о реальных религиозных ссылках, которые, как могло бы показаться читателю, присутствуют в тексте сонета 29. Например: вначале повествующий заявляет, «к небесам, оглохшим с тревогой в бесполезных стенаньях, я взываю». А ниже тон отчуждения полностью пропадает и повествующий декларирует своё чувство торжества «как жаворонок, появившись на рассвете раннем…над землёй мрачной распевал гимны», отнюдь, не псалмы, а именно гимны! Где автор сонета осознанно создаёт контраст. Далее автор усиливая созданный контраст словами, символизирующими возрождение «у врат рая» влюблённого молодого человека. Некоторым читателям могло бы показаться, что глухие небеса, вначале не слышат взывания «в бесполезных стенаньях». Душевные страдания повествующего оставались без ответа, но вдруг, небеса смиловались, обретя способность услышать его мольбы. Критики сходятся в одном мнении в своих дискуссионных эссе и публикациях, что в Сонете 29 нет религиозной темы, а также отмечают отсутствие каких-либо ссылок на бога. Несмотря на то, что в ходе повествования, молодой человек находящийся на грани отчаяния упоминает о небесах и райских вратах. Давайте разберёмся в историческом контексте вышеупомянутых символов «жаворонок» и «у врат рая».
В европейской поэзии Нового времени от Сидни до Шекспира и Элиота Филомела означает соловья или жаворонка, либо в прямом значении, либо как символ творческого начала, воплощение истинного поэта.
Краткая справка.
Филомела — персонаж древнегреческой мифологии, дочь царя Афин Пандиона и Зевксиппы, сестра Прокны, Эрехтея и Бута. Ласточку, Пандиониду упоминают уже Гесиод и Сапфо. Миф о ней локализуется либо в Фокиде, либо во Фракии. Жила в Давлиде. Вторая жена Терея, который вырезал ей язык. Чтобы избежать преследований Терея, превратилась в ласточку в городе Давлиде (в другом варианте — в соловья). По другой версии мифа, Филомела, дочь царя Афин, была у своей сестры, Прокны, жены царя Фокиды, Терея. Терей подверг Филомелу насилию, и, чтобы скрыть своё преступление, вырвал у неё язык. Филомела рассказала об этом сестре вышивкой на ткани. Разъярённая Прокна убила своего сына от Терея, Итиса и накормила мужа его мясом. Зевс превратил Филомелу в ласточку, Прокну — в соловья, а Терея — в удода. Более поздние источники (Овидий, Гигин и Аполлодор) в своих произведениях утверждали, что в соловья была превращена Филомела, а в ласточку — Прокна.
Жаворонок — атрибут Цереры (Деметры) богини земледелия, изобилия и земли в Древней Греции. Поэтический аллегорический символ, отражающий состояние ликования. По распространённым приметам, жаворонок весной прилетает первым, то есть он является предвестником весны или изменений. Жаворонок символизирует: союз земли и неба — из-за очень высокого полёта и стремительного приземления, юношеский пыл, порыв радости — утренний пение и полет жаворонка. Богословы считали пение жаворонка радостной молитвой, обращённой к Богу или раю обителью Бога. Как птицу почитаемую, жаворонка запрещалось употреблять в пищу, а убивать считалось грехом. Жаворонок поёт к ясной погоде (сидит, нахохлившись и не поёт, значит к грозе).
Развивая эту же мысль, Пол Рэмси (Paul Ramsey) продолжил утверждение темы: «Сонет 29 красноречиво говорит, что бог разочаровывает и, что молодой человек освобождается (от своих разочарований). Это означает, что стихотворение не религиозное в каноническом смысле слова, а скорее всего является своего рода религией». Рэмси продолжает: «…против этого неба, против Бога, установлено счастливое небо, где жаворонок поёт гимны. Эта поэма — гимн, прославляющий истину, объявленную выше религии». Таким образом, в то время, как Сонет 29 содержит некоторые религиозные ссылки, но Пол Рэмси (Paul Ramsey) утверждает, что «…эти ссылки на самом деле, по своему настрою — являются антирелигиозными» (Ramsey, Paul. The Fickle Glass: A Study of Shakespeare's So
Не могу согласиться с мнением некоторых критиков, что автор Сонет 29 в сюжете стихотворения показывает себя в состоянии неуверенного и отчуждённого человека, отчуждённого от общества людей. Что он, отражая в тексте сонета свою неудовлетворённость, некую пристыженность, якобы отчаянно завидует окружающим. Но это не так, на самом деле. Примитивные поведенческие шаблоны поведения и переживаний, которые ему приписывались, не были присущи автору сонетов. На самом деле, автор сонета самодостаточен, однако, без чувства самоуверенности, — чувство зависти ему не присуще. Аристократы и бастарды посещавшие постановки его пьес в театре «Глобус» любят его творчество и его , как автора. Они любят не того Шекспира, продавца солода и ростовщика, не умевшего даже писать. А Шекспира, их современника, написавшего гениальные пьесы. Ибо по размаху его творческого потенциала никто не был в состоянии его превзойти. Именно, этот факт вызывал неимоверную зависть, например: у его современника драматурга Грина, а позднее у писателя Бернарда Шоу!
В сюжете, автор сонета 29 в подсточечнике текста акцентирует внимание читателя на мысли, что чувства и переживания главного героя сонета уже некогда давно были пережиты им самим. Главный герой сонета, и есть, то самый предполагаемый молодой влюблённый адресант, к кому обращено это послание. Однозначно, в сюжетной линии сонета 29 прослеживается некое сопоставление переживаний, а также проведение автором сонета «параллели», сходного поворота судьбы, с некогда происшедшими и пережитыми событиями, самим автором сонета. Ибо, он на 17-ть лет старше предполагаемого адресанта. Очевиден факт, что они были друзьями с детства, так как воспитывались в доме у одного и того же опекуна сэра Уильяма Сесила, он же являлся отцом Роберта Сесила. Все они, были близко знакомы и дружили, поэтому их судьбы так тесно связаны!