Страница 5 из 13
– Ливий Кон тайно покинул свое поместье в Столице и скрылся в неизвестном направлении. Но кажется, нам известен его пункт назначения… – голос слуги чуть дрогнул.
– Кажется? Ты знаешь, что я не люблю неопределенностей. Подумай дважды, прежде чем высказать своё предположение.
– Я уже подумал, повелитель! – В тишине было слышно, как слуга облизнул пересохшие от волнения губы. – В городке Крабья Бухта, что близ императорской Гимназии в Каркахе, был зафрахтован летучий корабль. Его снаряжают для длительного путешествия.
– Так-так… Это уже становиться любопытным… Три дня назад Император тайно вызывал Ливия Кона, а теперь тот тайно покидает свои владения и фрахтует корабль на севере, где вот-вот закончится навигационный сезон…
– Все верно, мой повелитель!
– Значит, Ливий Кон получил известия об экспедиции Края… Нам нужен соглядатай на этом судне. Любой ценой. И уточни, сколько кораблей могут предоставить наши братья. Выполняй!
Слуга молча поклонился и вышел. Вскоре с вершины скалы взлетел сокол и устремился вдоль береговой линии на север. На его лапе было прочно закреплено письмо с подробными инструкциями, предназначавшееся агенту Ордена в Гимназии Карках.
Глава пятая, в которой Август и Кай слышат волчий вой
Август и Кай устроились в ветвях раскидистого тысячелетнего дуба, росшего в саду Каркаха. Ветви это могучего вечнозеленого дерева стали их излюбленным местом. Можно было пулять из рогатки в Гадиуса Жоя и оставаться при этом незамеченными; можно подслушивать разговоры старшеклассников, сидящих на скамейках неподалеку; в конце концов, можно просто бездельничать, свесив ноги и наблюдая за движением облаков сквозь листву. А еще можно было обсуждать всякие секретные вещи, и поиски тайного прохода из крепости более чем подходили под этот род занятий.
Гадиус Жой сделал за ребят большую часть работы. Три из четырех тайных ходов из Каркаха он перечеркнул, накарябав под каждым крестиком: «ЗОСЫПАН КОМНЯМИ». Четвертый же проход в тоннель остался без пометок.
– Как это мило со стороны старины Гадиуса! – съехидничал Кай и поудобней устроился на ветке дуба.
– Да, я даже испытываю некое подобие благодарности, – хохотнул в ответ Август, сидевший рядом. – Так, а где располагается последний выход?
Книжный лист изрядно потрепался за то время, что провел в сумке Гадиуса Жоя. Часть линий на старом рисунке истёрлась и стала плохо читаема. Август и Кай поочередно крутили бумагу, представляя в уме схему старой крепости, пока, наконец, Кай не сказал:
– Кажется, я понял, почему Гадиус не смог проверить этот проход. Просто туда нелегко пробраться.
– Ты думаешь, что он там? – Август с недоверием посмотрел на приятеля.
– Да, думаю, черт возьми! В офицерском дворике, где теперь живут учителя!
– И где ученикам запрещено появляться!
Ребята слезли с дуба и направились в запретную для учащихся часть Каркаха. В офицерском дворике жили только взрослые – директор, преподаватели и прочие работники Гимназии, а также совершеннолетние члены их семей. Все, кто не достиг шестнадцати лет, жили и обучались с прочими учениками. Таковы были правила, утвержденные при основании Гимназии двести лет назад.
Большую часть времени у входа в офицерский дворик дежурил Кнутиус Лай. Он служил штатным мастером телесных наказаний в Каркахе, но директор Констант Рум не являлся поклонником розог и большую часть времени Кнутиус сторожил проход к учительским покоям. От сидячего образа жизни он изрядно раздобрел и стал ленив, но по-прежнему был широк в плечах, а на руках бугрились мускулы. Поговаривали, что среди его предков были легендарные торкинги, наводившие ужас на всё северное побережье несколько веков назад.
Время от времени мастеру телесных наказаний приходилось выполнять свои прямые обязанности. Особенно нещадно он сек за воровство. Те из учеников, кому «посчастливилось» получить порцию розог, утверждали, что рука мастера по наказаниям все еще крепка.
– Вот он, на своём месте… Он и вправду стал ещё толще или мне кажется?
– Не знаю, – Август пожал плечами. Сейчас вес Кнутиуса Лая интересовал его меньше всего. – Что будем делать?
– Эх, нам бы мантию-невидимку или зелье для превращения, – сказал мечтательно Кай. – Тогда бы мы запросто пробрались мимо этого толстяка!
– Это все только в сказках! – нахмурился Август. Кай порой погружался в фантазии. – Нужно как-то отвлечь Кнутиуса Лая.
– Ты готов пожертвовать еще одним из подарков твоего отца?
Пим обладал самой идеальной репутацией среди ровесников Августа и Кая. Учителя восторгались его дисциплиной и самоотверженной тягой к знаниям, одноклассники всегда могли рассчитывать на его помощь с домашним заданием. Помимо этого Пим отлично фехтовал и увлекался астрономией. За это его прозвали Правильным. Прозвище так сильно приклеилось, что никто даже и не вспоминал его настоящую фамилию. Правильным он стал и для учителей. И все вышеперечисленные качества делали его идеальным сообщником только потому, что никому не придёт в голову в чем-то подозревать Правильного Пима! При условии, что его не поймают на месте. Но это уже мелочи, а о них мальчишки редко задумываются, когда втемяшивают очередной гениальный план себе в голову.
Август знал, чем заинтересовать Правильного Пима. Подарки с южных мелких морей – диковинные раковины – приводили идеального ученика в полнейший восторг. Он мог часами напролет прижимать цветную раковину к уху и слушать запечатанный в ней шум прибоя. И каждый раз возвращал раковину Августу с грустью в глазах.
Не было ничего проще, чем отыскать Правильного Пима среди сотен других мальчишек, заполонивших холл главного корпуса после последнего звонка. Нужно было лишь свернуть на неприметную лестницу у галереи с портретами прежних директоров Каркаха, затем пройти по длинному мосту до северной стены. Одну из старых башен облюбовали горбоклювые хохлоногие голуби. Пим навещал их каждый день после окончания занятий. Само собой, приходил он не с пустыми руками – его карманы были набиты горбушками хлеба.
Об этом увлечении знала вся школа, и иногда кто-нибудь из ребят составлял Правильному Пиму компанию. Пим крошил хлеб и протягивал его на раскрытой ладошке птицам. Горбоклювые голуби окружали руку, шумно хлопая крыльями. Этот трюк каждый раз вызывал восторг у зрителей. Особенно, учитывая тот факт, что ни у кого, кроме Пима, птицы хлеб с ладони не клевали.
Как-то раз во время завтрака Август заметил, что Пим выбирает корочки из корзины для хлеба, но не ест, а прячет в карман.
– Их легче сохранить до конца занятий. Мне с ними ещё два урока в кармане ходить.
С тех пор Август и Кай горбушки из хлебной корзинки не брали, хотя Кай очень их любил. Потом они поговорили с остальными ребятами из комнаты, и у Пима стало столько корочек, что набитые битком карманы штанов напоминали оттопыренные уши.
Пим уже крошил последний кусочек, когда ребята предложили ему одну из раковин в обмен на услугу и тот согласился без раздумий, чем немало удивил. Август и Кай рассчитывали на уговоры и торг с его стороны, но Пим просто выслушал план, кивнул и продолжил кормить горбоносых голубей.
***
Ближе к полудню жизнь в Каркахе начинала перетекать в обеденные залы. И чем ближе приближался этот славный час, тем интенсивней и необратимей становился процесс. Находись Империя в состоянии войны с каким-нибудь неспокойным северным соседом, то в обеденное время крепость можно было бы взять без единой капли крови, просто подперев двери столовой снаружи обыкновенным стулом. И неудивительно – директор Констант, выходец с юга, имел слабость к превосходно приготовленным блюдам. По его настоянию в Карках пригласили лучших поваров, которые могли приготовить из скудных северных продуктов настоящие кулинарные шедевры, просто засыпав все что можно приправами и специями. Вот, например, рыба всякой свежести с перцем и шафраном. Или уставшая от долгого перелета утка с перцем и шафраном. В общем – перец и шафран. И паприка, но редко и по большим праздникам.