Варщик

— Хватит устраивать цирк! Я же предупреждал, щенок!

Питон трёт лицо. Гербуха попала в глаза, и он ещё не видит оружие в моей руке. Отрезвляю нажатием на курок. Звук выстрела отбивается от стеклянной стены. Из дула тянется дым. По полу катится гильза. В пяти сантиметрах от правого уха Биты в кресле дырка. Прессованная кожа топорщится короткими ошмётками.

В комнате воцаряется тишина, не считая звона в ушах. Питон и Кумар переглядываются. Бита смотрит прямо. Улыбается. Не боится умирать? Ну значит умрёт…

— Чего ты хочешь? — спрашивает он.

— Дай слово! — говорю я и поправляю мушку, чтобы наверняка высадить ему мозги. — Дай слово, что не сделаешь меня разменной монетой! Я хочу стать раздающим!

— Хорошо! — Бита кивает и улыбается ещё шире. — Даю слово!

Глава 11. Битники

Возможность видеть материю. Это меня и спасло. Будь у Биты материя, он не испугался бы ствола. Напротив — разозлился и поступил ещё хуже. Он управлял бандой, кланом или братством… Они держали район и говорили про стычки с другими бандами. Умер какой-то Патрик, из чего следует, что смерти в их делах — обыденность. Я мог закончиться прямо в кабинете, но знал на кого навести ствол…

Энергетический или тепловой всплеск на первых уровнях развития ощущался слабо. Вторичная связь серого цвета между ловкостью и восприятием выглядела высохшей веткой на ярком дереве материи. Я не только не почувствовал её, потому что был слишком возбужден и взвинчен. Но и не сразу заметил. Серый — цвет неприметный.

Вторичная характеристика лёгкое оружие повышена до — 1.

Общий объём материи увеличен до — 2,45 относительных единиц.

Дать слово. Я попросил Биту дать слово. Не самая надёжная вещь… В моём мире опираться на слово в серьёзных делах, значит быстро скатиться в помойную яму и зарыться в бумажках от судебных приставов. Товар привозят по накладным, долг исполняют по повестке, сделки заключают по договорам. Но, не всегда так.

Встречаются исключения. Если разбирать поведение некоторых людей по теории психоанализа Фрейда, то их «Супер-Эго» доминирует над остальными компонентами психики. Моральные принципы, религиозные установки, запреты, нормы поведения. Проще говоря, они хорошо воспитаны, они чтут собственный кодекс, у них есть совесть. И Бита — такой человек. Я понял это по глазам и улыбке, с которой он смотрел поверх направленного ствола. Бита скорее совершит обратную глупость — разорвёт бумажный договор, если посчитает партнёра предателем — но не нарушит слово.

Да и что мне оставалось? Попросить, чтобы Бита под дулом пистолета написал расписку? А потом мы бы съездили к нотариусу, где уполномоченный заверил её печатью?

Хорошо, что я подобрал в том переулке пистолет Розового и позаботился привязать его к ноге перед выходом. Чуйка не подвела…

Лифт с двадцатого этажа опустился прямиком на минус третий. Что интересно, кнопок для подземных этажей не было. Питон приложил к панели управления чип, лифт поехал. Двери открылись, но не выпустили. Впереди нарисовалась ещё одна дверь. Железная, надёжная. Питон набрал код, и мы вошли в бункер.

В коридоре пахло сыростью. Продолговатые плафоны окрасили стены белым светом. Шаги отбивались эхом, улетая вглубь подземелья.

— Ну и кренделя ты выкидываешь, малой, — сказал Питон, сворачивая по коридору направо. — Странно, что до семнадцати лет дожил. С таким-то нравом.

— Ага, — хмыкнул я. — Реже буду встречать упырей, которые спешат посадить ребёнка на цепь. Целее буду.

Питон повернулся и посмотрел на меня с надменной улыбочкой:

— Не напрягайся так сильно. Обделаешься.

Этому козлу я не побрезговал бы выстрелить в спину. Он печётся за судьбу братства. Это понятно. Из разговора я понял, что их прижали. Проблемы с деньгами, долги. Кто-то требовал от них денег и грозился забрать территорию. Но разве это повод ломать человеку жизнь?!

— Главное, что ты выкрутился, — Питон остановился у двери с окошком за сетчатой решёткой. — Всегда найдётся тот, кто подкинет тебе тарелку с дерьмом, чтобы съесть твою порцию. Человека определяет то, как он поведёт себя в сложной ситуации. Ты справился. Пока что справился…

Дверь открылась, в нос ударил запах тцина — самого сильнопахнущего компонента гербухи. Мы вошли внутрь и оказались в царстве алхимии… Хотя нет, скорее — в царстве химии…

Просторное помещение. Много света. В потолке вентиляционные дыры, гудят вентиляторы. Вдоль стены стоит длинный стол из нержавейки, на нём — коробки, пластмассовые емкости с мешалками, пресс, упаковочное устройство. На противоположной стене закреплены пластмассовые вёдра. Они прозрачные. Заполнены травами, порошками, настоями. Узнаю в них ингредиенты для гербухи.

— Привет, Сутулый!

— Чего тебе, Пит?! — не оборачиваясь, отвечает сгорбившийся мужик в голубом тряпичном халате.

— Помощника привёл, — Питон кивнул на меня, а затем на свободный стол. — Будет работать за вторым столом.

— Я привык работать один!

— Я знаю, — Питон посмотрел на меня и пожал плечами. — Он поможет с упаковкой товара. Ты же знаешь, у нас проблемы. Зачем тебе тратить лишнее время на возню с коробками, если это может сделать пацан?

Сутулый развернулся. Голова вжата в плечи, на спине горб. Он смотрел прищуренными глазами через очки и что-то жевал, шевеля усами. На вскидку, ему лет пятьдесят, но, скорее всего — младше. Мерзкий, неприятный и озлобленный он выглядел старше своих лет.

— На упаковку? — переспросил Сутулый.

— Ага.

— Ну ладно, — Сутулый указал пальцем на пустой стол и вернулся к работе. — Будет мешаться под ногами — вылетит пробкой!

Питон поспешил свалить, но я поймал его за рукав и нахмурил брови. Пожав плечами, он вытащил меня за дверь. Мы отошли к лифу, где Питон рассказал не самые приятные новости.

Без Сутулого не получится. Он человек неприятный, высокомерный и проблемный, но Бита слишком многим ему обязан. Босс работал с Сутулым с самого начала. Закрепился в городе и обзавёлся деньгами на его гербухе. Сутулый — уважаемый член братства. Относиться к нему полагалось подобающе.

— Не говори ему, чем ты занимаешься, — Питон перекинул зубочистку на другую сторону рта. — Он не будет спрашивать. Стой за своим столом и делай то, о чём вы договорились с Битой. Сутулый пускай думает, что ты просто упаковщик.

— Охренеть! — я развёл руки. — Теперь я не удивлён, почему вы в такой заднице торчите. Кто согласится делать с вами дела?!

— Не преувеличивай, малой! — Питон протянул мне пожёванную зубочистку. — Будешь?

— Пошёл ты!

— Ладно. Иди работай! И не критикуй работу Сутулого, а то мало ли…

Накипело. Я хотел послать Питона в задницу, но вовремя остановился. Не дал повода думать о себе, как о капризном ребёнке. Тем более, я уже согласился. Заключил договор с Битой и не мог отказаться. Мы договорились, что я буду улучшать двадцать процентов товара от всей продукции. Две коробки из десяти. Они дали мне место в лаборатории, обещали кредиты за работу и предоставили гербуху. Пришло время исполнять свои обязательства.

… … …

Работа с Сутулым оказалась не лучше рабства. Он готовил гербуху, засыпал конечный продукт в упаковочную машину, и та выплевывала на стол пакетики. Раньше Сутулый собирал их и укладывал в коробку, сейчас сметал рукой в сторону, будто крошки со стола. Некоторые пакеты оставались на столе, большая часть — падала на пол.

В глазах Сутулого я выглядел шестёркой. Или того хуже. Шнырём! Поднимал пакеты с пола, забирал удержавшиеся на краю и переносил на своё рабочее место. По легенде от меня требовалось проверить целостность каждого пакета, выборочно проверить вес товара и разбить собравшиеся комочки. Затем отсчитать полсотни, аккуратно уложить в коробочку и заклеить клейкой лентой. Если бы я не занимался чисткой гербухи, не выравнивал её баланс и не перераспределял компоненты, то большую часть времени плевал бы в потолок.