Бр. Драгонфлай

– Стоять на месте! Вы арестованы! – Патрульные набросились на меня сзади и, повалив на землю, стали заламывать руки, один из них наступил на голову и вдавил лицо в холодную лужу. В этот момент я не чувствовал боли, поэтому, не обращая на них никого внимания, все равно пытался встать и дальше идти к искорёженным машинам. Я не видел, как подбежали ещё двое полицейских, только слышал, что надо мной собралось уже несколько человек.

– Ты арестован! – крикнул полицейский, доставая наручники. Подоспевшие другие патрульные оттолкнули одного из своих, того, который выкручивал мне руки.

– Эй, ребята, постойте! Что случилось?

– Сейчас мы его упакуем и отвезём в отдел. Он превысил скорость, а на требование остановиться только прибавил газу и врезался в патрульный автомобиль с расчётом перевернуть его. Это покушение на полицейских! Но теперь мы его поймали! Ты слышишь, ублюдок? Как там тебя, Бруно Драгонфлай? – Швырнув водительское удостоверение мне в лицо, он убрал ботинок с головы.

– Вам нужно его отпустить! Я сержант полиции Маркус Кольт и беру его на себя! Отпустите, ему и так сегодня досталось!

– Сержант, вы в своём уме? Он разбил патрульный автомобиль вдребезги!

– Не волнуйся, страховая оплатит. Видите вон те машины? Если, конечно, можно назвать их так… Вот как раз сейчас там его жена и дочь! Они погибли, а ему теперь глубоко наплевать, даже если вы захотите его пристрелить! Что бы ты сделал, узнав, что твои жена и дочь мертвы? Посмотри ему в глаза, а затем посмотри в глаза тех, кто погиб в этой жуткой аварии! Нет?! Так что ещё раз прошу, отпустите!

Ухмылки двоих полицейских тут же полиняли, на побледневших лицах появилась растерянность.

– Простите их, мистер Бруно! Мы соболезнуем вашей утрате… Лучше бы вам этого не видеть, – с тяжестью произнёс Кольт.

– Иди к чёрту! – Потихоньку встав из лужи, я тяжело зашагал вперёд. Капли грязной воды стекали по исцарапанному асфальтом лицу и падали на подранную рубашку. Мерцание сине-красных огней мрачно освещали округу. Каждый шаг как молотом бил по сердцу, дрожь охватила всё тело. Куски автомобилей валялись повсюду, от места аварии доносился запах разлитого бензина. Я обошёл карету скорой помощи, и сердце застыло от ужаса. Из окна торчала переломанная рука Люсид, она была согнута неестественным образом. Её шея от сильного удара вывернулась в обратную сторону, и голова просочилась сквозь небольшое отверстие в руле. На лице была страшная гримаса, напоминавшая больше улыбку смерти, а тело изуродовано до неузнаваемости влетевшим в салон мотором. Кровь была повсюду, её сладковатый запах засел в горле. Маленькой Люси повезло не больше. Маленькое тело было вдоль и поперёк утыкано осколками стёкол, а весь салон больше походил на кровавое месиво. Меня охватил шок, тело ещё больше стало трясти от увиденного ужаса. Находясь в каком-то бреду, мой мозг отказывался поверить в произошедшее, я был как в дурмане. Голоса полицейских и врачей отдавались далёким эхом в ушах, а перед глазами стояла густая пелена. Я глядел на изувеченные тела, и у меня появилось огромное желание посмотреть на того ублюдка, который убил всю мою семью и разрушил жизнь! Но, заглянув в салон «Ягуара», я никого не обнаружил.

– За что? Мои девочки! Почему они, Господи? – Кровь застыла в жилах, ноги подкосились. Свалившись на четвереньки, я с истошным криком опустил голову к земле, и слёзы снова полились рекой по бледному лицу. Взяв холодную руку Люсид, я осторожно поднес её к своим губам и бережно поцеловал, затем, прижав к щеке, впитывал последние прикосновения её холодных пальцев.

– Простите меня! Это я виноват, что отпустил вас! Не надо было вам уезжать из дома! Это моя вина! Простите… Я не успел тебе подарить… – Рыдая, трясущимися руками я достал из кармана купленный подарок. Разорвав бумажную упаковку, я пустил её по ветру и, достав из деревянной коробочки ожерелье, надел его на изувеченную шею, аккуратно застегнув замок. Затем медленно поднёс свои потрескавшиеся губы к остывшему телу Люси и поцеловал её в лоб, поправил растрёпанные волосы и закрыл ей глаза.

– Простите! На вашем месте должен быть я! Моя малышка Люси! Где этот ублюдок, который въехал в неё? А? Где ты, сукин сын?! Если ты сдох, то воскресите, чтобы я мог тебя голыми руками уничтожить! Конченый ублюдок!.. Где он?! – Яростный крик вырвался из груди, ноздри расширились, нервно хватая воздух, а вены на лбу вздулись. Я бросил взгляд на обезображенные тела, тяжесть увиденного с силой сдавила грудь, затем в глазах резко потемнело, и сознание отключилось, погрузившись в темноту. Обессиленное и измученное тело мешком свалилось на асфальт, потеряв над собой контроль. Я пребывал в каком-то бреду, где ничто не имело никакого значения, где нет страха, боли, радости и злобы. Это был мир иллюзий, сотканный мозгом, чтобы защищать растерзанную душу.

– Носилки, скорее! Держись! Нам тут ещё одного трупа как раз не хватало!

Бригада медиков, находившаяся рядом, оперативно прибежала и, переложив меня на носилки, наспех отвезла к машине. Спустя некоторое время сознание понемногу стало возвращаться, и я начал приходить в себя. Оттянув залипшее веко, врач светил мне в глаз небольшим ярким фонариком, что ослепляло и вызывало сильное раздражение.

– Вы меня слышите? Мистер Бруно! Повторяйте за мной! Один, два, три. Мистер Бруно, мы отвезём вас домой. Вы слышите, мистер Бруно? – Далёкий голос эхом витал в голове.

– Да, слышу вас, – произнёс я уставшим и охрипшим голосом, пытаясь сосредоточиться и привстать, приподнялся, опираясь на затёкший локоть, но тот предательски соскочил с края, и я снова завалился на носилки.

– Лежите, мистер Бруно! Пока не вставайте. В глазах помутнения нет?

– Нет, только голова кружится немного. – Отвернувшись к шкафчику, я упёрся в него лбом, закрыв глаза. Подбородок затрясся, и, всхлипнув, я прикрыл лицо рукой. – Их больше нет… Я не могу поверить, что сегодня я расстался с самым дорогим на свете. Они погибли, оставив меня дальше жить и мучиться. И от этого становится только хуже. Я не хочу больше жить. Я хочу умереть вместе с ними! Вы даже не представляете, что они для меня значили! – Произнесённые с дрожью в голосе слова заставили слёзы литься без остановки. Тяжёлое дыхание с неконтролируемым всхлипыванием звучало как приговор.

– Мистер Бруно, постарайтесь расслабиться, дышите глубоко и ровно. Попробуйте хоть немного успокоиться и держитесь. Я соболезную вашей утрате… За годы работы многое повидал, но такое вижу впервые. Держитесь!

– Я не могу! – Поток солёных слез снова хлынул по бледно-белому лицу, скатываясь по щекам, падал вниз. Врач в белом халате и с медицинской повязкой на лице сидел напротив полицейского, и они, переглядываясь между собой, замолкли на несколько минут, тем самым дав мне возможность успокоиться и прийти немного в себя. Пока я прокручивал в голове мысли о потери близких, мне всё казалось ложью, будто это жестокая шутка. Судьба нанесла удар в самое сердце, от такого невозможно оправиться. Полицейский, взглянув в мои усталые глаза и положив руку на плечо, что-то пробормотал, но я почти ничего не слышал, ведь моя жизнь потеряла всякий смысл, а его слова были пустым звуком. Убитый горем, я молча уставился в окно, где в пустоте тёмных дорог даже изредка мелькающие фонарные столбы склонились и тоскливо освещали путь, словно сочувствуя и сопереживая мне.

– Мистер Бруно, у вас шоковое состояние… Мы… соболезнуем вашей утрате, – повторил он снова, будто ему больше нечего было сказать.

– Куда мы едем? – произнёс я охрипшим голосом, не отрывая глаз от окна.

– Мы отвезем вас домой, а сержант Кольт присмотрит, чтобы вы ничего плохого не натворили. Мы знаем, что сейчас вам очень тяжело, но вы просто обязаны жить ради них, не делайте глупостей. – Писклявый голос доктора раздражал, и хотелось, чтобы он заткнулся, но лень пересилила, и, ничего не сказав в ответ, я всего лишь отвернул голову от окна, уставившись на небольшой кислородный баллон. Машина свернула и, поскрипывая колесами, потихоньку стала притормаживать.