Бр. Драгонфлай

Воспоминания

Ничто не приносит так много страданий, как большое количество удовольствия; ничто так сильно не связывает, как безграничная свобода.

Бенджамин Франклин

Я, Бруно Драгонфлай, родился и вырос в прекрасном городе Мемфисе. Это завораживающее место притягивало людей как магнит, и те, кто хоть раз побывал в этом прекрасном городе, уже ни за что не хотели с ним расставаться. Спокойная и размеренная жизнь в то же время бурлила, как и кровь в жилах, и клеймом оставляла хорошие воспоминания об этом чудесном месте. Мой небольшой старый дом стоял на окраине этого города с изумительными видами на живописнейшие леса. Мне доставляло огромное удовольствие сидеть у берега близлежащего озера и просто наблюдать за его удивительным спокойствием. Как безмятежно небольшие волны неторопливо накатывали на берег и вдребезги разбивались о камни. Манящие пещеры тянули исследовать их неприкосновенный и таинственный мир. Я старался быть везде, но не дома, так как там было не всё гладко, и я в последнее время ощущал нарастающий негатив между мамой и отцом. Частые ссоры, скандалы по пустякам не давали мне покоя, и я запирал свою комнату, а сам вылезал через окно, спускался по сливной трубе на улицу, шёл на излюбленный берег озера и, немного успокоившись, возвращался обратно.

Я помню, как в школе нам показывали различные эксперименты по физике, и мне это жуть как нравилось. В средних классах к нам пришла молодая и веселая учительница с очаровательной улыбкой – преподавать физику. Это была Элизабет Вайнер. Мой интерес к предмету с каждым днём только рос, как росли и мои познания. Сама она ростом не слишком высокая, но с ярко выраженными, необычайно голубыми глазами, завораживающим голосом и доброй душой.

Наш класс был далек от списка «Форбс», и в него входили лишь дети из бедных семей, среднего звена и выходцев из Мексики. Я не был тем, кого можно запугать, но и в неприятности старался не лезть. По мне, так лучше переждать в каком-нибудь укромном местечке или скрыться из виду, пока всё не утихнет, и пойти себе со спокойной душой и целым телом. Ещё я помню, как некая обида закралась на ребят, которым доставалось всё необходимое по щелчку, в отличие от нас, которым всё приходилось доставать самостоятельно, начиная от обычной авторучки и заканчивая новомодными шмотками. В классе также были и отъявленные маленькие гангстеры, которым доставляло удовольствие над кем-нибудь поиздеваться и пошутить. Самый ярый из всех был Питер Коллинз. Блондин с зачёсанными набок волосами, с гордо приподнятой головой, всегда вальяжно ходил вместе со своей свитой по школе. Иногда избивал и унижал своих ровесников, а тем, кто помладше, просто раздавал подзатыльники для профилактики. Меня почему-то он называл Гарри, да и не только меня – все, кто ему не нравился, были Гарри, и неважно, как на самом деле кого зовут, Адам, Бруно, Томас, Джордж или ещё как-нибудь. Для Коллинза и его компашки мы все Гарри. Имя Гарри стало нарицательным, обозначающим, что ты неудачник.

– Эй, Гарр, дай нам пару баксов.

– Без проблем…

– Эй, Гарри, сгоняй за пивком!

– В два счёта…

Ух, как я их ненавидел и делал всё, чтобы не попадаться лишний раз им на глаза. В общем, школа была сущим адом и больше напоминала курсы по выживанию. Я помню, что как-то раз я заметил в коридоре Питера его банду. По их лицам было видно, что они не в настроении, поэтому решил не испытывать судьбу и проскользнул незаметно в туалет. Краем глаза заметил, что за мной последовал один из его дружков, и я быстро спрятался в одном из шкафов, в котором хранились принадлежности для уборки. В это время зашел Мэттью – он был правой рукой Питера Коллинза. Пока он справлял нужду, я старался стоять неподвижно, но в нос попали частицы порошка, отчего я чихнул. Мэтью обернулся, медленно открыл дверцу шкафчика, и улыбка растеклась по всему его прыщавому лицу.

– Так вот ты где, Гарри! – и в это время в туалетную комнату вошел ещё и Питер Коллинз. Увидев, что тут что-то намечается, остальные поспешили убраться оттуда, чтобы не попасть под раздачу этим негодяям.

– Так вот ты где прячешься, Гарри! – повторил он ещё раз.

– Я Бруно, – тихо произнёс я, опустив голову.

– Похер, Гарри! – и его кулак прилетел точно в живот, отчего скрючило и затошнило от жуткой боли, но упасть мне не дали, поймав на лету. Дотащив до кабины, приклеили к ней скотчем. Затем они со спокойной душой ушли, и после них в туалет так никто больше и не заходил, а освободиться самому у меня не вышло. Поэтому так я и провисел до самого вечера, пока не зашел охранник и, удивившись, что я висел враскорячку, обмотанный по рукам и ногам дешёвым скотчем, немного посмеялся. Потом прочитал мне лекцию о том, что школа уже закрыта и нельзя находиться в туалете привязанным.

А я как-то сразу и не догадался. Даже и не знаю, чтобы я без него делал? Вот знал бы раньше о том, что висеть привязанным по рукам и ногам нельзя, да ещё и в уже закрытой школе, я бы уж точно ушёл домой! В общем, я пообещал, что больше такое не повторится, затем охранник меня развязал и отпустил. Вернувшись домой, от родителей я тоже получил взбучку, ведь я, никого не предупредив, потерялся до самого вечера. Ну а что я мог сказать? Извини, мам, но меня Коллинз примотал к туалетной кабинке, поэтому я опоздал?! А она мне в ответ – ну, если ты в туалете был привязан, то тогда ничего страшного, что пришёл поздно. Так, что ли? Мне оставалось только делать печальный вид и молчать.

С каждым днём обстановка у родителей всё только сильнее обострялась. Скандалы, крики и битая посуда повторялись с каждым днём всё чаще, но и это продолжалось недолго, пока им не взбрело в голову, что необходимо сменить обстановку и разрядиться от накопившегося негатива. Немного поразмыслили – появилось желание переехать в другое место, и, рассмотрев различные варианты, они остановили выбор на новом доме в небольшом поселке пригорода Уиллистон, что находится на берегу реки Миссури. Новый дом с виду не особо отличался от других стоявших неподалеку. Поэтому найти его кому-либо впервые было задачей не из лёгких. После переезда родители так и не перестали ругаться и скандалить. С каждым днём всё острее ощущалось недовольство и безразличие друг к другу, пока всё это не переросло в развод. Старый дом продали, а новый делить не стали и сошлись на мнении, так как я единственный ребенок в семье, то останется он только мне. Ведь я уже совершеннолетний, могу устраивать теперь свою жизнь так, как захочу. Первой уехала мама и в суете забыла свой мобильник в комнате. И именно оттуда я узнал из её переписки, что она встречается с каким-то человеком по имени Томас и, по всей видимости, их роман длится уже целый год. Приблизительно год назад и начались эти скандалы, и теперь мне стало ясно, что являлось истинной причиной конфликтов и переезда, но отцу я побоялся об этом сказать и сохранил все в тайне. Мать, собрав вещи, уехала во Францию, а ещё через пару месяцев уехал и отец – за просветлением в Тибет, как он мне твердил, «для поддержания духовной составляющей». Время от времени они присылали мне деньги, их только и хватало на оплату счетов. У родителей теперь своя, новая жизнь, а у меня свой собственный дом. Пустой большой дом. Прожив тут год, я получил письмо от маминых родственников из Франции, в котором сообщалось, что она погибла в автомобильной аварии. Для меня это был шок, и я виню в её смерти только этого Томаса, ведь это он увёл ее из семьи и, возможно, был инициатором переезда в Париж. Осталась бы она здесь, ничего такого не произошло бы! Второй удар был от отца. Он перестал выходить на связь и больше не присылал мне денег. Как выяснилось позже, он вместе с группой монахов поднимался на одну из гор и просто исчез, так и не добравшись до места назначения, и теперь считается без вести пропавшим. На его поиски неоднократно поднимали этих «просветителей», но никаких следов так и не обнаружили. Вот так я и остался один.