Страница 5 из 26
– Не знаю точно, может и хочу, – почесывая ладонью свою покрасневшую шею, произнёс Гедеон.
– Так вот, для того, что бы наступила новая эпоха на этой грешной земле, нужно весь род человеческий к этому подготовить; так сказать, подготовить для этого почву. И сейчас так и делается: люди вернулись к традиционному укладу, завещанному нашими великими предками. Идёт соединение всех религий в одном движении – Великом Храме, к которому и мы себя относим. А нам, простым мирянам, нужно людей в своё братство зазывать, дабы побольше спаслось, уверовав… Только тогда воцарится Новый мир под властью Мессии.
Когда Роузи закончила, Гедеон захотел ей возразить, посчитав, что говорит она глупость, но немного подумав, не стал; он вдруг вместо этого возжелал поскорее идти к себе, что бы прилечь и обдумать этот разговор.
Когда все тарелки опустели и Роузи стала их собирать, она потянулась за тарелкой Гедеона так, что ему снова пришлось отворачивать свой взгляд, дабы не видеть её свисающую грудь, которая в этот момент стала полностью видна. Тут всякие нехорошие мысли стали возникать в голове у нашего героя и он решил встать со словами:
– Ладно, я, пожалуй, пойду.
– А десерт? – нежно спросила Роузи.
– Спасибо огромное, но я так сильно наелся, что боюсь десерт окажется для меня лишним. Так что извиняйте, но я пойду, – отказался Гедеон и быстро шмыгнул из квартиры соседей, не забыв перед этим попрощаться и с Томасом.
Вернувшись к себе, Гедеон сразу же направился в спальную комнату, в которой кроме невзрачного темного диванчика, деревянного стола, тумбы и шкафа – купе, ничего не было. Было, правда, ещё и небольшое окно, открывающеё вид на маленькую улочку; Гедеон первым делом подошёл именно к этому окну и стал, наблюдая за безмолвным тротуаром, размышлять о Томасе, его семье и той интересной беседе, которая развязалась во время общего завтрака.
«Томас – настоящий боров, причем как снаружи, так и внутри; он апатичный, ленивый и словно корова ко всему безразличен, – подумал Гедеон, – его сын загадочен своими умными и грустными глазами; наверное, он несчастен из-за этих глупых предписаний, который есть в его семье. А вот Роузи, – Гедеон скривил лицо, вспомнив о ней, – та ещё штучка: такая правильная и в тоже время сексуальна на вид. Она смела даже со мной начать спор и хоть зла я не держу, но все же на душе моей остался неприятный осадок… Неужели и впрямь есть у этой дамочки убеждение в том, что вот-вот появится Мессия и мир изменится до неузнаваемости? Это теоретически возможно, но мне только в это не особо верится; слишком уж похоже это на очередную ересь, которую подбрасывают нормальным людям мудрые деды в сутанах… Нет, вздор это, ведь слишком не похоже, что эпоха, в которой мы живем самая благоприятная для прихода спасителя или Мессии; много проблем явных на наших улицах, что бы вдруг кто-то пришёл и озарил своим светом заблудшие души. Хотя и такое возможно; отрицать из-за своего незнания я не могу, поэтому и спорить нет смысла.»
После недолгих размышлений Гедеон, почувствовав приятную слабость по всему телу, упал в диван и тут же с хорошими мыслями преспокойно уснул.Проснулся он только самым вечером и уже через пять минут после своего пробуждения вырвался из душного дома на узенькую неосвящённую улочку.
На улице он сразу почувствовал, насколько свежим и прекрасным к вечеру стал воздух. Быстро пройдя к широкой пешеходной улице, оказавшейся в этот момент абсолютно безлюдной, Гедеон обратил внимание на яркий электронный билборд, в центре которого было довольно мрачное серое изображение человека в анфас. Лицо изображенного низвергало всем своим видом злобу, ненависть и презрение – в общем, сразу все самые дурные чувства человеческой души. Между прочим, и само строение лица было очень вострое: особенно вострыми были большие злобные глаза; вострым был и длинный орлиный нос, да и сама форма худощавого лица с волевым подбородком, большими скулами, впалыми щеками. Ко всему прочему на голове у изображенного была копна растрепанных волос, доходившая до самых плеч. В общем, весь вид этого человека был страшен, инфернален и как бы заключал в себе таинственную, почти потустороннюю энергию. Поэтому не удивительно, что под изображением была надпись ярко-черными буквами: «Разыскивается особо опасный террорист, изображенный на данном фото. Если увидите данное лицо, нёмедленно сообщите в ближайший пункт полиции. Помните, что несообщение о расположении особо опасных лиц является уголовным преступлением».
Около минуты Гедеон со всех ракурсов рассматривал билборд сверлящим взглядом, будто бы пытаясь узнать в этом лице знакомого человека. Потом он чуть улыбнулся и пошёл дальше; пройдя немного вперед и завернув в сторону Западного парка, Гедеон вдруг обнаружил, что ночное тёмное небо украшает не только изумительная мириада звёзд, но и полная светлая луна, казавшаяся в этот вечер особенно яркой и огромной. Немного полюбовавшись изумительно красотой таинственной луны, Гедеон прошёл по освященному лунным сиянием тротуару к мосту. А пройдя через него, он снова обратил свое внимание на изображение мужчины, которое теперь располагалось на белой кирпичной стене и было совсем небольшим в размерах.
– Опять ты, – с какой-то досадой произнёс Гедеон, посмотрев на плакат, сияющий от тусклого лунного света.
После этого наш герой с некоторой злостью на лице отвёл взгляд от плаката, но тут же его внимание привлёк яркий золотистый свет, образованный в несколько равных цилиндров и падающий на стену вдали; без сомнения, это от рыскающих дронов падал свет прожекторов. Наблюдать за летающими роботами, которые уныло просматривали всё подозрительное, Гедеон не любил, поскольку вид этого зрелища вызывал у него только негативные эмоции, поэтому он решил быстрее завернуть в один из проулочков. Выйдя к большой улице, он снова встретил освещённый билборд, только теперь с изображением его величество Правителя. На этот билборд Гедеон не обратил особого внимания и с большим воодушевлением направился в известный на весь Метс паб.
Паб с виду был небольшим и непримечательным заведением. Только неоновая вывеска синего цвета с надписью «Бар Сандерса» выглядела более или менеё прилично, остальное же не вызывало никаких эмоций. Но популярным это место делал не экстерьер, а совсем другое; поэтому Гедеон, посмотрел на своё размытое отражение в луже на фоне луны, а потом со счастливым лицом зашёл в Бар Сандерса.
Внутри бар был маленький, имел очень бедный интерьер: деревянные стены, барная стойка из массива дерева, высокие барные стулья; слева от входа располагались столы, а справа большая барная стойка. В общем, все традиции лучших баров прошлого в этом заведении были соблюдены.
Народу в баре было довольно много: слева за столом сидело трое, а справа за барной стойкой четверо, не считая бармена, который ловкими движениями наливал пиво. С теми, кто стоял за барной стойкой Гедеон раньше пересекался, однако, зайдя, первым здороваться он не стал и прошёл мимо, будто бы их не замечая. После Гедеон присел за барный стул, протянул руку бармену и по совместительству владельцу бара – старику Сандерсу. В это время четверо молодых людей за барной стойкой громко и оживлённо о чем-то беседовали, создавая гул и шум. Гедеона это стало раздражать, и он захотел переплюнуть их возгласы; он торжественно воскликнул, почти выкрикнул:
– Дружище Сандерс. Давай-ка одну кружку!
Все в баре замолчали и посмотрели удивлёнными глазами на Гедеона, который спокойно уставился на маленького, но очень живого старичка, орудующего с пивным краном.
Один молодой человек, сидящий за барной стойкой и казавшийся самым возбуждённым, вскочил с места и быстро рванул к Гедеону, что бы протянуть свою короткую бледную ладонь. Этого грязноватого и неряшливого на вид человека все звали Мелоун, особым авторитетом он не пользовался и считался среди прочего грязнулей, да пьяницей. Одет Мелоун был даже не столько бедно, сколько грязно, неаккуратно и походил он от этого на закоренелого бродягу и попрошайку. К тому же этот бродяга был ужасно небрит: длинные редкие волосики немного росли на его остром подбородке, над верхней губой и совсем немного на щеках. От таких вот подростковых сорнячков его лицо казалось чудовищно неумытым.