Страница 14 из 21
– Верно, – согласился Нат Тайлан, протягивая к двери ментальное щупальце.
Немногие могли воздействовать силой разума на материальную реальность. Но рядом со старшим инквизитором Тайланом материя сама охотно изгибалась, когда он выпускал ментальные щупальца на полную мощь. Или если очень злился. То, что для других было почти недостижимо, для него было не сложнее, чем вскрыть банку какао.
Анна хотела было возразить, что искажение такой силы непременно оставит след, но, посмотрев на довольную улыбку своего старшего инквизитора, передумала. Вряд ли еретикам хватит силёнок и осторожности заметить, что дверь подвергалась сильному ментальному воздействию.
Комната действительно оказалась кабинетом. В ней особенно привлекали внимание книжный стеллаж во всю стену, убранный в сторону подпаленный в нескольких местах ковёр и странный рисунок на полу. На пюпитре, стоявшем рядом с рисунком, лежала какая-то большая книга, а рядом валялись скатавшиеся трубочками листы бумаги.
– Ересь, – веско сказал старший инквизитор Тайлан, взяв с полки первую попавшуюся книгу.
– Здесь всё ересь, – согласилась Анна.
Книги на стеллаже, все до единой, находились в списке запрещённых. Некоторые даже считались полностью уничтоженными. И сейчас перед двумя инквизиторами было самое веское доказательство ереси, которое только можно было найти. За одно лишь хранение всего этого богатства полагалась казнь. И не имело значения, читал ли владелец эти книги, и знал ли он о том, что они были запрещены.
– Настоящее сокровище. – Недобро усмехнулся Нат Тайлан, беря с полки толстенный том.
Анна узнала в нём категорически запрещённую и давно уничтоженную книгу. Даже старшего инквизитора могли отправить на очищение или даже казнить просто за то, что он держал её в руках. И это была одна из главных причин, почему мастер Тайлан терпел её рядом с собой. Анна на него никогда не донесёт. Так что, можно было сказать, что он не просто её использовал, у них был симбиоз.
– Сожжёте здесь всё? – с лёгкой печалью в голосе спросила Анна.
– Нет, пусть этим занимаются другие, – не без сожаления ответил мастер Тайлан. Девушка так и не смогла понять, о чём он сожалеет – о том, что сам не может искоренить ересь или о том, что все эти книги будут уничтожены. – Что-то, возможно, надо будет сохранить.
– Но ведь это ересь! – возмутилась Анна.
Книги, признанные еретическими, сжигали тиражами, потом отлавливая отдельные, успевшие разойтись тома по одному. Иногда вместе с запрещёнными произведениями и их авторами сжигалось и всё то, что эти авторы успели написать за свою жизнь. Чтобы никто, пройдя тем же путём умозаключений, не впал в ту же ересь.
– Врага надо знать в лицо, – отрезал Нат Тайлан, удобно устраиваясь в кресле с крамольной книгой.
– И что теперь? – обречённо спросила Анна. Мысли её старшего инквизитора были самыми тёмными потёмками из всех, что она встречала.
– Ждать. Судя по всему, до вечера. – Тайлан улыбнулся сытой и довольной улыбкой и погладил корешок книги.
– Пойду на кухню, может, там есть что перекусить, – вздохнула Анна.
На кухне было почти пусто. Анна смогла разыскать только пучки засушенных трав, мешок муки, тронутой плесенью, горсть пауков и банку с домашним вареньем, настолько сладким, что есть его было просто невозможно. И ещё несколько пачек галет и банок с мясными консервами. Анна справедливо решила, что они с мастером делают благое дело, очищая сей дом от ереси, а хозяева вряд ли заметят исчезновение припасов, вернувшись сюда после допроса в Инквизиции. Да и допрашивать их, скорее всего, доверят старшему инквизитору Тайлану. После него на прямых ногах почти никто не выходил, многих просто выносили.
– Что это? – Заинтересованно повернулся к девушке Нат Тайлан, когда она вернулась в кабинет с дымящейся кружкой и едой.
– Лист дикой смородины. – Анна неплохо разбиралась в растениях, хотя и не так хорошо, как должна была, с её-то кровью.
– Дикая смородина? Завари и мне, – полуприказал-полупопросил Нат Тайлан.
Анна со вздохом положила принесённые припасы и свой собственный чай на подоконник и пошла готовить ещё одну порцию. Потом был клубничный лист, мята, ещё что-то, что она так и не смогла опознать. У хозяев был богатый запас разных сушёных трав. Это, конечно, было весьма подозрительно, но не противозаконно. Высушенные корешки, листья и ягоды были полезны для здоровья, особенно зимой, а некоторые действительно помогали защититься от несильной скверны и даже очиститься от неё. По этой причине Церковь закрывала глаза на лавки травников в городах и знахарок в деревнях. А военным кашеварам попытаться запретить добавлять травки в пищу не смели даже самые фанатичные капелланы. Солдаты свято верили в даруемую такими добавками защиту. Святые отцы высокомерно называли увлечение травами суеверием, а в столовых Инквизиции подавали отвары зверобоя, лаванды и мяты.
Нат Тайлан увлечённо читал запрещённую книгу, сидя в глубоком кресле. Анне же достался чуть менее удобный стул и свободный выбор опасной литературы. Ни один старший инквизитор в здравом уме никогда не позволил бы своей подчинённой даже в руках держать такие книги. Анна выбрала себе старый толстый том в кожаном переплёте и принялась за чтение.
День постепенно клонился к вечеру, тени в комнате удлинились. Нат встал и зажёг свечи в трёх больших канделябрах. Анна только хмыкнула, не отрываясь от книги. Использовать очищающий святой огонь стигмат в быту не то чтобы запрещалось, но уж точно не поощрялось. На улице успело совсем стемнеть, когда Нат Тайлан настороженно выпрямился и отложил книгу.
– Идут, – коротко сказал он.
Анна кивнула, поставила свою книгу на полку и заняла место рядом с дверью. Окна они проверили и заперли ещё раньше, наложив на них печать крепости и неразрушимости. Вскоре в коридоре послышались голоса: несколько мужских и один женский. Нат Тайлан отступил в тень, плотно окутав себя ментальным коконом. Это было достаточно редкое умение, позволявшее использовать порождаемое ментальным всплеском искажение пространства. Сейчас заметить притаившегося инквизитора можно было, только посмотрев на него в упор.
Дверь открылась, в комнату вошло семеро человек. Все они были в плащах с капюшонами, откинутыми на спины, с раскрасневшимися от мороза лицами. Еретики о чём-то громко разговаривали, спорили, не замечая ни пачки галет, ни ряда банок из-под консервов на подоконнике, ни даже полупустых чашек с очередным настоем на полу. За последним вошедшим Анна резко захлопнула дверь.
Первые несколько секунд еретики молчали, безмолвно замерев посреди комнаты. Они, казалось, решали, удастся ли им справиться с одним-единственным инквизитором без лишнего шума. А потом Нат Тайлан снял свой ментальный кокон и вышел на свет. По тому, как плотно был покрыт святой вышивкой его колет, легко можно было определить не только то, что он являлся старшим инквизитором, но и понять, насколько опытным и сильным он был.
– Добрый вечер, господа. – Хищно улыбнулся Нат Тайлан, выходя на центр комнаты. – Для меня добрый.
Анна подняла свой пистолет, приготовившись к бою. Люди глупы и подвержены инстинктам и потому в случае опасности всегда следуют простому правилу: если что-то тебе угрожает – бей, не можешь бить – беги. Отбиться еретики явно уже не надеялись, им оставалось только одно – попытаться бегством спасти свою жизнь. Путей отступления было два: дверь и окна. Анна нацелила пистолет в лоб первому, повернувшемуся к ней, еретику и нажала на спусковой крючок. Голова мужчины мотнулась назад, рот распахнулся в безмолвном крике. В Академии её учили всегда бить в голову, лишая врага даже малейшего шанса на жизнь или колдовство.
Бой, или скорее избиение, занял всего несколько секунд. Нат Тайлан навис над последним еретиком, готовясь добить и его. Анна устало опустила пистолет, палец занемел, а в запястье словно кто-то высыпал горсть мелких иголок – у тяжёлой инквизиторской модели была сильная отдача, которая чувствовалась даже после такого короткого боя.