Страница 1 из 5

Присутствие. Том 2. Cокровенность переживания

Спайра Руперт

Руперт Спайра

Чистая Сокровенность,

разделенная мыслью,

становится «я» и миром.

Введение

Нераздельная сокровенность переживания

В 1998 году, когда я был вместе с моим другом и учителем Фрэнсисом Люсилем, мы говорили о природе переживания. В какой-то момент где-то в отдалении начала лаять собака. И я заметил, что это казалось фактическим переживанием: собака была снаружи, отдельно и на некотором расстоянии от меня.

Фрэнсис сказал мне: «Закрой глаза и положи руки на ковер». Я положил руки на ковер, и он спросил: «Где это ощущается?» Это было все, что он сказал.

В этот момент мне вдруг стало ясно, что ощущение ковра было внутри меня, то есть внутри этого воспринимающего Сознания, которое появлялось точно в том же месте, что и мои мысли и телесные ощущения.

Когда я открыл глаза, ковер снова оказался снаружи. Тем не менее я рассудил, что ковер представляет собой только один объект. В виде ощущения он казался находящимся внутри, а визуально воспринимался находящимся снаружи. Ну и что это было? Ковер не мог быть и тем и другим.

Так я экспериментировал с моими переживаниями, я исследовал их. При этом в уме у меня всегда был один и тот же вопрос: «Какова истинная природа этого переживания?» Меня не интересовал рациональный ответ, пусть даже выдержанный в терминах недвойственности, которые за два десятилетия поисков стали мне очень знакомы. Мне нужно было непосредственное переживание.

Я мог сидеть часами, отвергая обычные ярлыки, которые мышление навешивает на переживание, и позволяя переживанию раскрыть себя таким, какое оно есть. С течением времени становилось все более очевидно, что любое переживание (какое бы оно ни было) происходит внутри Сознания, то есть внутри меня.

Следуя путем экспериментов, со временем я начал понимать, что если нет ничего вне переживания, то не может быть ничего и внутри, ибо внутренне и внешнее – это две стороны одной медали. Одно не существует без другого. Переживание просто остается, оно ни внутри, ни снаружи и его всеобщность пронизана Сознанием; переживание неотделимо от Сознания, оно в конечном счете сделано из него, из нашего Я. На самом деле обозначать тремя словами (переживание, Сознание и наше Я) то, что всегда едино, – это заблуждение.

Ничего особенного не произошло, кроме того, что отпали концепции, с помощью которых мы обычно описываем наши переживания и с помощью которых мы искусственно делим переживание на субъект, который воспринимает это переживание и находится внутри, и на воспринимаемый объект, представляющий собой кого-то другого или мир снаружи.

В течение некоторого времени было много откровений о природе переживания, каждое из которых, как казалось, все глубже проникает в суть переживания. В результате старые системы верований, которые так долго окутывали переживание, были постепенно разрушены.

В это время стали ясны и материал обособленного внутреннего «я», и так называемый отдельный внешний мир. Обособленное «я» раскрылось как плотная и запутанная сеть сопротивления, страха, избегания, поисков и концептуализации. Другими словами, стало ясно, что обособленное «я» в действительности является не сущностью, а деятельностью, возникающей в Сознании.

И как естественное следствие этого понимания возникла ясность, что все, что мы знаем о внешнем мире, – это ощущения и восприятия, которые, хотя и кажутся имеющими место снаружи, на самом деле происходят в Сознании, точно в том же месте, где и сопротивление и поиски, которые характеризуют обособленное «я». И стало ясно, что куда ни посмотри (внутрь или наружу), есть только сама по себе нераздельная сокровенность чистого переживания.

Другими словами, было ясно видно, что Сознание в равной степени пронизывает все переживание. Никакая часть переживания не ближе к Сознанию и не дальше от него, чем любая другая часть. На самом деле переживание не делится на части. Это одно нераздельное сокровенное целое, пронизанное Сознанием и в конечном счете полностью сделанное из него.

Изменилось только то, что перестал воображаться центр или место, где происходят мышление, ощущение, восприятие, чувствование, любовь, действие и тому подобное. Отпала постоянная ссылка на личностное «я», а вместе с ней растворились воображаемые расстояние, объектность и инаковость мира. Осталось только переживание… прямое, сокровенное, вибрирующее и дружественное.

Название моей первой книги «Прозрачность вещей» было попыткой указать, что весь наш так называемый объективный опыт – тело, мир, вещи и другие сделаны из той же прозрачной, открытой, пустой, светящейся субстанции, что и Сознание, в котором они появляются.

Название данной книги – «Присутствие», и оно идет на шаг дальше. В первую очередь нет никаких «вещей», чтобы быть прозрачными. Всегда есть просто осознающее Присутствие, осознающее, пребывающее и любящее себя, иногда покоящееся в осознании своего собственного Бытия, а иногда одновременно осознающее себя, пребывающее собой и любящее себя в каждом мельчайшем жесте кажущегося ума, тела и мира и в качестве их.

Пытаясь поделиться этим практическим пониманием переживания, следует (в большинстве случаев это просто необходимо) иметь свободу, чувствительность и гибкость, чтобы, в зависимости от задаваемого вопроса, начать в любой точке кажущегося пути понимания или любви и изучать природу переживания с этого места, принимая то, что скрыто в этом вопросе, в качестве отправной точки.

Большая часть того, о чем говорится в этой книге, была подсказана задаваемым вопросом, потому что без вопросов нет особых побуждений, чтобы сформулировать то, что на самом деле не может быть сформулировано. Таким образом, в большинстве случаев то, что сказано здесь, будет начинаться с базовой посылки, заложенной в вопросе. Из этого будет исходить прямая формулировка природы переживания, возможная в данных обстоятельствах.

Однако это не может произойти мгновенно. Может потребоваться растянутый во времени кажущийся процесс, в котором мы медленно, сокровенно и осторожно движемся от наших предположений (которые могут выражаться в форме убеждений или чувств) к нашему непосредственному переживанию. Как много времени это продлится и насколько прямо мы будем идти, зависит от природы сопротивления двойственного ума, вовлеченного в эту беседу. Мы можем пойти прямо оттуда самым коротким и прямым путем к реальности нашего переживания или мы можем действовать медленно и даже не совсем завершить полное исследование, оставляя его завершение тому, кто задает вопрос.

Таким образом, реальность нашего переживания преломляется в формулировки, число которых будет равно количеству вопросов. Ни одна из этих формулировок не будет абсолютно верной, но каждая из них с любовью и пониманием подогнана к содержанию, скрытому в вопросе и выраженному в нем.

Наши беседы подобны танцу, глубоко, тонко и с любовью следующему за двойственным умом во всех его абстрактных, запутанных и ошибочных убеждениях. Танец с умом длится до тех пор, пока он хочет танцевать. При этом не производится никаких попыток подменить одно понятие другим, считающимся абсолютно верным, но все время используются концепции для того, чтобы растворить затвердевшую оболочку абстрактного мышления, в которую кажутся заключенными наши переживания. Тем самым оставляется необработанная реальность обнаженного переживания, сияющего самого по себе и в самом себе, как это всегда было.

Таким способом мы избегаем ловушки, заключающейся в ответе на все вопросы с помощью одной и той же абсолютной истины (можно подумать, что абсолютная истина может точно быть сформулирована), которая, хотя и кажется неопровержимой, может быть просто еще одним прибежищем для чувства обособленного «я», прибежищем недвойственного перфекционизма. Прежде всего, эта свобода от новой условности недвойственного перфекционизма дает возможность совершенно ясно понять, что реальность переживания не может быть адекватно сформулирована умом. И маленькие несовершенства, имеющиеся в каждой фразе, – постоянные напоминания об этом.