Страница 38 из 42
Оправившись от недавнего акустического шока, майор немного дистанцировался от сидящего на матрасе пленника, и рявкнул:
- Шпион, встать!
- Не нужно так кричать, Генерал, - произнёс тот и улыбнулся.
Нельзя сказать, что Леон сразу же проникся уважением или почтением к посетителю, скорее, улыбка на его лице возникла по причине искренней радости, что появился хоть кто-то, способный выслушать землянина, ведь одиночество штука довольно неприятная. Майор Дикс, наоборот, нахмурился, потому что первый раз видел на своём крейсере пленного нарга, радующегося его приходу, к тому же, к плодотворному сотрудничеству явно не готового. Недовольство на лице посетителя землянин расшифровал по-своему, поэтому продолжил:
- Не переживайте вы так! Скоро отремонтируют лифт, и вы встретитесь со своими шпионами. Наверняка, ждать придётся недолго.
- Ты сейчас с кем разговаривал? - спросил майор настороженно.
- Конечно с вами, Генерал, - пленник скромно улыбнулся, - не волнуйтесь, мы скоро поедем...
- Куда? - Дикс изобразил на своём лице крайнюю степень удивления.
- Откуда я знаю...
На всякий случай помотав своей массивной головой, офицер Службы Безопасности ещё раз попытался вникнуть в смысл произнесённых пленником фраз. Выводы его не радовали, и причины для этого были, как минимум две. Во-первых, нарг отлично говорил на языке империи Син, и сомнений в правильности произношения и применения слов не возникало. А вот из этого следовал неутешительный, второй вывод: удар головой о стену превратил шпиона в идиота, и теперь он является "испорченным материалом" для Имперской Контрразведки. Без каких-либо важных показаний со стороны пленного нарга, отправка его в топку основного реактора крейсера с формулировкой: "При попытке сопротивления" означала для Дикса разжалование в рядовые немедленно. Вариант, при котором пленник останется в живых, давал схожий результат, с той лишь разницей, что майорские планки с его груди сорвут несколько позже, то есть, по результатам служебного расследования. В том, что психотехники Крэпса добудут доказательства превышения служебных полномочий офицером Службы Безопасности, Дикс не сомневался, и поэтому на его лице застыла маска полной безысходности и крушения радужных планов.
В результате такого рода размышлений, обращаясь скорее к себе, нежели к пленнику, майор негромко пробормотал:
- Первый раз вижу такое - ударился головой об стену, и уже несёт полный бред... Неужели не рассчитал? И как теперь случившееся объяснить начальству? Шпион-идиот, такого ещё не было...
- Позвольте предупредить вас, Генерал, - строгим голосом произнёс пленник, всё ещё сидя на матрасе, и оттого сильно задирая голову, - когда разговариваешь сам с собой - это болезнь, которая называется шизофренией.
Майора Дикса вряд ли можно было назвать глупым, и быстрота принятия верных решений не раз выручала его в сложных ситуациях. Даже в условиях бездействия армии на период временного перемирия с главным врагом - системой Наргов, остаются ещё подковёрные интриги генералитета, и участие в них начальника корабельной Службы Безопасности обязательно по множеству причин. Очевидный факт длительной службы в столь высокой должности на Головном Крейсере Его Величества только подтверждал наличие нерядовых умственных способностей у майора. Так и сейчас, Дикс решил минимизировать последствия своего вмешательства в дела контрразведки, в попытке возвращения пленника к относительно вменяемому состоянию. Изобразив на грубом лице подобие участия, и призвав на помощь всю вежливость, на которую был способен, майор произнёс:
- Сожалею, что вы так неудачно ударились головой. Учитывая то, что наши планетные системы сейчас находятся в состоянии перемирия, я предлагаю вам обычную дружескую беседу...
Пленник неожиданно вскочил с матраса, и, находясь в возбуждённом состоянии, близком к истерике, прокричал:
- Ничего не понимаю?! Неужели в моё отсутствие произошли такие грандиозные события? Не могу в такое поверить... Давайте дождёмся, когда лифт поедет, и тогда...
Пленник замолчал, растерянно глядя сквозь посетителя, не зная, как закончить фразу. В то же самое время, окончательно убедившись, что подопечный безнадёжен, майор Дикс подавил в себе рефлекторное желание задушить инопланетчика собственными руками, не сходя с этого места. С покрасневшим от злости лицом, он произнёс:
- Скоро прибудет челнок имперской контрразведки, и штабс-капитан Крэпс из тебя вытянет всё! Не сомневайся! Даже то, чего ты сам не знаешь!
Посетитель вышел, дверь за ним закрылась, а землянин вдруг подумал:
"Может это и не лифт вовсе? Интересно, кто такой штабс-капитан Крэпс? Наверняка, он как-то связан с контрразведкой..."
<p>
* * *</p>
Время тянулось невероятно медленно. Вначале пленный землянин нервно мерил комнату шагами, но это занятие быстро наскучило, и молодой человек уселся обратно на матрас в углу. Несмотря на то, что человек проснулся далеко не по своей воле, а под воздействием чужой и весьма грубой прихоти, спать больше не хотелось. Чтобы хоть как-то занять себя в незнакомом помещении, пленник попытался отодрать кусок пластика от стены. К сожалению, податливый с виду материал скользил, прожимался, но ухватить его ногтями, а уж тем более проткнуть, никак не удавалось. Бросив бесперспективные попытки порчи инопланетного имущества, молодой человек затих в позе Будды и предался размышлениям, которые любого землянина на его месте, рано или поздно привели к просветлению, но пленнику это не грозило по известным причинам.
Не под воздействием анализа сложившейся ситуации, и уж тем более, не по причине тренировки памяти, он начал вспоминать фильмы, в которых фигурировали слова, произнесённые недавним посетителем. К счастью, из всего произнесённого майором Диксом, "контрразведка" и "штабс-капитан", в отличие от других слов, совместно присутствовали в фильме про дипломатов и шпионов, ставшего для психически больного молодого человека своеобразным цитатником на каждый день. Ему нравился тот напыщенный великосветский и витиеватый стиль произносимых героями фраз. Именно по этой причине, с трудом понимая смысл дискуссий, не всегда к месту, Леон вставлял в свою повседневную речь отдельные слова полюбившихся персонажей, а иногда и целые монологи, стараясь своевременно заменять киношные имена, более подходящими существующему моменту.