Страница 4 из 38
Именно этот доброжелательное, теплое отношение со стороны как научного сообщества, так и широкой общественности придает нам силы, позволяя надеяться на положительный прием и настоящей книги, продолжающей систематическую разработку проблем метафизики Петербурга. Настоящее издание включает ряд результатов, разработка которых была поддержана Российским Фондом фундаментальных исследований, грант № 03-06-80217.
Книга посвящена матери автора – блокаднице, прима-балерине Мариинского театра Нонне Ястребовой.
Во время работы над заключительной версией текста, скончался ответственный редактор книги, ведущий научный сотрудник Музея антропологии и этнографии (МАЭ) имени Петра Великого РАН, доктор исторических наук А.Д.Дридзо. Глубокий знаток целого ряда языков и культур, он уделял самое пристальное внимание проблемам истории и культуры Санкт-Петербурга27. Будучи бессменным научным редактором серии книг «Метафизика Петербурга», Абрам Давидович оставил и в их тексте оттиск своей неповторимой личности. Потеря этого замечательного человека невосполнима для автора этих строк – как, впрочем, отечественной науки в целом.
Первой главе предпосланы изображения франкского боевого топора – знаменитой «франциски» (“francisque”) – и «галльского петуха» (“coq gaulois”). Они символизируют духовные традиции двух народов – германского племенного союза франков и местного галло-римского населения – слияние которых положило начало французской нации. Петух был включен в геральдику нового времени на волне энтузиазма Великой Французской революции и стал с тех пор одним из излюбленных символов Французской республики. Что же касается «франциски», то она нашла себе применение в эмблематике «Французского государства», вассального по отношению к «Третьему Рейху».
Вторая глава начинается с изображений золотой лилии (“fleur de lis d’or”) и красного «фригийского колпака» (“bo
Считается, что «королевская лилия» была официально включена в герб Франции в царствование Филиппа II, то есть в конце XII века – и с тех пор оставалась в его составе вплоть до революции, уничтожившей все прежние установления, не исключая и геральдических. Покончив с делом разрушения, буйные санкюлоты немедленно приступили к выработке собственных символов, почетное место среди которых занял «фригийский колпак». Употребимый еще в античные времена при церемонии освобождения рабов (так называемой «манумиссии»), он издавна соотносился с «идеей свободы» и был в этом качестве принят восставшим народом. Бюсты прекрасной женщины во «фригийском колпаке» (так называемой «Марианны») по сей день украшают мэрии французских городов.
Третьей главе предшествует изображение золотого орла, потрясающего золотой молнией (“l’aigle d’or empiétant sur un foudre du même”), принятого Наполеоном I в качестве герба Франции в год своей коронации. Родовой герб Бонапарта выглядел, как известно, совсем по-другому (на нем были изображены две пятиконечных звезды, разделенные диагональными полосами). При составлении нового герба в качестве кандидатов на включение рассматривались лев и «галльский петух». Предпочтение было все же отдано изображению одноглавого орла, как наиболее ясно передающему «имперскую идею» и в этом качестве преемственного символике как императоров Древнего Рима, так и Карла Великого. В свою очередь, к этой эмблеме возвратился и император Наполеон III – так что если не самая легкая, то наиболее блестящая часть XIX века прошла у французов под сенью орлиных крыл.
Четвертую главу открывает изображение креста с двойной перекладиной (“croix avec double croisillon”), включенного в геральдику Лотарингии по воле герцога Рене II, то есть к концу XV столетия. Оно поначалу употреблялось в качестве символа лотарингского суверенитета под скипетром герцогов из анжуйской династии и, соответственно, получило название «лотарингского креста» («croix de Lorraine»). Принятое в геральдику Франции, это изображение стало с течением времени передавать идею первенства «французской цивилизации» в борьбе за пограничные провинции Эльзас с Лотарингией – и, более того, ее твердости в историческом противостоянии германскому натиску. В этом качестве ее и заимствовал генерал Ш. де Голль, распорядившийся начертить изображение кроваво-красного «лотарингского креста» на белом поле традиционного французского триколора. Под этим знаменем французское Сопротивление спасло честь Франции и обеспечило ее возвращение в круг «великих держав» послевоенного мира.
Другая эмблема представляет собою пучок прутьев со вложенным в его середину топориком. Служившее в Древнем Риме знаком власти высших должностных лиц (магистратов), изображение «ликторской фасции» (“faisceau de licteur”) было принято в годы Великой Французской революции для воплощения «идеи порядка», который рано или поздно приходит на смену стихии вольницы – и в этом качестве включено в эмблематику Французской республики. В теперешнем варианте эмблемы, который был официально принят в 1953 году, фасция наложена поверх перекрещенных ветвей дубового и оливкового дерева, символизирующих соответственно достоинство и почет, и перевита золотой лентой с прославленным старым девизом «Свобода – Равенство – Братство».
Заключению предпослано изображение короны из двенадцати золотых звезд (“couro
Другая эмблема, а именно пять разноцветных полос28, сцепленных кругом на белом поле, вошла в употребление с 1970 года. Она передает «идею франкофонии», то есть содружества независимых наций пяти континентов, объединенных уважением к ценностям «французской цивилизации» и допускающих более или менее широкое использование французского языка в сферах образования, массовой информации, а иногда и государственного управления. В настоящее время «мир франкофонии» объединяет более пятидесяти стран. Две этих идеи – «объединенной Европы» и «франкофонии» – задают магистральные направления включения Франции в контекст европейской и мировой политической и культурной жизни.
В настоящем издании воспроизводится первоначальный текст книги, подготовленный автором к трехсотлетнему юбилею Санкт-Петербурга. В несколько измененной авторской редакции, он был выпущен в свет двумя годами позднее петербургским издательством «Алетейя»29.
Иллюстрацию, предпосланную Введению, я нашел на обложке официальной программы «Русских балетов в театре Шатле», изданной в 1911 году. Она была помечена именем A.P.Marty, и тем же, 1911 годом. Прочие иллюстрации, открывающие каждую из четырех глав и Заключение, были подобраны и выполнены автором этих строк.
Глава I. От Людовика I – до Людовика XIV
В космографическом прологе к Повести временных лет помещено повествование о том, как сыновья Ноя – Сим, Хам, а вместе с ними и Афет – разделили между собой землю, по жребию и при условии, чтобы «не преступати никому же в жребий братень»30.
27
См. материалы изданного МАЭ РАН биобиблиографического справочника: Абрам Давидович Дридзо. К 70-летию со дня рождения. СПб, 1996. После периода, охваченного этим изданием, А.Д.Дридзо выпустил в свет целый ряд интересно задуманных и блестяще выполненных исследований. К примеру, см.: Три жизни Нэнси Принс // США, 1997, №10, с.97-101; Ф.А.Фиельструп – исследователь Южной Америки // Первые скандинавские чтения: Этнографические и культурно-исторические аспекты. СПб, 1997, с.189-194 (эта статья была написана в соавторстве с А.М.Решетовым). В первой из упомянутых работ А.Д.Дридзо вывел неожиданную характеристику обстоятельств петербургского наводнения 1824 года и восстания декабристов, исходя из воспоминаний жены одного из царских арапов; во второй – дал очерк личности забытого петербургского ученого, который был участником «эрмитажного кружка» Н.П.Анциферова. Подробнее об этой стороне деятельности ученого должны рассказать материалы, намеченные к публикации в трудах XVII Петербургских чтений, проведенных в декабре 2003 года на базе МАЭ РАН.
28
Они окрашены соответственно красным, голубым, желтым, зеленым и сиреневым цветом, если начинать с нижней полосы и двигаться по часовой стрелке.
29
Спивак Д.Л. Метафизика Петербурга: Французская цивилизация. СПб, 2005.
30
Здесь и далее цитируем старейшую русскую летопись по изданию: Повесть временных лет / Подготовка текста, перевод, статьи и комментарии Д.С.Лихачева. СПб, 1996, в свою очередь, основанному на Лаврентьевской летописи 1377 г.