Станция

      Тошнота понемногу улеглась. Олег лежал на боку, тихонько постанывая, смаргивая слёзы с ресниц. И обнаружил, что может шевелиться. Не паралич, а слабость. Дикая, необъяснимая слабость, какая вот именно во сне и бывает. Но шевелиться он может. Задыхаясь, рискуя вызвать новый приступ тошноты, Олег стал отползать, извиваясь, похожий на большого жуткого червяка. Совершенно инстинктивно двигаясь туда, откуда раньше пришёл- в сторону шлагбаума. И с каждым движением он чувствовал, что силы возвращаются к нему. Вот он уже пополз на карачках и понял, что сможет и встать, но вместо этого сел на задницу, уронил руки между расставленных ног и замер. По всему телу пробегали волны частой мелкой дрожи. Сел он спиной к шлагбауму, так до него и не добравшись, лицом к площади, осознавая потихоньку, что она для него недоступна. Либо он один из этих чиканутых, либо... либо что?.. либо это и вправду творится. Про себя Олег знал, что он нормален. Выходит что? Правы все те, общающиеся с НЛО, высшими сферами, чем ещё? Вот уж нет. Сейчас он ещё больше был в этом уверен. Просто... иногда, выходит, это случается по-настоящему. Чудеса, мать вашу. И почему-то с ним. Злые, тёмные чудеса. Наука, в принципе, допускает. Непознанного навалом во Вселенной. Слышал же  краем уха про всякие там теории струн, суперструн. Сколько там измерений, или как их? Может статься, и его, как это, компактифицировало в одно из этих измерений или вместе с ним?

      Блядская ситуация, хоть там что.

      Во всяком случае, он не сумасшедший и он не спит. Будем считать, что это так. Неожиданно, ох как неожиданно всё происходящее, но приходится действовать в этой новой реальности. И жить. Продолжать жить, что там ещё?- бороться. Чё-то там «искать, найти и не сдаваться». Возможно, ответы найдутся. Возможно, простые ответы.

      Олег вдруг поймал себя на том, что ему мучительно хочется заплакать. Просто-таки зареветь навзрыд. Всё это поднималось в нём: тоска, страх, потерянность, но тоска больше всего; дикая жажда вернуться в привычное бытие, чтобы не было такого. Это настоящее его пугало. И здорово пугало. Потому что сам страх был необычным-  не страх чего-то конкретного, боли или, к примеру, каких-нибудь потерь, а настоящий первобытный ужас перед неведомыми силами. Изначальный, грозный, ошеломляющий. Детский, одним словом.

      Успокойся, сказал он себе. Сопля. В этом году тридцатник. Заплачь ещё тут.

      Надо бы покурить, подумал он. Но даже не шелохнулся. Он смотрел через площадь куда-то в даль, толком и не доступную взору из-за тумана. Смотрел ни на что. Подумал, что надо сделать ещё попытку. Прорываться с боем, так его и растак. Но такая мысль не радовала. Это ещё мягко сказано. Там, лёжа на земле всего-то в нескольких шагах вперёд отсюда, несмотря на охватившую его панику, как-то не было времени по-настоящему осознанно испугаться. А вот сейчас страх превратился в величину почти что физическую. Как ноющая зубная боль, отдающаяся толчками в висках. Это было выше его сил. Он встал (очень даже резво)и попятился, не отрывая глаз от небольшого тёмного пятна собственной блевотины, пока не упёрся задом в шлагбаум. Вздрогнул от прикосновения. Перешагнул через препятствие, хотя легче было обойти и побрёл обратно к перрону, оглянувшись только ещё один раз. Там всё было без изменений.

      Олег остановился напротив магазинчика и решил, что хочет пить. Но чёрт, он под сигнализацией, а железная дверь и решётки на окнах выглядят очень внушительно. Не стоит и пытаться. И всё же он попробовал. Подошёл, подёргал, постучал. Обошёл квадратный домик в надежде, что с обратной стороны есть «чёрный» вход, который действительно там оказался, но и он, естественно, был заперт. Олег невесело усмехнулся. Попрятались, суки. Ладно, перебьёмся. Пока терпимо.

      Олег вернулся на перрон, но свернул не к станции, а направо от магазина, пошёл вдоль задней стены бокса, пошёл прочь. Станция удалялась. Слева на дальних путях тянулся, как некий забор, товарняк, и конец его терялся где-то за туманом и изгибом путей. Остальные рельсы были пусты. Справа серебряно- серая стена бокса, дальше за ним ещё какое-то строение, вытянутое и одноэтажное. С каждым шагом в Олеге росло внутреннее напряжение. Такое бывает, когда тебе сделали болючий укол, и ты ждёшь второго в это же место. Но случилось не то, чего он ждал. Внезапно свет изменился, и Олег увидел как всходит солнце. Примерно там, где он и думал- впереди слева, из-за гор. Олег остановился, наблюдая как бледнеет туман, как золотисто- розовый свет струится вокруг, проявляя все предметы, бросая чёткие тени, как наступает настоящее утро.

      Хоть что-то, блин, так, как оно и должно быть. Земля, значит, не «наткнулась на небесную ось». Это боже мой, как хорошо. А день, по всему видно, будет ужас каким жарким и абсолютно безоблачным. Показавшись из-за зелёных вершин, солнце взбиралось на небосвод быстро и уверенно, буквально на глазах, образно говоря.

      Ну так и мы пойдём. Олег возобновил движение.

      И сделал ровно два шага.

      И снова упал. Неожиданно, внезапно, без всякого предупреждения. Упал как подкошенный, больно ударив колени и плечо. Как-будто просто его выключили. Не сознание, но весь вестибулярный аппарат, все двигательные функции. Мышцы опали как верёвки без натяжения.

      Олег лежал молча, солнце слепило ему глаза, на лице  выступили крупные и холодные капли пота. Он видел как рвётся и редеет туман в лучах света, видел грязно-серый бетон платформы, видел только то, что вблизи, всё остальное тонуло в золотом сиянии. Не было страха. То, чего он боялся произошло, и страха уже не было. Мысли были ясными. В этот раз он не собирался кричать. Хватит, накричался уже. Нарыгался, вдобавок.