Страница 4 из 9
Но тишина здесь казалась ещё более зловещей, чем снаружи, она словно бы струилась вокруг, отзываясь шелестящим эхом на каждое движение. Было жутковато стоять в подобном месте, в гулкой пустоте; неуместными и странными казались даже три люстры на потолке, массивные в старом стиле, как бы не бронзовые, таких уж и не ставят давно нигде. Может быть, эти самые люстры, и пустое сумрачное пространство, и высокие окна пробудили в Олеге ощущение, что он оказался внутри храма. Заброшенного, покинутого. И он один здесь, совершенно один, а это в сто раз страшней- переживать свой кошмар в одиночку, неважно во сне или наяву.
И тогда Олег крикнул. Не что-то конкретное, а так- проорал непонятную самому бессмыслицу, лишь бы привлечь чьё-либо внимание, что-то изменить вокруг. Сразу почему-то вспомнились «америкосы» со своими глуповатыми «энибадихоумами». Кто в этом проклятом доме может быть?..
Эхо прокатилось по залу и смолкло. Олег вдруг подумал, что его даже и не удивляет ничто. Появилось чувство собственной отстранённости, как-будто сработал некий защитный механизм, сделав мозги слегка пришибленными, туповатыми, что ли. Объективная реальность треснула как жопа, это было очевидно и уже вроде как дошло до сознания.
-Мудаки все!- прокричал Олег- Пидарасы!- громко, во весь голос, а потом вслушивался в эхо, а затем- в тишину. Нет, всё-таки жесточайшее нервное напряжение никак не отпускало, несмотря на внутреннее отупение, или лучше сказать- онемение.
По обе стороны зала смутно виднелись двери, ведущие в неведомые коридоры, возможно служебные, но Олег уже наверняка, со всей чёткостью понимал, что и там никого нет. Впереди тоже двери- такие же большие и остеклённые, как и за спиной, через которые он вошёл. Это, надо думать, центральный вход на вокзал. Туда Олег и пошёл, продолжая дорогой вслушиваться в тишину и всматриваться в обстановку. Вдоль левой стены расположились окошки- видимо, кассы и всякое такое, а по правую руку различались пара будочек-какие-нибудь ларьки или что там, а также, аккурат между будок, большое табло с расписанием маршрутов- обыкновенное, не электронное, даже без этих механически перещёлкивающихся букв, а просто напечатанные надписи под стеклом, которые в сумраке невозможно было разобрать. Да и не надо. Сейчас это не было столь важным. Мимоходом подмечая окружение, Олег в крайней спешке перемещался по залу, стараясь не сорваться на бег, потому что вот это и казалось ему сейчас важным- не побежать. Он подумал: я закричал, а крик хер там вырвал меня из кошмара, как раньше. Как вырваться из того, что наяву?
Потолок в центральной части поддерживали две колонны- такие же, как и снаружи у выхода на платформу, как бы символически разделяя зал на две половины. Если провести через колонны мысленную линию, окажется, что одна будочка-ларёк по эту сторону, вторая- по другую, а табло-расписание- как раз на оси. Люстры тоже: первая в одной половине, третья в другой, а вторая- в центре зала между колоннами. Не вокзал, в натуре, а храм какой-то. Олег шагал между рядов кресел, шаги его по мраморному полу звучали вроде как и не громко, но за ними летело, как тёмный плащ на ветру, шелестящее эхо, словно подгоняя Олега в спину и, когда он проскочил между колоннами, стало уже почти невозможным сдерживаться, но всё-таки, пересилив себя, он не побежал. Но когда дошёл-таки до двери, дышал как после долгого бега. Впрочем, в таком стрессе, да с лёгкими курильщика, да при несколько излишнем весе (девяносто один килограмм, не то чтобы толстый, но «пивной живот» и всё такое) чему тут, собственно, удивляться. По бокам побежали струйки пота, на лбу выступила испарина. Зал создавал впечатление холодного и мрачного, но здесь становилось душно. Даже не переведя дух, Олег с силой толкнул дверь. Толкнул ещё раз, сильнее, потом дёрнул на себя. Дёрнул несколько раз, с каждым разом всё истеричней, затем пнул её сандалией, больно ушибив большой палец босой ноги.
-Ох, ты, блядство какое!
Это уже, мать вашу, слишком. Просто-таки через край. В Олеге забурлила злость. Не обращая ни на что внимание, он рванулся обратно через зал к ближайшему креслу с твёрдым намерением схватить его и высадить нахрен все стёкла. Но это оказалось не так просто. Кресла в каждом ряду мало того, что были соединены между собой, так ещё и прикручены к полу. Олег даже не сразу это понял в своей ярости. А когда дошло, вся злость резко куда-то схлынула. Теперь он совсем уж задыхался, как выброшенная на берег рыба. Пот градом катил с него, ноги подкосились, и Олег буквально упал в то кресло, которое только что пытался вырвать. Взгляд его сделался затравленным. С трудом хватая ртом застывший как масло воздух, тем не менее он полез рукой в карман своих просторных ниже колен шорт и достал пачку сигарет. Вытряхнул одну, достал зажигалку, прикурил- огонёк так и плясал в руке. Посидел так, тупо глядя на вихрения дыма от его тяжёлого, неровного дыхания, потом, уже докурив сигарету до половины, посмотрел в сторону двери. Дверь была в центре, над нею до самого потолка окно, и такие же, только уже почти от пола- по сторонам. Там ещё, под этими окнами по бокам двери стояли две скамейки, может быть, вяло подумал Олег, они не прикручены. За окнами- серый свет; различались деревья в редеющем тумане. Кажется, правда светает, или глаза привыкли? Щелчком Олег отправил окурок прямо через зал, не озаботившись его перед этим потушить. Огненная чёрточка в полумраке.
Но ведь так не бывает. Так вообще не бывает. В кино, в книгах, в игрушках, но не в жизни. Только не в жизни. Да, столько об этом создано, обо всяких чудесах, невероятных мистических событиях, разнообразной фантастики, что можно подумать, что и в обыденной жизни нечто такое возможно. Но вот уж фигушки. Дело в том, что всё это придумано. Сочинено людьми. По-настоящему-то всё не так, по-настоящему всё как всегда, и ничего такого. Олегу подозрительны были люди, говорящие, что вот, мол, их посещают пришельцы там или призраки, или ещё какая нечисть. Понятно же, что люди эти живут в воображаемом мире, если верят в подобную чушь. А уж как верят- может случайно разок «заглючили» и прониклись, а может, полностью шизанутые- это их дела. Их собственные миры. Конечно, должно быть и непознанное, но всё ведь можно исследовать, а если что-то происходит только в твоей голове, а остальные встают себе по утрам, ходят на работу, ездят, блин, в отпуск- это что? Ладно бы там в детстве. Тогда ещё можно верить. Теперь же можно только не понимать. А объяснение должно быть простейшим, как учил добрый Оккам.