Страница 229 из 235
— А-а-а… — неопределенно кивнула Манька.
День закончился, и стало темно, но подступы к избе освещались со всех сторон. Спать хотелось, но силы еще были: помогало и Дьявольское вино, и живая вода. Со стороны лагеря оборотней из леса все еще раздавались взрывы — продолжал гореть склад боеприпасов, который они устроили позади лагеря. Те, кто выбрался из леса, собирались у реки, и толпились группами, дожидаясь, когда огонь поутихнет, устраивая окопы. По окнам снова открыли пальбу, и пули летели, стоило выдать себя тенью.
Оборотней осталось не так уж много. Дьявол, ненадолго исчезнув и полетав над позициями врага, насчитал чуть больше двенадцати сотен. Больше половины оборотней полегли на поле боя, отравленная живой водой, обманутые зеркалом, сраженные стрелами и Борзеевским горохом, кто-то сгорел, задохнувшись в дыму, кто-то утоп, благодаря водяным, и много среди них было раненных, но раненные быстро восстанавливались. Вся надежда оставалась на ночь, воевать со зверями было легче. Оружия у оборотней осталось не так уж много, только то, которое успели вынести из огня.
Нога зажила, и теперь Манька стояла на гребне избы открыто и целилась далеко. Но оборотни быстро приходили в себя. Разозлились они не на шутку. Уже спустя час она услышала, как застучали топоры и молотки. Доносившийся стук не стихал до самого полнолуния. Остальные оборотни надежно укрылись за холмом, выше по течению, где они разбили новый лагерь. После понесенных потерь отступать оборотни не собирались.
И Дьявол и Борзеевич тоже прислушивались.
— Ну, вот и славно, — поморщился Дьявол. — Ох, не люблю я современные методы борьбы. Все норовят из-за спины в глаз плюнуть. То ли дело в врукопашную... — и расстроено запричитал, безнадежно махнув рукой и пророчествуя: — Прилетят в голубом вертолете… И бесплатно покажут кино. С Новым годом поздравят, но не факт, что оставят, вам в подарок пятьсот эскимо.
— Что делать-то будем? — забеспокоилась Манька. — Атаковать будут?
— Сегодня уже не успеют, скоро луна взойдет, — успокоил Борзеевич. — Не сподручно зверем по веревочным лестницам, а ночью еще сколько-нибудь упокоим. Слышь, Отче Дьявол, чувствую себя, как тот старик на переправе… Ну, который души переправляет. Только он души, а я нечисть!
— Ты и есть тот старик на переправе, — ухмыльнулся Дьявол, попивая вино.
Это была уже десятая бутылка, которую он достал из-под полы. Видимо, стоял у него в Аду какой-то пресс, который из каждого оборотня выдавливал по бутылке. И собрав за последние сутки обильный урожай, он не жадничал.
— Один из тех. У каждого есть тот, кто везет его в царство мертвых. Всю жизнь везет.
— А если он весло отдаст? — поинтересовалась Манька.
— Если паромщика увидит и весло примет, тогда править будет сам, переправляя мертвых. Аллегория, — сказал Дьявол с усмешкой. — И адская собака такого человека не тронет.
От мирной беседы их отвлекли.
— Идеи есть, — услышала Манька снизу под стенами избы. — Ой, ты мне на ногу наступил!
— Тихо! Тихо! Услышат! — одернули взвизгнувшего оборотня.
— Нет идей. Поможет ли? Тут волшебство какое-то!
— Ты прикрой меня сзади!
— Как? Кто меня прикроет?!
— Опять наступают, да что же им неймется-то? — Манька разозлилась, с досадой поднимая лук, выглянула вниз, совсем как Дьявол, уперевшись ладонями в подоконник.
Несколько оборотней, спрятавшись за надежными, как им думалось, досками, устроенными наподобие щита, подобрались к избе и ковыряли дверь.
— Мань, вали их всех! — устало проворчал Дьявол.
— Мань, вот тебе горошинка. Кинь, пусть мужественно погибнут, — предложил старик Борзеевич, передавая ей маленькую розоватую горошину.
— А как кидать, тоже мыслью, или как-то по-другому? — с интересом разглядывая горошину, спросила она.
— А кидай и все! — весело подсказал старик Борзеевич. — Подумай просто, чего хочешь.
Манька прицелилась и бросила горошину. Горошина попала в щель и провалилась под ноги оборотней.
— С чего мне прятаться за этими досками? — громовым голосом проговорил один из оборотней, сбрасывая с себя щит. — У меня раны не остаются! Я оборотень! Эй! — крикнул он в чердачное окно. — Эй! Всех перебью! — встал гордо, осматривая стену. И сразу же полез на нее, цепляясь за углы бревенчатых выступов.
— Вот гад! Он же нас всех угробит! — пропищал сдавленный голосок.
Из-под доски высунулась пара рук, подбирая брошенный щит.
— Может, поговорить надо было, чего они нас убивают? Мы им ничего плохого не сделали… Мы все вымрем в этой глуши, — поддержал осмелевшего оборотня еще один. — Домой мне пора, у меня там мать больная и жена с ребенком. Нахрена я вообще сюда поперся? Кому надо, пусть тот и воюет.
— Поговори мне! Держите его, он нас всех подставит!
«И среди оборотней есть трезвенники», — подумала Манька с удивлением.
— Манька, а ты какую горошину съела? — с хитринкой воскликнул Борзеевич, ткнув в оборотней пальцем. — Вали их, пока они открылись! Одумаются ведь!