Страница 224 из 235
— Получается, что нас в ловушку заманили? Собрали всех разом и заманили в ловушку? Ну да, я оборотень, давно знаю, и ты, и он, и он, и она, а они разве не были? За каким их тогда сюда понесло?
— Может это, того, мы их? Они были такие, а мы другие?
— Брось! Не смеши! Такие же, как мы. Смотри сколько стрел на земле… Черт, стрелы тают... Гляньте, горят... Многие стрелой убиты, а остальные… А эти нахрена рядами улеглись?
— Я тоже нашел, смотрите-ка, с серебряным наконечником… Ждали нас, суки!
— Это в нас?! На нас?!
— Ай-яй-яй, это ж какая варфоломеевская гнида запоганила нам отдых?
— Это из избы, там вчера головы торчали! А что они к нам не выходят? Боятся нас?
— Я поняла, это они Бабушку Ягу!
— Ну... Там свинья лежала, я сам там был, вряд ли это была Бабушка Яга... В плену, наверное, держат...
— Господи, за что? Нам надо их достать! Нас за ними послали!
— А давайте красного петуха пустим! Поджарятся, никуда не денутся. Кто за?
— Думаешь, этому монументу хоть что-то станется?
— А почему бы нет? Расплавим да продадим! Это ж сколько бабла! Я за!
— Надо ребят собрать... И это, будете петуха пускать, поставьте охрану, они по реке могут свалить, караулить надо...
— Меня тошнит от вида крови, не могу на это смотреть, я лучше приготовлю поесть…
— Ой, гляньте, серебряного озера нет!
— Зато в других местах этого металла навалом... Говорю вам, это не серебро, есть такие ядовитые металлы.
— Порву! Кишки выпущу! По стенке размажу! Жрать заставлю свое дерьмо! За веру, Царя и Отечество! Кто не со мной, тот против меня! Готовьте динамит! Сейчас мы эти монументы пустим на воздух!
— Манька, ты, может, вздремнешь чуть-чуть, вместо того, чтобы слушать, как они между собой препираются? Думаешь, они полюбят тебя, когда поляну разминируют? — услышала Манька голос за спиной.
И Дьявол, и старик Борзеевич смотрели на нее с укором.
Старик Борзеевич уже притащил из избы два матраса, два одеяла и подушки.
— Поговорят-поговорят, и решат, что надо спустить с нас шкуру и кошелек из нее сделать, — обиженно проговорил он, укладываясь рядом с Дьяволом, бесцеремонно подлезая под его плащ. — Батюшка, — взмолился он, — дай хоть одним глазком перед смертью побеспредельничать! А то забыл уже, как выглядит белый свет.
— Уже решили, — недовольно проворчала Манька, застилая матрас простыней. — Сейчас будут нас взрывать и поджаривать. Думаете, избы выдержат?
Дьявол снял плащ, накрыл старика и спустился вниз, вернувшись с самоваром, заварил душистого чаю из смородиновых листьев на живой воде. Пока чай настаивался, спустился еще раз и поднялся с подносом румяных пирогов.
После чая усталость сняло, как рукой. Осталась легкая истома. Манька подремала, и как только зашевелился Борзеевич, которого Дьявол толкал в бок, вскочила, прильнув к оконцу.
Оборотни с осторожностью подтаскивали к избам ящики, помеченные красной краской. Другие рыли окопы, а третьи прятались за деревьями с оружием, целясь в избы.
— Дьявол, надо попросить избы открыть проход в избу-баню, а вдруг придется отступать или одна из них загорится? — предложила Манька. — Так и будем вплавь перебираться? А вдруг стрелы у Борзеевича закончатся? Он поди все истратил, в бане их немного было.
— Да, Отец, похоже, тут сейчас жарко станет, — поддержал ее Борзеевич.
Но Дьяволу просить не пришлось, наверное, изба услышала просьбу. Избы зашевелилась, с невероятной скоростью начали расти бревна и крыша, образуя проход. Две избы воссоединились. Но местами серебренный панцирь раскололся и осыпался.
На какое-то время оборотни отбежали к опушке, наблюдая за трансформацией изб, но как только все успокоилось, начали с удвоенной силой таскать хворост к стенам, поливая его горючей жидкостью, укладывая на хворост мертвых собратьев. Кто-то снова попытался приставить к стене бревна и забраться на крышу, но из стен изб вдруг начали вылетать толстые суки, отталкивая бревна со смельчаками, придавливая тех, которые крутились поблизости.
— Они их решили в качестве дров использовать? — удивившись, показала Манька на трупы, приготовленные к сожжению.
— Умно! Обязательно повешу медальку тому, кто придумал устроить братский погребальный костер, — похвалил Дьявол. — Какой герой не мечтает даже после смерти принести пользу? Представляешь, сколько могил им придется вырыть? До нас ли им будет? У них же нет экскаватора. А так одним выстрелом два зайца: и от трупов избавятся, и избы спалят.
— Спалить? Нас? Мы сгорим? Заживо? — запаниковала Манька.
— Бог с тобой, сколько горела изба, а если уж совсем худо будет, напьется воды в реке. Я бесплотный, не горю. Старик Борзеевич тот горел. Сгорает. Синим пламенем. Но потом восстанавливается. Естественно, каждый раз — дите малое, приходится бить каленым железом, чтобы память восстановить. А тебе — будет худо…
Манька уже почувствовала гарь. Дым стелился по земле, поднимался и заползал в избу. Дышать стало тяжело. Сразу несколько автоматных очередей ударили в чердачные окна обеих изб. Свинцовые пули ударялись в стены и доски, и будто прилипали к ним, не пробивая. Стреляли теперь и с другого берега реки, но одиночными прицельными выстрелами, но точность прицела была аховой. Пули, выпущенные из автомата, или не долетали — все же река была широкой, разливаясь в берегах от тающего снега с вершины горы, или промахивались, иногда попадая в своих. Вряд ли оборотни догадывались, что пальцевые гребни по середине реки обладали магнитными свойствами, изменяя траекторию движения пули, иногда притягивая их.