Живые и Мертвые

Крик писаря сменился конским ржанием, а затем воплем мастера.

- Держи лошадь! - треклятая кобыла каким-то загадочным образом отвязалась и припустила галопом в сторону Фрилфаста. – Да что за напасть-то такая?!

Даниэль побросал собственноручно вытесанные детали колеса, которые не успел приладить, и встал в полный рост.

- Стой, гадина! - Писарь зачем-то запустил в удирающую кобылу топором, и теперь стоял, подбоченясь, и пялился во тьму.

- Мало того, что кляча убежала, ты еще и чужой топор выбросил. Зачем, спрашивается? От тебя одни убытки! – сплюнул под ноги изобретатель, убрал окуляры в карман куртки и посмотрел на поникшего летописца. – Ну что застыл как истукан? Пошли, ты же этого хотел.

- Может, оно и к лучшему. Поди знай, сколько бы еще тут проторчали… - буркнул под нос Фрэд.

Ливень потушил вспыхнувшую крону сосны, от которой в свинцовое небо поднимались клубы белого дыма. Друзья, не проронив ни слова, поплелись по хлюпающей жиже, в которую превратилась лесная дорога, в сторону дома кузнеца-отшельника, где они оставили своего Государя. В сухости и тепле.

***

Дождь барабанил по листьям, отбивая дробь. Вдалеке грохотал гром, а сполохи молний разрезали небеса на многие сотни частей. Босые ступни королевской особы размеренно погружались в дорожную жижу, разбрызгивая ее в разные стороны. Сейчас Прохора волновало только одно – кровь из носу догнать беглеца, который улепетывал в сторону горной гряды. Ему хорошо известна местность, а это огромный минус. Спрячется – не найдешь. Но пока удача была на стороне Короля Серединных Земель. Душегуб бежал по дороге и не думал сворачивать. Его силуэт виднелся шагах в ста от его преследователя. Прохор тяжело дышал, глотая холодный северный воздух вперемешку с дождевыми каплями и потом. Давненько он так не бегал! В правом боку кололо, легкие разрывались, и саднила ступня. Видимо, распорол о камень. Ведь в погоню он пустился босиком, в рубахе и штанах. Словно вышел на крыльцо табаком подымить.

«А в душегубе здоровья много, - думал Прохор. - Темп не сбавляет, не оглядывается. Уверен, что его не нагонят. Не на того напал, как говориться! Король не всегда королем был, иногда случались плохие дни, и приходилось так петлять от ревнивых мужей, что зайцы дохли от зависти».

Лесной массив расступился, и беглец и его преследователь выскочили на небольшую поляну.

- Стой, - крикнул Прохор, что было мочи. – Все равно не уйдешь!

Косински обернулся, и хотел что-то крикнуть в ответ, но не успел. Вероятно, поскользнулся или запнулся о корягу, в результате чего кубарем покатился по траве. Прохору потребовалось всего несколько мгновений, чтобы оказаться рядом и наброситься на убийцу. Завязалась драка.

За несколько секунд сражения, если таковым можно считать валяние в грязи, бывший шут сто раз поблагодарил всех богов, в которых не верил, что они дали ему возможность освоить борьбу, иначе бы душегуб уже давно свернул ему шею. Неоценимую помощь оказали и грязь с дождем. Прохор извивался как уж, выскальзывая из смертоносных объятий маньяка. Ударов по лицу душегуб словно не замечал, он рычал, скалился и пытался укусить своего врага, который всячески этого избегал. Косински попытался схватить своего преследователя за волосы, но получил удар между ног коленом такой силы, что его глаза чуть не выпрыгнули. Ответил убийца молниеносным тычком в глаза. Прохор еле успел увернуться и ослабил хватку. Этим и воспользовался убийца. Откатившись в сторону, он поднялся на ноги и вытащил из сапога нож с ржавым лезвием.

- Поигрались, и хватит! – прохрипел Косински. – Скажи перед смертью свое имя, хочу знать, кого на тот свет отправляю.

Оба противника тяжело дышали и сейчас больше походили на големов, чем на людей. Два изваяния из грязи.

- Король Серединных Земель Прохор Первый. Сложно поверить, но это так. А вы?

- Вас, Ваше Величество, убьет Рон Косински, сын кузнеца-неудачника. Но позвольте поинтересоваться, откуда вы узнали о моем отце? Об этом ведала только сестра, но она наложила на себя руки после смерти своего дружка.

- Всего лишь предположение, - Прохор откинул назад волосы и тщетно попытался вытереть ладони о штаны, на которых грязи было больше, чем в загоне для овец.

- А ты не дурак. Дурак бы не смог сменить шутовской колпак на корону. Была бы шляпа, снял, честное слово. Однако мы заболтались. Время идет, а мне надо бежать. Нет ни малейшего желания знакомиться с палачом.

Лес содрогнулся от чудовищного раската грома, а небеса буквально раскололись от ярчайшей вспышки молнии. И в этот миг Косински бросился на Прохора, размахивая ножом.

Уроки фехтования не прошли даром и снова спасли жизнь Королю, который умудрился ногой выбить из руки нападавшего злополучный нож. Шансы вновь сравнялись.

Прохор провел два сильных удара руками в живот, а потом со всего маха приложил сопернику в челюсть. Голова маньяка запрокинулась, а изо рта выплеснулась струйка крови. В ответ душегуб ударил соперника в грудь, но получилось не так сильно, как он рассчитывал, ибо тот качнулся в сторону. А вот Государь проделал такой трюк, которому позавидовал бы любой заправский драчун: Прохор подпрыгнул и обеими ногами ударил убийцу в грудь. Косински почувствовал, как хрустнули его ребра, после чего поднялся в воздух, словно стерх, и грохнулся на спину, но уже как мешок с дерьмом, шагах в трех от того места, где начал свой недолгий полет.

Государь не спешил праздновать победу, ибо понимал, что так просто враг не сдастся, и оказался прав: уже в следующее мгновение Косински поднялся на ноги и атаковал. Он ухватил Прохора за рубаху, крутанулся волчком и перебросил через бедро. Король грохнулся на землю, но в ту же секунду потянул душегуба за руку и, уперев ногу ему в живот, перекинул через себя, перекувырнулся через голову сам и оседлал того, словно лошадь. И тут произошло то, чего Прохор никак не ожидал: он замахнулся, чтобы нанести удар в лицо, когда Косински зловеще засмеялся, а мгновением позже грудь Короля пронзила жгучая боль.

- Ну вот и все, - душегуб оттолкнул Правителя Серединных Земель и тяжело задышал. – Удача на моей стороне.

Прохор завалился на бок. В свете молний он увидел, что из его груди торчит древесный сук. Раненый Сюзерен попытался избавиться он него, но треклятая деревяшка засела прочно. Малейшее движение причиняло невыносимую боль. Стало трудно дышать. Очередной сполох родил слабый отблеск в траве, привлекший внимание Короля. Он мысленно улыбнулся и закашлялся, сплевывая кровь.

- Я еще жив, несмотря на все твои старания, ты, жалкое ничтожество.

Дождь усилился. Его струи омывали страшную рану Прохора, смывая кровь и грязь. Косински лежал на земле и разглядывал грозовые тучи.

- Я хотел, чтобы ты меня убил, но боги распорядились иначе. Хотел, ибо это не жизнь. Я чудовище, но ничего не могу с этим поделать. Такова моя сущность. Кто-то должен меня остановить. Почему ты не смог? Почему?

Он перевернулся на живот, медленно встал на четвереньки и осмотрелся. Ему нужен был нож, чтобы закончить ритуал, но в такой грязи и полумраке это невозможно. Чудо, что удалось найти этот сук, ставшим смертоносным оружием. Придется им и заканчивать.

Косински навис над Королем, который лежал, раскинув руки.

- Закончилось твое правление, шут. Надеюсь, что на том свете ты попадешь в свой самый ужасный кошмар, который будешь переживать мгновение за мгновением! Снова и снова! - Прохор закашлялся, а душегуб наклонился ниже и театрально приставил ладонь к уху. – Что ты говоришь?

- Хрен тебе на все поле вместо репы, - прошипел тот и из последних сил нанес удар.

Глаза маньяка округлились, а из раны на его шее брызнул фонтан крови…

Тьма сгущалась. Прохор не понимал, то ли это тучи заслоняли некогда звездное небо, то ли пелена застилала глаза. Рана в груди ныла. В висках пульсировало с такой силой, что голова готова была взорваться. И как это могло случиться? Недооценил он ловкость и силу противника. Или переоценил себя. Тот оказался не промах, еще бы, столько лет этот разбойник безнаказанно вершил свои темные дела, поднаторел в этом. Ведь его жертвами становились не только женщины, но и мужчины. Мог ли он предполагать, что на него самого начнут охоту? Естественно, сопротивлялся до последнего, пытаясь сохранить себе жизнь. Не получилось. Теперь лежит в грязи и захлебывается собственной кровью. Жить ему осталось считанные мгновения, впрочем, как и тому, кто его сразил. Охотник сам стал жертвой. Такое иногда случается.