Живые и Мертвые

Рон вновь отвернулся к окну.

- Я рассказал все, что знал, - Он забарабанил пальцами по столу.

Этот рыжеволосый наглец начинал раздражать своими догадками.

«Какого лешего ему пришло в голову явиться именно сюда? Мало что ли других домов округе? Зыркает по сторонам, все чего-то высматривает, вынюхивает. Прибыл бы один, прикопал бы в лесу, и дело с концом, так еще эти двое, что ушли. Поднимут панику, и тогда точно придется ноги уносить. Опять. Так, главное – не нервничать, вести себя спокойно, как ни в чем не бывало».

- Может, отвара? – спросил Рон.

- Не откажусь, - ответил Прохор и посмотрел на хозяина дома.

Тот первым отвел взгляд, после чего скрылся в соседнем помещении, а вернулся с чайников в руках, который повесил над огнем в камине. В доме повисла давящая тишина, нарушаемая лишь стуком дождевых капель об оконное стекло.

- Что-нибудь еще? – поинтересовался Рон.

- Нет, спасибо, - Прохор не отводил взгляда он него взгляда, надеясь, что тот не выдержит, сорвется и раскроется.

Государь был уверен, что этот человек, который хочет казаться радушным хозяином, и есть душегуб, свидетельств предостаточно. Инструмент, развешенный на стенах, не имеет клейма, точно как и серп, найденный в сгоревшей лавке. На крюке возле двери висит широкополая шляпа. Такая же была на убегающем. Он так же высок и худ, имеет длинный плащ, в котором ушел Фрэд. Кроме того, в плаще имелись дырки, и Прохор готов был биться об заклад, что эти дыры следы от пули, выпущенной им вслед преступнику. Но самым весом аргументом в пользу этой версии стала рана на правом боку, которую хозяин толи забыл спрятать, толи не успел. Рубаха чуть порвана и испачкана кровью. Прохор обратил на это внимание, как только вошел в дом. Если это и совпадение, то какое-то ну очень странное.

Хозяин не находил себе места, мерил шагами комнату и заламывал пальцы, как девица на выданье. Наконец вода в чайнике забурлила, и Рон с облегчением вздохнул.

- Вам какие травы положить?

- Зверобой с корнем имбиря, если у вас таковой имеется, - сказал Прохор.

- Хм, а вы знаете толк в отварах, - Рон опять скрылся в коморке и вернулся с двумя кружками и двумя мешочками. – Тут у меня имеется несколько головок сахара, если угодно.

Рассыпав травы в посуду, он залил их кипятком из чайника, который оставил на столе. Сел на лавку и сжал кружку в ладонях. Прохор же взял из мешочка несколько белых кусочков и бросил в свою посудину, после чего втянул ноздрями белесую дымку, струившуюся вверх.

- Аромат-то какой!

- Угу, - буркнул хозяин, с хлюпаньем сделав глоток.

Прохор последовал его примеру, и горячий напиток обжег небо. Государь, скрывающий свою личность, закрыл глаза и погрузился в воспоминания. Такой же отвар готовила его бабка. Сколько уже лет прошло с тех пор, даже подумать страшно. Ее, поди, уже и в живых-то нет, где она нашла последний приют? Помянуть бы, незабудки на могилку положить, а он даже не знает, откуда родом. Как звалась те земли? Прохор постоянно задавался этим вопросом, но не мог дать ответ. Потом всплыли образы жены и дочки. Как там они без него? Тоска по дому проникла в самое сердце.

- Хорош отвар, спасибо вам.

- Полно, - отмахнулся хозяин.

Он не горел желанием беседовать, хотел только, чтобы непрошеные гости поскорее убрались и оставили его в покое. Доказать, что он и есть убийца они не смогут. Как говорится: не пойман, не вор. Еще рана саднит, будь она не ладна. Вот же угораздило, а ведь все шло так хорошо! Место – лучше не придумаешь, и какого лешего те трое проходили мимо? Эта дура еще взвизгнула.

Тем временем Прохор подошел к чучелу в рыцарских доспехах, что стояло в углу комнаты. Хозяин сидел к нему спиной и не мог видеть всего происходящего, а любопытный гость приподнял забрало шлема и замер с открытым ртом. Оттуда на него смотрели пустые глазницы человеческого черепа. Вернув забрало на место, Прохор аккуратно, стараясь не привлекать внимание, засунул руку под кирасу и нащупал там ветхую ткань и кости. Теперь все встало на свои места. Оставалось только получить признание душегуба и арестовать его.

- Думаю, - словно невзначай начал Прохор, не поворачиваясь, - у кузнеца не было на самом деле никакого ученика. Брехня все это. Он и был душегубом, скажу больше, он и кузнецом не являлся. Вся эта история – выдумка, чтобы отвести от себя подозрения. Совершил оплошность – обронил орудие на месте преступления. Обычный серп. Потом его выкрали из здания Суда. Эта железка ему дорога как память. Странно, да? Вероятно, именно им он и совершил свое первое убийство, а после уже не смог остановиться. Это как на рыбалке – стоит поймать одну и все, на весь день пропал. Хочется еще и еще. Думаю, все началось с отца или отчима, который над ним издевался, когда он был ребенком. Убил, а тело закапывать не стал, или закопал, а потом отрыл и оставил останки в качестве трофея. Спрятал в рыцарские доспехи и поставил на самом видном месте, как напоминание о том, кем является на самом деле. Вот только где он взял эти самые доспехи? Кузнец-то из него некудышный.

- В сарае, нашел в старом отцовском сундуке, где сейчас храню… - осекся хозяин жилища, поняв, что выдал себя с потрохами, а через мгновение громко хлопнула входная дверь.

Прохор резко повернулся. Он остался в доме совершенно один. Его догадки оказались верными – этот сухой, высокий мужчина и есть душегуб, и он только что сбежал.

- Е… о… а…! – выругался Прохор и, как был, выскочил следом за преступником.

***

Лес вокруг раскачивался, завывал и трещал, словно пытался напугать тех, кто имел неосторожность оказаться тут во время грозы.

Кутаясь в плащ, который не особо-то и спасал от дождя, Фрэд держал под мышкой топор, переминался с ноги на ногу, стоя в луже, смотрел, как мастер починяет колесо и тихонько напевал себе под нос.

Нынче все духи от феи до беса

меня называют хозяином леса.

Мне предано служат лохматые твари,

со временем все уважать меня стали.

- Что б тебя волки задрали! – воскликнул всердцах Даниэль, поправляя хитроумные очки на носу, те самые, что давал Прохору для поиска королевского сборщика ягод. - Слышь, певец доморощенный, распряги кобылу и привяжи ее к дереву, она повозку раскачивает. Я не могу так работать, мне точно пальцы оторвет.

Писарь шмыгнул носом.

- Да, это, действительно, будет большая беда. Не сможешь в носу ковыряться.

- Фрэд, растудыть твою туды!

Писарь выронил топор, который тут же упокоился на дне колеи, заполненной водой, и кинулся расстегивать ремни упряжи. Дождь лил как из ведра и стучал по листве, чем невероятно нервировал друзей, которые вымокли до нитки и замерзли. Кое как справившись с застежками, писарь отвел лошадь в сторону и привязал ее к тоненькой осине.

- Даниэль, долго еще? Холод собачий. Вон как громыхает, - вдалеке прозвучал раскат грома. – Может, ну ее, эту повозку? Сделаешь завтра.

Мастер утер нос, перепачкав половину лица грязью, и поднял окуляры на лоб.

- Ты шутишь? Ей колесо приделают без нас, а она казенная. Ты будешь платить, если ее сопрут? Нет, если хочешь, то я не против, пошли.

Фрэд выставил перед собой ладони.

- Убедил, копошись дальше, - Он подобрал с земли ветку и стал ковырять ею в канаве, пытаясь выловить утопленный топор. Вскоре ему это удалось. Писарь вытер рукоятку листвой, вновь зажал инструмент под мышкой и, сунув руки в карманы, продолжил напевать. - Вечная мука, вечная скука…

Гроза приближалась неумолимо. Раскаты грома становились все громче, дождь усиливался, впрочем, как и порывы ветра, что пронизывали насквозь и пробирали до костей. От холода Фрэд застучал зубами, дергаясь при каждой вспышке. Очередная молния с оглушающим треском ударила в корабельную сосну, что росла всего в десяти шагах от того места, где друзья занимались починкой повозки.

- Е… о… а…! – воскликнул Фрэд и присел, глядя, как сосна раскололась надвое и вспыхнула, словно факел, сбросив на землю сноп искр.