Зло

— Впечатляет? — Лайтберин скосил лукавый взгляд на Киллиана. — Хочешь, дам поиграться?

Волна эмоций, обуявшая Сивара при виде оружия Возмездия, тут же схлынула. Он вернулся к своему обычному мрачному равнодушию.

— Ничего особенного. Не она убивает. Она — всего лишь инструмент.

— О, да вы — философ, молодой человек, как я посмотрю? Вот вам моя теологическая теория: это — не просто инструмент, это — дар божий, в прямом и переносном смысле, — Лайтберин хохотнул. — Дар, который покарает грешников за их деяния. Вы готовы ответить за свои?

Не дождавшись ответа, Джуд погнал их вперёд. На это раз переход был недолгим и окончился входом в каюту. Двери разъехались, впустив троицу внутрь. Что — то среднее между лабораторией безумного ученого и капитанской рубкой встретило вошедших двумя парами хмурых глаз, один из которых, ко всему прочему, был подбит. Половина лица адмирала Оно опухла так, что самого глаза, собственно, видно не было. Рядом с ним расположился Эпос, внешний вид которого вернулся к первозданному виду. Маскировка, не сумевшая сбить с толку Джуда, пропала. Место длинных темных локонов и карих глаз занял привычный белый ершик волос и два почти прозрачных блюдца зрачков. Было в облике Айзека одно небольшое, но сразу же бросавшееся в глаза изменение: на правой стороне головы Эпоса появился крохотный имлант — почти такой же, как у Киллиана, разъем внедрения информации. Вставка, как и у мемора, была погружена в плоть, с тем небольшим отличием, что имплантат Райберга был частично покрыт кожей.

Эпос буравил вошедшего последним Лайтберина тяжелым взглядом. Они с Харуки сидели на большом полукруглом диване, словно реквизированном из приватной кабинки Нимфополиса. Пара следов от сигарет и весьма потёртый вид подтверждали теорию происхождения мебели. Но не помятый вид Айзека и Харуки, и не жуткий бардак, царивший в логове Лайтберина, были самым удивительным в окружающей обстановке. Киллиан с Кохитсуджи почти синхронно замерли, заметив, что ни на одном из пленников нет уз. Не было ни черных жгутов, ни хотя бы простых наручников, словно Райберг и Оно не были пленниками, а стали простыми гостями на этом безумном приеме.

Лайтберин, законсервировав отсек, вновь проявил недюжинную прозорливость, уловив мысли Киллиана. Он подошёл к одному из четырех столов, который был завален невообразимой горой хлама, и присел на высокий табурет. Рука Джуда выудила из кучи бумаг два серебристых кольца. Магнитные браслеты наручников на пару секунд повисли на его пальцах и вновь исчезли в горе мусора.

— Конечно, если вы хотите, чтобы вас окольцевали — не проблема. Но с точки зрения рациональности, это будет бессмысленно. Навредить вы здесь можете исключительно самим себе, — Лайтберин стряхнул невидимые пылинки со своей штанины и закинул ногу на ногу. — Ну или друг другу. Но настоятельно прошу вас в предстоящие тридцать секунд воздержаться от излишней двигательной активности. Вход в атмосферу, знаете ли.

Он пару раз крутанулся на табурете и, нарочито сильно вцепившись в край стола, обернулся назад, наблюдая за остальными. Киллиан, вспомнив о последнем своем приземлении, которое окончилось кратковременным, но запоминающимся полетом Райберга к потолку капитанской рубки Вергилия, бросился к дивану в поисках точки опоры. Кохитсуджи припала к невозмутимому военному. Прыть девушки заставила Оно еще сильнее помрачнеть. Прошли десять секунд, пятнадцать…

— Ну вот и все, добро пожаловать на Мортем. За бортом приятный ветерок и милое излучение примерно в тысячу Рентген в час, — Лайтберин встал и, самодовольно улыбаясь, стал расхаживать перед четверкой пленных.

— Придурок. Всегда им был, им же и остался, — Оно стряхнул с себя растерянную девушку, злобно нахмурившись.

— Харон, ты совсем ослепнуть хочешь, я ведь могу оскорбления за очередную попытку нападения принять. А нам с вами ещё предстоит подружиться.

— Да пошел ты, «подружиться», — Айзеку фиглярства бывшего друга тоже не доставляли удовольствия.

— Что за лексикон, друг мой? Не ожидал, не ожидал… Ты витаешь в не особо культурных слоях общества? — Джуд покосился на соседей Райберга и продолжил. — Сейчас вас проводят к вашим апартаментам, а через пару часов я буду ждать вас на ужине. Мне ещё стряпать, знаете ли. Айзек, ты должен оценить.

Киллиан посмотрел молчавшего Эпоса и перевел взгляд на Джуда. Он представил, как Лайтберин одной рукой активирует нейтронную бомбу, а другой, в термостойкой прихватке, достает жаркое из духовки.

— Надеюсь, попозже вы станете поразговорчивее.

Джуд хлопнул по столу и на секунду закатил глаза. Одна из стен лаборатории, украшенная дико архаичными картинами, разъехалась, обнажив проход. Оттуда вылетели два крохотных шара, которые замерли за плечами Лайтберина.

— Прошу вас следовать за проводниками. Бежать тут все равно некуда. В апартаментах вас ждёт смена белья и душ. С корабля на бал вы попадете чистеньким и накрахмаленными, — Джуд улыбнулся и, отвесив поклон, предложил четверке удалиться. — Отель у нас небольшой, так что номера двухместные.

Шары — проводники повели пленников вперёд. Киллиан, само — собой, остался с Айзеком, а Кохитсуджи продолжила жаться к адмиралу. Короткая кишка шлюза закончилась посадочной площадкой, расположенной в небольшом ангаре. Стерильно — аскетичная атмосфера логова Лайтберина говорила о его редком использовании. Эта крохотная база нечасто расконсервировалась и ещё реже на ней бывали люди. Стены и пол были выполнены из инопланетного аналога бетона. Он имел заунывно зелёный окрас, погружая и без того не особо веселых людей в омут хандры.

Пустой и темный коридор, освещаемые лишь парящими проводниками, разделился, разбив отряд людей на две части. Экипаж Вергилия последовал правее. Тоннель утонул в тишине, усиливая единственные раздающиеся в нем звуки — гулкие шаги людей отражались от стен, возвращаясь тихим эхом. Айзек и Киллиан молчали, погрузившись в собственные мысли.

Комната, в которую людей привел шар, была прямо — таки роскошной, на фоне безликого, почти кладбищенского убранства станции. В ней даже нашлось место для нескольких предметов интерьера. Диван и две кровати, были безукоризненно чистыми и новыми, как будто их поставили сюда час назад. Мысль, что корды — грузчики таскают, а корды — горничные застилают эту мебель исключительно для их удобства, заставила Киллиана улыбнуться. На кроватях лежали два комплекта одежды. Тут же обнаружилась и обувь. Новые лакированные ботинки прямо — таки просились на ногу. В дальнем конце комнаты была расположена дверь в душевую. Пленники помылись, одели идеальные, словно только что сшитые опытным портным костюмы и принялись ждать. Скоро все должно было решиться.

Киллиан чувствовал, что это бесконечное, длящееся, казалось, всю его жизнь путешествие подходит к концу. Путешествие, стоившее ему веры в человечество, перевернувшее все его мировоззрение с ног на голову, заканчивалось. Возможно, как и сама его жизнь. Киллиан не мог и не хотел жалеть о чем — то, не хотел жалеть самого себя. Он сидел и разглядывал причудливые запонки, которые шли в комплекте с одеждой, и думал о том, что он узнал, что увидел в этом путешествии. Вся его жизнь была как старый физиокомбинезон, который он только что отправил в мусор. Он, как и большинство людей, никогда не знал другой одежды, не знал, что есть другая жизнь. Не знал, что можно одеваться, руководствуясь не только практичностью, не знал, что можно не только выживать… Можно жить. Человечество так привыкло к Выживанию, что уже не мыслило себя без него. Огромные ресурсы трофейных систем не приносили людям достаток, а лишь дальше вгоняли в нищету. Выживание стало их смыслом, а запонки и костюмы стали сказкой, небылицей, оставшейся где — то далеко на сгоревшей родине.

— Почему ты — здесь, а он — там? — Киллиан впервые посмотрел на Айзека не снизу вверх. Всегда до этого Эпос словно стоял перед ним на невидимом постаменте из славы и силы, не позволявшем быть с ним наравне. Впервые Сивару была безразлична вся эта мишура. Он больше не видел перед собой Эксперта по экстренным ситуациям Айзека Райберга. Перед ним сидел такой же блуждающий во тьме человек, путь которого чуть сильнее освещен жизненным опытом. Айзек запрокинул голову на спинку дивана. Холодная черная кожа приятно остужала затылок.