Страница 3 из 21
Антония, младшая дочь Кренингтонов, была юной забавницей. Она любила танцы и людные вечера, где могла продемонстрировать себя и свою эрудированность. Девочка четырнадцати лет, как и ее сестры, была высокой и хорошо сложенной. Волосы были тоньше и светлее, чем у сестер, черты лица выразительные и до невозможности нежные и приятные. Большие карие глаза излучали доброту и искренность. Всех и каждого она рада была видеть в поместье родителей. Она была гостеприимна, любезна, учтива, ее манерам могла позавидовать любая более зрелая леди. Антония не отличалась ярко выраженными талантами, зато ее трудолюбие, кропотливость и усидчивость вызывала уважение всех вокруг. Подобно ровесницам, ее восхищали балы и прочие увеселения, но в отличие от многих, от подобных вещей головы она не теряла. В семье ее называли «ваше ангельское высочество», отчего девочка румянилась и хихикала.
Антонию вместе с ее гувернанткой отправляли в Шотландию на летние каникулы, где располагалась прекрасная школа для девочек, в которой юных леди учили манерам, рукоделию и прочему мастерству. Также, их вывозили за город, где они могли отдыхать, заводить приятные знакомства, изучать природу и ее явления. Розалин и Эвелин с самого детства отправлялись к отцовской сестре на самые, по их мнению, чудесные три месяца в году. Глостершир для многих – идеальное место для отдыха, не все могли позволить себе подобный, а у девочек была великолепная возможность проводить каникулы в этом волшебном месте. Миссис Стенсфорд была очень привязана к своим племянницам, поэтому всегда принимала их со всей душой и придумывала для них занимательную программу.
Эвелин особенно тепло относилась к Блутауну. Она всегда отчаянно ждала лета, чтобы поскорее отправится в самое любимое место на свете, где в воздухе разносится аромат лаванды, и где небеса всегда чисты. Каждое лето на протяжении двенадцати лет, Эв проводила чудесное время у своих родственников. Во время поездок она считала крыши проезжавших домов, уповая на скорое прибытие. Только в этом месте она ощущала себя по-настоящему свободной. Все девять месяцев она грезила поездкой к любимой тетушке и братьям, несмотря на многочисленные уговоры отца отправиться на отдых в другое место, дабы разнообразить вакацию. Однако все попытки были тщетны. Как только яблони и сирень начинала зацветать, Эв приступала к сбору вещей для летнего отдыха. Она очень любила родителей и принимала то, что день ото дня было ими навязано. Званые вечера, прогулки с благородными дамами и джентльменами, поездки к гостям – все было снесено ей с величайшим достоинством и изяществом. Всех поражала сдержанность Эвелин и ее потрясающая способность производить на окружающих впечатление. Возможно, причиной служили ее приветливость и пытливый ум. Тетушка Роксана тоже не могла обойтись без того, чтобы не прорекламировать свою чудную племянницу, которая является первой красавицей Дербшира, что, несомненно, привлечет к ней множество кавалеров.
– Необходимо много всего сделать, мои крошки! – с жаром изрекла она после того, как чай был выпит. – Разумеется, мы обсудим все наши планы после того, как вы поправите свои туалеты, немного отдохнете и почтите нас своим присутствием за обедом. – с радостным выражением лица закончила она.
Девушки наградили тетю встречной улыбкой.
– Надеюсь, жара спадет к тому времени, не хотелось бы составить вареной куропатке компанию на столе. – игриво заметила Роуз.
– Не уж то ты повеселела, милая? – удивилась Эв.
– Мое расположение будет более радужным, если хоть на мгновение жара перестанет меня преследовать. – ответила сестра.
– К ужину жара, возможно, ослабнет, а вот к обеду, вряд ли. А где же Ленни? – с широко распахнутыми глазами поинтересовалась Эвелин.
Миссис Стенсфорд, слегка поджав губы, принялась объяснять.
– О, Ленни.… Ох… – моментально помрачнев, начала Роксана. – Милая Оливия так непросто переживала этот, казалось бы, счастливый момент… Роды были более чем тяжко ею перенесены. Ох, бедная девочка. Все же, малышка родилась крепкой и такой славной! Я истинно не могла налюбоваться на это сокровище. Только вот Ленни не способен пока на отцовские чувства.… Все же, я смею предполагать и верить в то, что это временно.
– О, безусловно! Он очувствуется, непременно.
– Так вот. Когда моя дорогая Оливия разразилась схватками, он, не смея более выносить подобные тяжбы, а именно ее стоны и дикую озабоченность всех вокруг, умчался неизвестно куда! Подумать только! Каково было бедняжке, когда она осознала, что муж покинул ее в такой момент! Она так переживала.... Он приехал вчера вечером, спустя три дня, бесспорно хмельной, однако же, заглянул в покои молодой матери, и даже бросил взгляд на малышку Сандру. У них непростые отношения… – она помолчала. – Что ж! Думаю, как только он узнает о вашем прибытии, он будет невозможно счастлив! – она вновь засияла.
– Хм. Да-да, я тоже уверенна, что он спустится к нам.
– А теперь, бегом-бегом наверх! Вам необходимо освежиться, ровно так же, как и мне.
Как только девушки повернулись в сторону лестницы, наверху сверкнула фигура. Это был Ленни Стенсфорд, старший сын миссис Стенсфорд. Он был слегка расхлябан. Его движения были ленивы, очевидно он только проснулся, но несмотря на это, он казался свежим, хотя слегка хмурым, и все же, ослепительно красивым.
– Кого я вижу… – он присматривался. – Кого я вижу! О Господи милостивый! – восхищенно воскликнул Ленни и в одно мгновение он очутился около сестер.
– Ты все же вовремя! – вскрикнула Эви и бросилась на шею брата. Он поднял ее на руки, звонко смеясь.
– Эви! Не верится! Как ты похорошела! – он принялся ее разглядывать, – не верится, ты здесь! Как чудесно! Матушка, вы видели, она – превосходна! Моя добрая Эви! – он обратился к Роуз, указав на нее рукой – А кто эта юная леди? Как ты повзрослела и как чудесно ты выглядишь! – он обнял и поцеловал робкую Розалин, которая была не так близка к брату, как Эвелин. – Я так рад вас видеть! Не могу поверить… Я не мог дождаться вашего прибытия! Нам необходимо… – мать прервала бурные рассуждения Ленни.
– Это все дивно. Однако же, Эвелин и Розалин только прибыли, и я не исключаю, что они хотят привести себя в порядок и послать родителям письма. Я в свою очередь хотела бы распорядиться на счет обеда и далее заняться туалетом. А ты, – она сделала паузу и строго взглянула на сына. – будь так любезен и проведай супругу и дочь, если в тебе остался хоть грамм чести.
Ленни с безразличным лицом выслушал мать, затем с лучезарной улыбкой поцеловал сестер и направился наверх.
– Я прошу прощения, милые кузины. Жду с нетерпением минуты, когда мы сможем все обсудить. – он поклонился матери, – Матушка.
– Вперед, вперед, красавицы! – миссис Стенсфорд подогнала племянниц.
– Мэри! Ты можешь отдохнуть после поездки. Перед ужином я пошлю за тобой. – обратилась Эвелин к своей горничной.
Сестры поднялись в свои спальни. Розалин принялась разбирать картины, распаковывать мольберт и приборы для рисования. Эвелин, поменяв наряд и приведя себя в порядок, спустилась вниз, в гостиную. В это время там никого не было. Через час прислуга должна будет подготовить гостиную, чтобы после обеда хозяева могли попить там какао. Напротив больших эркерных окон, которые служили выходом на террасу, стоял старинный рояль из дорогого дерева цвета шоколада. Эви присела на пуфик, подняла крышку рояля, и мелодия полетела подобно парящей птице. Легкие, струящиеся звуки разносились по дому, и это означало, что первый день лета уверенно наступил. Все занимались своими привычными в это время суток делами, а мелодия незримой волной влетала во все комнаты. Окна были распахнуты, тонкий тюль развивался, соприкасаясь с нотами, и умиротворение воцарилась в Стенсфордском поместье.
Глава
III
Настало время обеда, и Роуз пришлось сложить кисти, а Эв захлопнуть крышку рояля. Вся семья, за исключением Оливии, супруги Ленни, которая еще не совсем оправилась после тяжелых родов, собралась за обеденным столом. Столовая зала была просторна и изыскано обставлена. Огромный прямоугольный стол, покрытый скатертью цвета фиалок, стоял посреди комнаты, его обрамляли стулья со спинками, обшитые бархатом. Как только семья уселась за большой стол, слуги один за другим, принялись его сервировать. Несколько минут в столовой стоял исключительно звон посуды. Молчание прервала тетушка Рокси с присущей ей искрящейся улыбкой.