Страница 2 из 7
Встав, она откинула волосы с лица и выбралась из кустов на усыпанную галькой дорожку. Стряхнув пыль с джинсов и поморщившись от коряг в шелковой блузке, она посмотрела направо и налево, проверяя, что вокруг никого нет. Ее детализация, что самое важное, не была такой, но это не будет длиться долго. Даже если Холли не догадается, что она скоро уедет, Хольштейну, главному специальному агенту,требовалась обычная проверка периметра. Ей нужно было убраться оттуда до следующего раза.
Она обогнула плавательный бассейн и обогнула заднюю часть отеля, планируя добраться до закусочной, которую заметила раньше из машины.
Это казалось слишком хорошо, чтобы быть правдой. Она вышла на улицу одна и направилась за гамбургером. На мгновение она почувствовала себя почти нормальной. Нормальная, а не та, кого заставляют выйти замуж за парня, который ничего не сделал для ее девичьих мечтах. Она поморщилась. Она произнесла это так, словно ожидала, что парень, которого папа специально выбрал для нее, действительно будет тем самым. Она согласилась встречаться с Чарльзом, потому что это отвлекало ее от отца, а он был действительно хорошим парнем. Она могла бы сделать и похуже. Она думала, что между ними может что-то вырасти. Только в последнее время стало совершенно ясно, что этого не происходит. Она обдумывала способы покончить с этим.
И теперь ее отец ожидает, что они поженятся? Она покачала головой, снова чувствуя тошноту. Как она могла пройти через это?
Держась параллельно отелю, она осторожно выглянула на улицу.
Агент Маршалл и агент Томпсон стояли перед зданием под портиком отеля. Она отстранилась, прижавшись всем телом к кирпичной стене. Они непринужденно болтали, выглядя слегка скучающими. Вероятно, они ждали, когда Холли сообщит им о своих планах на ужин.
Грейс мрачно улыбнулась. Она собиралась поужинать как нормальный человек. Без ее личного помощника / лучшего друга. Без всякой охраны. Без бойфренда, который любил звонить репортерам заранее, чтобы убедиться, что они будут в ресторане, когда приедут. Чарльз был просто помешан на великолепной фотосессии.
Повернувшись, она быстро зашагала прочь, оставив отель позади и нырнув в переулок. Она затаила дыхание, наполовину ожидая, наполовину боясь услышать тревожный крик. Но ничего не произошло. Она засунула руки в карманы и чуть ли не вприпрыжку побежала вперед, представляя, как впивается зубами в большой сочный бургер. А может быть, и жареный сладкий картофель. Она не могла вспомнить, когда в последний раз ела что-то подобное. Что-то настолько хорошее, что это было плохо.
Шарканье туфель по рыхлому гравию заставило ее оглянуться через плечо.
В паре ярдов за ней следовали двое парней. Она не знала, откуда они взялись. Раньше она их не замечала. Снова повернувшись лицом вперед, она засунула руки в карманы и ускорила шаг, стараясь не обращать внимания на внезапный стук своего сердца.
Это была просто улица. Это были просто два парня, идущих по улице. Очевидно, она смотрела слишком много эпизодов криминальных сериалов.
Они не знали, кто она такая. Они не преследовали ее. Ее жизнь не была такой уж драматичной. Это определенно было не так уж и опасно.
И все же ее сердце успокоилось от облегчения, когда она подошла к концу улицы. Еще два шага-и она окажется на свободе, на оживленной улице, в квартале от закусочной, мимо которой проходила раньше.
Какая-то фигура выступила вперед и преградила ей путь, материализовавшись из воздуха. Она ахнула и резко остановилась, моргая, глядя на лицо перед собой.
–Привет, - сказал он совершенно нормально.
–П-Привет, - пробормотала она, чувствуя себя не совсем нормально. Борясь за самообладание, она шагнула в сторону, чтобы обойти его, но он последовал ее примеру, шагнув вправо и снова преградив ей путь.
Уголки его губ приподнялись вверх. Он играл с ней и наслаждался этим процессом.
–Извините меня, - сказала она более твердым голосом. Это был голос ее отца, говорившего без глупостей: "моя армия больше твоей".
Он склонил голову набок, словно обдумывая ее просьбу:– “Куда это ты собралась?”
Какой-то звук за спиной заставил ее оглянуться через плечо. Двое парней из прошлого остановились прямо позади нее, тесня ее, глядя на нее сверху вниз и напоминая ей о ее маленьком росте. Она чувствовала каждый дюйм своих пяти футов и двух дюймов.
Она беспокойно заерзала. Она никогда раньше не попадала в подобную ситуацию. Никогда не чувствовал себя в опасности. Даже до того, как она стала дочерью президента, никто никогда не обращал на нее особого внимания. Она была из тех девушек, которые остаются незамеченными. Большую часть времени она была просто невидимкой. Большую часть времени она сама этого хотела.
Именно этого она и хотела сейчас.
Расправив плечи, она приняла тот вид вечного высокомерия, который с такой легкостью носил ее отец. Она, конечно, была достаточно свидетельницей этого. - Дай мне пройти.”
Парень перед ней запрокинул голову и рассмеялся.
– Дай мне пройти, - передразнил он, и сальные пряди волос коснулись его плеч. –“Она говорит так, словно привыкла добиваться своего.”
Грейс едва сдержала дрожь. Она уже и не помнила, когда в последний раз добивалась своего. Вполне возможно, что никогда.
Сальные волосы оглянулись через плечо на двух мужчин позади нее.— А вы так не думаете, ребята?
Ее желудок опустился до дна. Он их хорошо знал. Он был с ними. Они были вместе. Все эти мысли одна за другой проносились у нее в голове. Этого нельзя было отрицать.
Она попала в беду.
Она рванулась вперед и попыталась обойти жирные волосы. Он схватил ее, обхватил руками и сжал так крепко, что у нее перехватило дыхание. Его лицо было так близко, что она могла видеть крошечные золотые искорки в его карих глазах.
–А в чем дело? Ты слишком хорош для нас? - она резко покачала головой, ее сердце было яростным и диким, угрожая вырваться из груди. – Отпусти меня.
–Такое разочарование.- Он цокнул языком.– Я думал, что у дочери президента манеры будут получше, чем у тебя.
Боже. С этими словами ее судьба была решена. Ее последняя надежда на то, что они не знают, кто она такая, умерла быстрой смертью. Сердце Грейс сжалось, превратившись в ноющую массу в груди. Страстное желание вернуться назад, вернуться по своим следам и заказать еду в номер вместе с Холли захлестнуло ее изнутри. Она могла бы быть в пижаме, есть посредственный бургер и тепловатую картошку фри и смотреть телевизор. Может быть, современный семейный повтор.
Сальные волосы перестали улыбаться. Его губы сжались в тонкую линию, которая выглядывала из-под бороды на лице. Он выглядел совершенно, пугающе серьезным, когда смотрел на нее сверху вниз. Он протянул ей руку, и она вздрогнула, пытаясь отодвинуться, но двое мужчин позади нее не дали ей отступить. - Она замолчала. Деваться некуда. Бежать было некуда. Он провел пальцами по пряди ее волос, словно проверяя их текстуру, удивляясь их чистоте. Затем он резко отпустил ее. Держа руку в воздухе, он щелкнул пальцами.– Взять ее.
Они схватили ее, сильные руки покрылись синяками там, где они впились в ее руки. Она сопротивлялась и открыла рот, чтобы закричать. Этот звук так и не сорвался с ее губ. Что-то вонзилось ей в ребра. На одно ужасное мгновение ей показалось, что это дуло пистолета.
Почувствовала резкую боль при ударе. Она застыла, когда огненно-горячие волны захлестнули ее. Но они не остановились. Она крепко стиснула зубы. Она не могла ни пошевелиться, ни заговорить. Это было самое странное ощущение. Она чувствовала мужчин, их голоса, их пропитанную потом вонь, какой-то твердый предмет, впивающийся ей в бок. Взвизгнули шины, и перед ней появился фургон, заполнивший все поле зрения. Скользящая дверь со свистом распахнулась, открыв темную зияющую дыру. Ее подняли и бросили в эту темную пропасть.
Дверь захлопнулась, и боль внезапно прекратилась. Мужчины столпились в маленьком пространстве вместе с ней, запах горькой меди ударил ей в нос. Ее тело обмякло. Ее челюсть расслабилась. Она задыхалась, с ее губ срывались вполне понятные слова. Дрожа, растянувшись на жестком металлическом полу фургона, она попыталась поднять голову и оглядеться. Фургон набрал скорость, громыхая вокруг нее. Раздались высокие хлопки по ладони и торжествующие возгласы. Она чувствовала, как шевелятся ее губы, и знала, что говорит, но ничего не было слышно в ее ушах.