Страница 1 из 7
Глава 1
На самом деле это не так уж и сложно ускользнуть от Секретной службы. А может быть, дело было просто в том, что Грейс Ривз была последним человеком, от которого можно было ожидать бунта. Все (а под всеми она подразумевала всю страну) считали ее самой скучной, предсказуемой, неинтересной первой дочерью, когда-либо украшавшей Белый дом. Ха! Это был каламбур, которого она раньше не слышала.
В начальной школе Грейс никогда даже не получала двойку (за неудовлетворительную оценку) в своём дневнике по успеваемости. В старших классах она никогда не нарушала комендантский час и не попадалась на поцелуях с мальчиками. В колледже она никогда не ходила на дикие студенческие вечеринки. Никто не ожидал, что она ускользнет из отеля и бросит свою охрану. Даже Грейс не могла поверить, что она это делает.Она бросила последний взгляд на тревожную кнопку, лежащую на гостиничном комоде. Она должна была оставить его позади. Он был снабжен навигатором, и она не хотела, чтобы кто-то следил за ней, когда поймет, что она ушла. Она вернется, когда будет готова.Эта совершенно эгоистичная мысль была приятной. Этот редкий момент безответственности был приятен.
Она осторожно вошла в гостиную, которая разделяла две спальни люкса.
Голос Холли донесся сквозь закрытые двери, усталый от разочарования, когда Грейс осторожно прошла мимо дивана.
–Она безнадежна. Не важно, как часто мы репетируем, она чувствует себя неловко каждый раз, когда мы ставим ее перед людьми.
Холли думала, что она дремлет после их напряженного дня. Ей не должно быть больно слышать, как ее личный помощник говорит о ней. Ничего такого она не сказала Грейс в лицо. В этом не было ничего такого, в чем Грейс сама бы не призналась. Но это не меняло того факта, что Холли была ее подругой. Может быть, только ее одну. Жалко, подумала Грейс, что ее лучшая подруга оказалась на жалованье у отца.
–Еще хуже, если здесь есть камеры, - добавила Холли. За этим замечанием последовал глухой удар, и Грейс представила себе, как она сидит на краю кровати и сбрасывает свои высокие сапоги. Она знала, что не должна принимать это так близко к сердцу. Холли вовсе не была злой, и все, что она говорила, было правдой. Грейс вздохнула. Это был долгий день. Вот и все. Она просто была раздражительной и более чувствительной, чем обычно.
Завтрак со старшеклассниками в местном пенсионном сообществе, ланч с женской группой грамотности и послеобеденное выступление в местном университете, где студенты колледжа хихикали и шептались о ней, прикрываясь руками. Все это складывалось в обычный день. Типично несчастный день, но ничего такого, с чем она не могла бы справиться. Ничего такого, что она не привыкла бы делать для своего отца. Ничего такого, что заставило бы ее бежать так же, как сейчас. Нет. Это было всецело из-за звонка.
Ее отец взял десять минут из своего плотного графика, чтобы связаться с ней по скайпу и сообщить, какой” вклад " он ожидает от нее в свою предвыборную кампанию.Она фыркнула. Вот как он это называл, его лицо было нейтральным и непритязательным на экране ее ноутбука. Как будто он не просил у нее всего. Вклад. Как будто она была одним из его избирателей, выписывающих ему чек на пожертвование. За эти годы он очень многого от нее требовал. Она отложила учебу в аспирантуре из-за его просьбы. Он знал, как это важно для нее, но попросил ее отложить свои мечты и амбиции. К счастью, они отложили ее согласие, но если она сделает это для своего отца каковы шансы, что она когда-нибудь получит от жизни то, что хочет? Она никогда не будет свободна.
Она не могла не вспомнить, как обычно пряталась в своей спальне. В узком пространстве между стеной и кроватью она накрывалась мягкими игрушками животных и лежала там, уткнувшись в их мягкую тяжесть, прислушиваясь к ритму собственного дыхания, пока ее родители развлекали гостей внизу.Звон бокалов, гул голосов и взрыв смеха-все это звучало так далеко. Она надеялась, что ее никто не найдет. Она надеялась, что наверху о ней забудут. Иногда ее желание исполнялось. Они забыли о ней, и на следующее утро она проснулась, погребенная под чучелами животных. Иногда они вспоминали о ее существовании и тащили ее вниз играть на пианино. Она будет цепляться за улыбку и надеяться, что не слишком сильно все испортит. Что она справилась с ролью счастливого, совершенного ребенка. Она никогда не была хорошей пианисткой. Или идеальная дочь. Тогда и сейчас.Ей снова захотелось спрятаться под этими мягкими игрушками. Только ей уже не было девяти лет. Ей было двадцать шесть лет, и сейчас у нее не было ни одной мягкой игрушки. Глубокий вздох вырвался из ее напряженной груди. Отец никогда не перестанет тащить ее на концерт. Грейс застыла, когда Холли внезапно замолчала, испугавшись, что она закончила разговор и сейчас выйдет в гостиную. Холли настояла бы на том, чтобы сопровождать ее—как и ее подчиненные. К счастью, ее голос снова зазвучал громче.
–Еще пять дней, детка, и я буду дома.
Тогда она разговаривала с одним из своих парней. У Холли их было несколько. Слишком хорошенькая для ее же блага-она была похожа на молодую Хайди Клум. Она любила красивых мужчин. И секс тоже. Холли часто потчевала Грейс своими сексуальными похождениями. Она слушала с восторгом, ловя каждое неприличное слово с притворным восторгом. В эти дни Грейс почти ничего не делала. Ирония судьбы, учитывая бомбу, которую только что сбросил на нее отец. Можно подумать, что женщина, которая вот-вот объявит о своей помолвке, получила небольшое удовольствие.
Чарльз, ее парень в своем роде, был очень мил. Все так думали. Если их химия не раскачивала чарты, то это была незначительная жалоба. Отношения процветали и на меньшем. Правда, не у Холли, а у других. По крайней мере, так говорил ей отец, когда она жаловалась, что Чарльз ей нравится только как друг. Ее мать сказала, что ей должно быть очень повезло иметь такого мужчину, как Чарльз. Мать постоянно напоминала ей об этом. Выпускник Гарварда. Красивый. Ему тридцать четыре года, и он уже так преуспел. Он был настоящей находкой. Он был. Грейс не упустила из виду тот факт, что ее мать никогда не говорила, что она была уловом.
Грейс прошла мимо комнаты Холли, радуясь хотя бы тому, что она больше не говорит о ней. Они перешли к сексуальным разговорам. Холли хихикнула:
–О, ты думаешь, мне следует надеть чёрное платье? Я думала, тебе нравится красный. Как ты это называешь? Легкий доступ? У тебя все еще есть та игрушка, которую ты купил?
Грейс закатила глаза. Господи, если раньше она не хотела бежать, то теперь да. Меньше всего ей хотелось, чтобы Холли опустилась до секса по телефону. Этого было достаточно, чтобы у нее пошла кровь из ушей. Одно дело слушать рассказы Холли через день или два после того, как они закончились, она не хотела сидеть в зале, пока шло шоу. Покачав головой, она отперла дверь и слегка приоткрыла ее. В номере было три двери, которые вели в холл, и Картер стоял перед дверью ее комнаты. Улыбка тронула его губы, когда он взглянул на телефон в своей руке, фыркая на что-то на экране. Это только подтвердило то, что она уже знала. Она была деталью пудреницы. Никто не считал ее слишком рискованной. Потому что она им не была. Со скукой никогда ничего не случалось. Даже будучи таким озабоченным, Картер заметил бы, если бы она выскользнула из комнаты и пошла прямо перед ним по коридору. Она тихо прикрыла за собой дверь. Закусив губу, она задумчиво оглядела гостиную. Они находились на втором этаже.
- Донесся голос Холли. “Ты такой плохой. Я не собираюсь этого делать . . . Мне все равно, сколько времени прошло с тех пор . . .”
Подавив стон, Грейс двинулась к раздвижной стеклянной балконной двери, Прежде чем успела струсить. Открыв ее, она вышла в прохладный вечерний воздух. Ей не нужно было возиться с пальто. Зима в Техасе была похожа на осень.
Она выглянула из-за перил. Не слишком далеко вниз. Живая изгородь смягчит падение. Бросив быстрый взгляд через плечо, чтобы убедиться, что Холли не вышла из своей комнаты, она перекинула одну ногу через борт, а затем другую. Схватившись за перила, она скользнула руками вниз по железным перилам, пока не присела на корточки, выставив свою задницу в недостойной манере. Она опустила одну ногу, потом другую, на мгновение повиснув, и подошвы ее теннисных туфель задели верхушку живой изгороди. Сжав губы, чтобы заглушить любой звук, она разжала руки и отпустила его. Она упала. Как она и надеялась, изгородь смягчила ее падение, поглотив ее целиком. Какое-то мгновение она металась в кустах, прежде чем подняться на ноги.