Страница 9 из 10
Во время дневной перемены близнецы рассорились, видимо, из-за шахмат. Мартин уже успел схватить бедного черного коня со сколотой мордой и хотел кинуть его в лицо своего брата, но тут подбежали мы, и Строми успел удержать Мартина за руку. Конь с грохотом упал на игральную доску и сбил насколько белых фигур. Я плотно удерживал порывающегося Нарсиса.
– С4, A3! – Почти по буквам взбешённо выговаривал Нарсис.
– Было три хода! Ты мухлевал! Ты всегда… – чуть ли не с пеной у рта выкрикивал Мартин и порывался ударить брата, но Строми с силой удерживал его за обе руки. Всё это продолжалось не больше трёх минут, пока на крики не выбежал встревоженный месье Лефорт. Двумя захватами он заломил руки скандалистов и в таком полусогнутом положении довел их до кабинета директора. В закрывающуюся дверь кабинета Строми успел запихнуть сложенную шахматную доску. Немного постояв в тишине возле двери, мы уже развернулись и хотели идти обратно, но тут дверь открылась. Из неё быстро вышел уже достаточно успокоившийся Мартин с шахматной доской под мышкой. Он вытер лоб рукавом своей рубашки и ровными шагами пошёл к лестнице на второй этаж. Удивлённые, мы переглянулись.
18
Пюре из однообразных дней протекало медленно и неспешно. Постепенно я полностью освоился в новом лицее: выучил расположение классов на этажах, фамилии учителей и имена одноклассников. Всё уже было знакомо.
После уроков в среду (вторая часть дня среды была не учебной, и в этот день было всего четыре урока) Ника всегда вела свой клуб с название “История Франции” для нашей компании (больше никто не приходил). Чаще всего это были интересные рассказы об истории одного конкретного города или же рассказ о какой-нибудь важной войне в истории. В любом случае слушать её было всегда приятно. Чувствовалось, что к каждому нашему собранию она основательно готовилась и при этом рассказывала только самое важное.
Папа постоянно работал. Каждый день, возвращаясь из школы, я заставал его сидящим на полу за своим ноутбуком, иногда папа откладывал компьютер на минуту, чтобы передохнуть и опять взять его. Конечно, до нашего переезда папа тоже много работал, да и в целом для него это было нормальным состоянием, но сейчас почему-то я чувствовал, что в нем что-то не так, не так, как было раньше. Что-то засело в нём очень глубоко и ждало своего времени. Мамы часто не было дома.
В один день, идя в школу, я заметил жёлтый листочек платанового дерева с чёрной каймой. Он одиноко лежал возле дороги, и я подобрал его. На просвет были видны жилки, идущие по всей плоскости листочка, они напоминали миниатюрное деревце. Я аккуратно сложил листик в учебник французского. У него была достаточно твёрдая обложка, и я надеялся, что листочек не повредится. Уже через неделю все улицы Лиона были усеяны листиками жёлтого и тыквенного цвета. Казалось, что эти листочки тёплые и могут обжечь руку, если к ним прикоснуться. Дорога в школу превратилась в золотистые горы огненных листьев. Всё стало сказочным.
19
Шла последняя пара первой половины дня. В высоких окнах спортивного зала виднелись разноцветные деревья и красные крыши низких домиков. Небо было светлое и этим светом наполняло весь зал. Сам зал из-за своих огромных размеров и пустоты некогда не мог находиться в тишине. Любой, даже самый тихий шёпот эхо зала превращало в звонкий гул. На улице стояла совсем теплая погода, но у лицея не было уличной площадки для баскетбола, и из-за этого нам приходилось заниматься внутри школы. Уже вскоре зал должен наполниться эхом звуков мячей, стукающихся о блестящий полированный пол.
Не могу сказать, что баскетбол – это мой самый нелюбимый спорт. Я невысокий и не умею быстро бегать, но, по-моему, баскетбол – это один из интереснейших видов спорта. Нигде больше я не испытывал такого влечения к процессу игры. Словно во мне просыпался какой-то древний дикий зверь, спавший до этого внутри и никогда не проявлявший себя. Я чувствовал, как я, мяч и команда соединялись в цельный механизм, и как раз эта целостность завораживала меня. Я вёл мяч до середины поля, затем делал передачу Строми, который до этого момента в молчании повторял все мои движения нога в ногу. Строми доводил мяч до кольца, а затем аккуратно помещал его в корзину (для этого ему надо было просто вытянуть руку и длинными пальцами слегка толкнуть мяч вверх). Близнецы стояли в защите и были почти неподвижны на протяжении всей игры (в нашем классе было всего четыре мальчика, поэтому к нам постоянно добавляли в команду пятого с параллели, обычно, добавленный становился в центр поля и просто подавал мячи). Наблюдать со стороны было тоже интересно. Женских команд было гораздо больше, и наблюдать приходилось много. Интереснее всего, конечно же, была команда с Никой и Лили, они постоянно проигрывали, но от этого их периоды становилось ещё занимательнее. Вернее, их реакция на свой проигрыш меня интересовала больше.
Такой интерес к баскетболу, скорее всего, мне навязал наш учитель физкультуры – месье Лефорт. Когда-то давно он работал военным, но ушёл на пенсию, а потом стал учителем. С белоснежной улыбкой из не совсем ровных неродных зубов он постоянно подкрашивал свои волосы, подстриженные под ёжик, черным, забывая при этом про свои седые брови и таким образом создавая контрастный и пугающий для некоторых образ. Больше всего он пугал девочек из нашего класса (иногда они за глаза называли его маньяком, это происходило из-за его пугающе-ласковой манеры общения с ученицами). Я не мог для себя точно определить, как мне стоит относиться к месье Лефорт. Отчасти, мне было не по себе от одного его вида, но с другой стороны, я понимал, что соотносить внешний вид и характер глупо.
20
До конца урока было чуть меньше пятнадцати минут. Лили занимала атакующую позицию вместе с какой-то крупной девочкой с нашей параллели. Ника же стояла в защите под самым кольцом.
– Никуль, ну, ты же видишь, когда девочкам нужна помощь? Ты можешь иногда выходить из защиты, чтобы подстраховать их. Давай-давай… – Улыбка месье Лефорт сочилась светом неровных зубов. На его высоком лбу были видны одиночные капельки влаги.
– Я, наверное, лучше здесь постою, – Ника держала руки по швам.
– Ну как хочешь, – месье Лефорт переключился на других игроков. Ника расслабила плечи и сложила ручки. Брови Ники были сердитыми.
Раздался звук свистка, отраженный эхом, он завис ещё на одну секунду (обычно свисток болтался на шее нашего физрука, он был блестящим и месье Лефорт носил его, скорее, в качестве украшения). Мяч был разыгран на середине поля, и его успела перехватить Лили. Вместе со стартовым свистом крупная девочка изо всей мочи ринулась в сторону вражеского поля, попутно толкая и распихивая игроков из противоположной команды (у одной после игры даже остался её след на белом кроссовке). Лили сделала передачу, но мяч перехватила оппозиция в виде невысокой девочки с нашей параллели (единственное, что я знал о ней – это то, что она занималась карате). Она обвела мяч мимо мощной и направилась к кольцу.
– Никуль, давай-давай! – Видимо, войдя в азарт, месье Лефорт усердно выглаживал пальцами свой подбородок (позже, на подбородке появились красные пятна). Не зная, чем возразить, Ника вышла из-под кольца и встала перед ним. Невысокая каратистка, обладавшая особой техникой ведения мяча (эту технику можно было назвать “Яростными шлепками”), была совсем близко к кольцу. Пытаясь её как-то остановить, но вместе с тем боясь удара мяча, Ника подбежала чуть ближе и вытянула вверх свои ручки (как это делают баскетболисты НБА, единственное различие было в росте настоящего баскетболиста и Ники), она отвела глаза и зажмурилась.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.