Страница 8 из 10
– Ну, можно и так. – Ника замялась и сильно о чём-то задумалась.
Я услышал звук колёс подъезжающего сзади автобуса. Его двери открылись, и ученики неохотно стали занимать свои места в салоне. Лили пошла к открытым дверям. Моё молчаливое рукопожатие со Строми очень сильно напоминало вчерашнее.
– Пока, Лили.
Лили уже стояла достаточно далеко, а мой голос звучал негромко. Тем не менее, она смогла услышать мои слова.
– Пока.
Уехавший автобус оставил эспланаду почти пустой. Проводив его глазами, я взглянул на Нику. Она смотрела прямо на меня. В её глазах через очки было видно явное выражение растерянности и вопроса. Свои руки она держала за спиной. Её губки пытались принять форму лёгкой улыбки, но у них это никак не получалось, и они стали больше походить на абсолютно прямую ниточку. Она молчала и всё также продолжала смотреть на меня. Её глаза были немного прищурены. Мне стало неловко или даже стыдно, но я ни как не мог понять за что.
Ника смотрела на меня достаточно долго и я испугался, что со стороны это может показаться странно. Ничего не дождавшись, Ника на секунду отвела глаза.
– Пока, – её голос звучал непривычно. Мне стало совсем не по себе.
– Пока… Только, подожди… – Ника уже опять смотрела на меня. Я чувствовал, как будто весь мир опять завис и ждёт моего хода или решения. Я же быстро старался подобрать слова.
– Слушай, ты не хочешь прийти ко мне на день рождения? – Мой голос звучал пусто и несвойственно.
– У тебя скоро день рождения? А когда надо прийти?
Пот выступил на моих ладонях. До моего дня рождения было ещё примерно два месяца, а голос Николь звучал уже с прежним энтузиазмом, и мне не хотелось это испортить.
– Он будет только через два месяца. Чуть меньше, чем через два. – Я назвал точную дату. – Я просто решил немного пораньше сообщить, чтобы ты… – Я остановился и не знал, как продолжить. Вместо продолжения, я посмотрел в глаза Ники. Они светились нежной светлой улыбкой детской радости. Губы уже не были похожими на ниточку, а стали правильной и красивой формы.
– Хорошо, – она держала свои ладошки в замке, прижав локти к телу, – Я обязательно приду.
Идя домой, я почувствовал, как мои кеды потеряли какой-либо вес и как будто стали весить меньше пушинки. Быстро растущие тени наполняли собой улицы. Я шёл по уже привычной стороне и рассматривал здания вокруг себя. В окнах жилых домов местами горел свет.
Мой взгляд остановился на темной церкви с большим окном из чёрного стекла. Впервые я задумался, почему большое окно находилось с входной стороны церкви. Насколько я знал, в церквях такое характерное окно обычно находится за алтарём и освещает его тусклым светом, но здесь оно располагалось вертикально над входом. Меня охватило любопытство энтузиаста, я решил сейчас же зайти в церковь и посмотреть её интерьер. От исполнения этой идеи меня отделяла неширокая дорога. Наступив на проезжую часть (в то время абсолютно пустую), я одумался и остановился. Меня больше не влекло любопытство, какое-то новое чувство уже отталкивало меня от этой церкви. В ту же секунду моя идея показалась мне глупой и странной. Я вернулся на тротуар и быстрыми шагами пошёл к дому.
Оставшуюся часть пути я подводил итоги прошедшего дня. Мне отчётливо казалось, что сегодня я совершил какую-то ошибку, и из-за этого всё будто пошло не по плану. Но я не мог точно понять, когда это случилось? Просто чувствовалась странная перемена. Размышляя на эту тему, я увлёкся и чуть не прошёл дверь своего дома с ржавой цифрой восемь.
16
Зайдя в квартиру, я услышал звук включённой воды, доносящийся из ванной. На улице не было темно, но в зале уже горел свет. С кухни (с места, где она должна быть) тянуло резким запахом растворимого кофе. Я спокойно прошёл к себе в комнату.
Окно в моей комнате было закрыто ещё с прошлого вечера, и поэтому за прошедший жаркий день в ней стало душно, чувствовался запах старого деревянного паркета, смешанный с запахом картонных коробок. Я открыл окно и впустил свежий воздух в свою комнату. В окне я увидел, как раскинулся яркий, пылающий закат. Большая часть неба была беспорядочно покрыта пунцово-алыми облаками. Другая представляла собой оранжевое поле с белым и ярким кружком посередине. Я присел на подоконник. Облака стояли на месте, словно их приклеили к небу, но солнце быстро и неминуемо падало за горизонт. Я понимал, что если бы я побежал за телефоном, то скорее бы взял его в руки уже в темноте вечера, и мне хотелось просто запомнить этот необычный пейзаж. Через четверть минуты солнце превратилось в тонкую белую ниточку, и ещё через секунду она пропала, оставив оранжевое поле медленно угасать. Облака стали тёмного враждебного цвета, и вскоре от бывшего заката ничего уже не осталось. Всё стало тёмным и пустым. Звёзд ещё не было.
Я продолжал сидеть на подоконнике и, смотря во тьму, старался визуализировать огненный закат. Я представил пунцовые рваные облака, оранжевое поле, белый яркий круг, но это никак уже не могло слиться в одно изображение и просто существовало в моей голове по отдельности.
Уже нельзя было чётко разглядеть формы предметов, и я закрыл окно. Где-то в темноте я нашёл свою пижаму. Она снова была хорошо проглаженной и пахла свежестью. Когда я заходил в свободную ванную, меня обдало горячим паром, и мне пришлось чистить зубы перед непроглядно мутным зеркалом. В комнате я на ощупь нашёл одеяло, которое я использовал как матрас, и поскорее лег под простынку.
Моя голова сильно болела от насыщенного дня, и я побыстрее хотел заснуть, но уже не понятные мне мысли обрывками метались в моём сознании и не давали этого сделать. Я долго ворочался прежде, чем нашёл удачное положение и смог хоть немного расслабиться.
Обрывки мыслей грузом тащили меня к земле. Я уткнулся лицом в подушку и старался ни о чем не думать, но обрывки меня не отпускали. Мне стало душно. Перевернувшись на спину, я смотрел в тёмный потолок. В окне горело всего три звезды, но настолько яркие, что, возможно, если опустить веки, они всё равно будут видны, но уже как три белых пятнышка. Мои мысли разом превратились в одну идею о плотной занавеске. Стараясь удержать её, чтобы она не распалась на маленькие осколки, я снова лег в удобную позу и закрыл глаза.
17
Монотонный ритм школы втянул меня окончательно на третий день учёбы. Ничего больше не происходило. Вернее происходило, но одно и то же и каждый день. Я вставал, завтракал, одевался, шёл в школу, здоровался с друзьями, сидел на уроках первой половины дня, сидел на эспланаде или в булочной, сидел на уроках второй половины дня, провожал друзей на эспланаде, шёл домой и к себе в комнату, готовился ко сну и ложился спать. Каждый день был точной копией прошедшего и следующего. Нельзя сказать, что это было невыносимо. Нет. Такие дни можно сравнить с пюре. Они вязкие, однородные, каждая ложка имеет вкус и цвет, который имеет и предыдущая. Кому-то это определённо нравится, кто-то терпеть не может. Моё отношение к таким дням (и к пюре в целом) довольно холодное, но и отвращения я не испытываю.
Тем не менее, как в каждом пюре есть комочки, так и в этих днях были запоминающиеся моменты. Один раз, Строми заснул на уроке экономики, и всему классу пришлось выслушать ещё одну историю от месье Легро о снах, которые он когда-либо видел. История растянулась и закончилась только после конца часовой перемены.
Другой, Ника поскользнулась на лестнице и поцарапала коленку. Рана была неглубокой, но этого хватило, чтобы вызвать слезу у Ники. Пока я ещё не успел сориентироваться и стоял на лестнице, к Нике подбежала Лили. Одним движением левого рукава своего зелёного худи она убрала кровь, которая едва успела выступить на царапине. Тогда же, из рюкзака Лили появилась маленькая жестяная коробочка с цветными пластырями. Взяв первый попавшийся, она заклеила им ранку Ники. Ника, видимо, от растерянности быстро успокоилась. По её белому личику стекала одинокая прозрачная слеза. Лили промокнула её правым рукавом своего худи и подняла Нику на ноги. Позже я разглядел, что на том пластыре были изображены маленькие змейки.