Затворница

Льву стало смешно, и он облегчённо выдохнул:

– Уф-ф-ф… Да это ж фигня. А я уж испугался. Короче, Мариночка твоя на свою докторскую зарплату жила одна, у неё даже канарейки или морской свинки нет, насколько я знаю. Вот ей худо-бедно, но денег хватало. А теперь у неё семья будет, муж – творческий человек, который сегодня бабло приносит, а завтра выносит. От такой жизни она быстро очухается и, как припрёт, скоренько свою гордость засунет куда подальше и побежит к богатенькому папе за вспоможением. Так что забей. Жаль, конечно, что не сразу баблосики к нам поплывут, но всё же поплывут, можешь мне поверить. Главное – вести себя правильно.

– Ну-ну… – недоверчиво протянул Тимофей.

– Или ты уже раздумал жениться?

– Уже и не знаю… – Тиф с сомнением посмотрел на приятеля.

Лёвчику было приятно видеть подопечного таким: расстроенным, сомневающимся и нуждающимся в поддержке. И он великодушно протянул:

– Да ладно, женись, раз решил. Она и правда няшка, твоя Маринка. Даже мне нравится. Да ещё и абсолютно в твоём вкусе, насколько я этот самый твой вкус знаю. Развестись никогда не поздно. В конце концов, умные люди самую дерьмовую ситуацию могут превратить в пиар. А мы умные люди…

Даже просто идти по длинному коридору Марине было весело. Стены, ставшие за год родными, знакомые лица, улыбки коллег – всё радовало её. Навстречу пробегала одна из молоденьких медсестричек, пришедших к ним совсем недавно сразу после училища.

– Мариночка Романовна, мои поздравления! Когда свадьба?

– Уже в эту субботу. – Улыбка Марины стала ещё ярче.

Медсестричка восторженно ахнула и тут же поинтересовалась:

– А куда в свадебное путешествие едете?

– Пока не решили. Планируем не сейчас, а в январе слетать. Как раз и у меня отпуск, и у Тимофея перерыв планируется.

– Ой, да! Он же у вас певец, знаменитость! А я в «Семи днях» читала, что в январе у артистов как раз мёртвый сезон, все в отпуска разъезжаются. Ах, Мариночка Романовна! Я и подумать не могла, что можно вот так запросто с женой знаменитости общаться! А вы совсем и не зазнаётесь!

– Я тебя умоляю, – рассмеялась Марина, – ну какая знаменитость…

– Знаменитость-знаменитость! – зачастила медсестричка. – У меня все подружки в обморок попадали, когда узнали, с кем я работаю. И сестра моя младшая умоляет, чтобы я попросила вас ей автограф Тифа достать. Можно, Марина Романовна?

– Хорошо, я попрошу Тимофея подписать что-нибудь. Сестрёнку твою Василисой, по-моему, зовут?

– Да, Василисой!

– Поняла, сделаем, порадуем ребёнка.

– Вот спасибо, Мариночка Романовна! – обрадовалась медсестричка и даже два раза подпрыгнула на месте от избытка чувств. Марине стало смешно.

– Ладно, прости, я побежала, у меня приём через пять минут начинается…

– Конечно! Мне тоже пора!

Они улыбнулись друг другу и разбежались в разные стороны. Марина сунула руку в карман халата и выудила телефон. Пока она добежит до своего третьего этажа, ещё успеет бабушке позвонить. Однако гудки тянулись и тянулись, а бабушка трубку так и не сняла. Марина покачала головой, но тут же переключилась на сидевших у её кабинета пациентов. Она поздоровалась и открыла дверь. Пора было начинать приём.

Глава 18

Наши дни

Игорь получил багаж и вышел на улицу. Сзади раздалось быстрое-быстрое цоканье каблучков, и он уже по одному этому звуку понял, кто бежит к нему, и почувствовал, как губы сами растянулись в улыбке. Эта девочка, даже давно уже выросшая, по-прежнему действует на него так, что ему сразу хочется улыбаться и радоваться жизни. Игорь поставил чемодан, повернулся и распахнул объятья. В них тут же влетела, не успев или не захотев остановиться, Лера, сильно ткнулась в его щёку носом и губами и восторженно прокричала.

– Папка! Папочка! Любимый мой! Ну, наконец-то ты вернулся! Я тебя так ждала!

– Вернулся, Лерик, – подтвердил Игорь, вскользь отметив, что, кажется, Лера опять подросла, хотя ей давно пора бы остановиться (всё же двадцать пять лет уже его взрослой дочке). Или ему это только кажется после долгой разлуки? Он мягко отстранил её, с нежностью посмотрел в счастливое улыбающееся лицо и объяснил: – Дела здесь есть.

Лера тут же напряглась:

– Дела? То есть ты опять уедешь?

– Пока не собираюсь, а там посмотрим. Меня здесь ничто не держит, кроме тебя.

– А я держу, да! – тут же оживилась Лера. – Замучилась я одна! Иногда так хочется приехать к тебе, чтобы поболтать обо всём на свете, как в детстве… А то мама всегда занята…

– Как она? – вежливо поинтересовался Игорь.

– Как всегда. В поисках вечной молодости и страстной любви. Ты не собираешься ей звонить?

– Да надо бы, всё же не чужие люди…

Лера строго сдвинула брови и покачала головой:

– Пап, я тебя умоляю, перестань её опекать, она сама вполне может устроить свою жизнь. Хватит о ней заботиться, а то она так никогда и не научится нести ответственность за свои поступки…

– Ты думаешь? – удивился Игорь. Он всё никак не мог привыкнуть, что его маленькая Лерка выросла и стала самостоятельной и взрослой. Гораздо более взрослой, чем был он сам, когда в его жизни появилась семилетняя дочка. Во всяком случае, по годам точно. На те же семь лет Лера нынешняя старше того Игоря, каким он был, когда влюбился в её мать. А ведь тот восемнадцатилетний сопляк искренне считал, что он уже взрослый и самодостаточный и может стать отцом дочки-первоклассницы. И ничего. Он даже справлялся с новой ролью. И, похоже, вполне успешно. Ведь кабы не успешно, не примчалась бы выросшая дочка, бросив все дела, встречать его в аэропорт… Игорь усмехнулся своим мыслям и повторил, глядя в демонстративно возмущённое лицо Леры:

– Ты думаешь?

– Уверена, – решительно ответила наконец его дочь. – И очень прошу, если всё же решишь позвонить ей, не говори, что вернулся. А то всё оставшееся время будешь заниматься её проблемами…

– А у неё проблемы? – Игорь привычно приготовился мчаться на выручку. Лера уловила изменения в его настроении, схватила за рукав, словно боялась, что он прямо сейчас бросится на помощь бывшей жене, и категорично ответила:

– Её главная проблема – она сама. И не волнуйся, я не дам ей пропасть, если вдруг на самом деле ситуация будет серьёзной.

Игорю сразу стало весело.

– И этот человек считает, что я склонен к излишней опеке, – протянул он с ласковой насмешкой.

– Мне она мать… – напомнила Лера.

– А мне жена.

Его ужасно деловая дочка протестующее фыркнула, дёрнула плечиком и потащила его куда-то, лавируя между машин.

– Она уже много лет назад по собственной инициативе сменила статус на «бывшая»… Пап, я тебя умоляю, подумай хоть немного о себе. Она-то точно не подумает. Она вообще никогда и ни о ком не думает. Кроме себя драгоценной.

– Не сердись на неё, – попросил Игорь. Ему не хотелось, чтобы Лера обижалась на мать. – Такой уж она у нас человек.

Падчерица, которую он никогда, ни восемнадцать лет назад, ни теперь таким словом не называл даже про себя и которую всегда искренне считал дочкой, дотащила его до своей машины, попыталась отнять у него чемодан и снова фыркнула:

– Я и не сержусь. Я просто думаю, что бы со мной было, если бы не ты. Ты главный человек в моей жизни, пап. И хотя бы за это я могу сказать спасибо маме. За тебя.

Голос её дрогнул, она перестала тянуть на себя чемодан и хлюпнула носом. Игорь смутился и попробовал снизить пафос момента:

– Не преувеличивай, а то я зазнаюсь.

Но ничего не получилось. Лера снова шмыгнула, глотая подступившие слёзы, и непривычно тихо сказала:

– Я и не преувеличиваю. Никто и никогда не любил меня так, как ты, и не заботился обо мне… Я же знаю, что тебя ещё сто лет назад начали приглашать работать за границу, а ты отказывался, боялся оставлять меня на маму с её не задерживающимися надолго мужьями…

Тут она сглотнула, быстро отвернулась и неестественным голосом сказала: