Страница 2 из 8
Так радовавшая до недавнего времени новостройка сейчас казалась Нике ловушкой. Это была обычная малозаселенная, необжитая коробка с только зарождающейся инфраструктурой. Все вокруг незнакомое, люди новые. Соседи, как и вся деловая Москва, появлялись дома лишь по ночам.
Сейчас Ника в полной мере ощущала, что одной болеть очень тоскливо. Одиночество особенно остро ощущается в болезни. Некому принести из аптеки лекарства. Некому утешить и просто побыть рядом. Некому уговаривать пить мерзкое теплое пойло, без которого болезнь так просто не отступит. А пить теплое и полоскать горло – было обязательным условием лечения гриппа. Ибо каждый уважающий себя участковый врач, ставя диагноз ОРЗ или ОРВИ, просто обязан прописать обильное теплое питье и полоскание горла отваром ромашки.
Однажды, когда стало совсем уж плохо, Нике взбрело в голову, что ее грипп – совсем не грипп, а вирус, хитро щурящийся по-китайски. Подозрения крепли в ее воспаленном сознании. Пора было вызвать «скорую». Она набрала «112», но, видимо, позвонила не вовремя.
– Что у вас случилось, женщина? – услышала Ника неприятный голос в трубке.
– Да вот, – робко начала было она, – температура у меня высокая, 40 с лишним… Не сбивается… Тошнота, кашель до рвоты…
– И чё, – презрительно послышалось в ответ, – думаете, что, если наша бригада сейчас примчится, то вылечит сразу? Мы максимум можем до больницы довезти! Лекарств все равно нет: либо запретили, либо закончились. В больнице боксов изолированных тоже нет. Так что смысл-то вообще ехать? Вы же знаете чем ОРВИ лечить, не маленькая? Вот и лечитесь. И вообще… 30-е декабря. Головой думать надо!
Ника была неприятно удивлена такой нелюбезностью диспетчера. По всему было видно, что тетку оторвали от нарезания оливье… А, может, уже готово было то оливье, и им начали закусывать?
Ника «подумала головой» и отказалась от вызова. И так плохо… На войну с медиками сил уже не оставалось.
Как прошла новогодняя ночь, Нике даже вспоминать не хотелось. Под бой курантов она все так же металась в жару.
Прошло еще несколько тошнотворно одинаковых дней. Болезнь все не отступала. А потом как-то вдруг полегчало само собой. Хотя, наверное, температура еще была высока.
Нике, как только она закрывала глаза, начинал мерещиться несуразный яркий мир, с ядовито-розовыми цветами на кустах, торжественно проплывающими по кругу. В центре этого круговорота единственной твердыней было большое дерево с дуплом, возле которого мирно возлежала лошадь из овощей. Она грустно прядала ушами-перчиками… У нее была курчавая желто-коричневая грива из кукурузных рылец, которую нежно, будто шерстку любимой кошки, перебирал тонкими, как у пианиста, пальцами Учитель. Он в какой-то момент поднимал полные тоски глаза, непременно встречаясь взглядом с Никой. Она смотрела на него откуда-то сверху, не осязая ни себя, ни своего месторасположения. Тогда Учитель в молящем жесте протягивал к Нике руки… И она приходила в себя на растерзанных в жару и бреду простынях.
Ника раз за разом видела этот навязчивый кошмар, в котором, будто в пьяном угаре, все кружилось и неизменно плыло по кругу. От этого круговорота на Нику непременно наваливалась тошнота. Она все бы отдала, лишь бы не было этих кричаще-ярких цветов и постоянного движения!
А еще, каждый раз, Ника корила себя за несвоевременное пробуждение. Ведь совсем чуть-чуть – и ей бы удалось схватиться за ускользающие пальцы Учителя. И в этот раз она бы точно его не отпустила!
Девушка тяжело поднялась на постели. Теперь, когда температура спала, навалилась отвратительная слабость. Нужно было сменить мокрую одежду. Пересохшие губы настоятельно требовали воды. Она, шатаясь, дошла до кухни. Только сейчас Ника осознала, что в последний раз ела почти пять дней назад. Удивительным было то, что и есть-то не хотелось. Организм не желал кормить болезнь, и Ника благоразумно не сопротивлялась этому.
С жадностью выпив большую кружку воды, она добрела до кровати и, так и не сменив промокшую одежду, рухнула на мятую постель. Ее душил беспощадный кашель, выжимая из несчастной остатки сил.
Спать категорически не хотелось. Ника и так проспала почти все дни болезни, изредка просыпаясь для очередной вылазки за водой или по нужде. Да и то редко, когда терпеть уже не оставалось сил. Видимо, плотный график прошедших лет и отсутствие отпусков здорово подкосили внутренние силы ее организма. Теперь ей приходилось расплачиваться за наплевательское отношение к своему здоровью сполна.
Сейчас не спалось, и Ника, от нечего делать, проверила смартфон. Он все эти дни лежал на зарядке и сейчас бодро отсвечивал отвратительными красными стикерами на всех месенджерах и ярлыках соцсетей.
Ника поморщилась. Сейчас ей совершенно не хотелось читать глупые сообщения, состоящие сплошь из банальных новогодних открыток или, что еще хуже, «писем счастья»… Скорее, возникло желание бегло пролистать их, только для того, чтобы избавиться от стикеров-напоминаний. Она даже не утруждала себя в ответном «расшаркивании», хотя, согласно современному этикету, не отвечать на сообщения было невоспитанно.
Бездумно листая «Instagram», Ника неожиданно остановила взгляд на вездесущей рекламе. Перед ее глазами справа налево, чуть приостанавливаясь с каждым кадром, плыли изображения умопомрачительных картин – ярких, детализированных, совершенно фантастических. Одна из них привлекла внимание Ники особенно. Сменяя очередной слайд, возникла картинка с удивительно знакомыми ярко-розовыми цветами на кустах… Совсем таких же, как в ее бреду… Она не могла не узнать эти чертовы цветы, чувственные и нелепые. Их было сложно с чем-либо спутать из-за пошлого цвета и явной несоразмерности. Цветки были просто огромными, будто головы карликов на тщедушных, будто детских, тельцах-кустиках.
Нику молнией пронзила мысль: это был он, ее мир – тот самый, где остался Учитель! То самое ускользающее видение, которое терзало ее в ночных кошмарах. Слайд уплыл в сторону… Ника попыталась его удержать, но реклама, зацикленная по кругу, упрямо не хотела возвращать интересующую Нику картинку. Девушка поняла, что ей во что бы то ни стало обязательно нужно посмотреть на нее «вживую». А лучше – поговорить с ее создателем. Очень уж очень живо он изобразил эти несуразные бутоны. Более чем реалистично. Где он их видел? Может, он там сам бывал? Может, даже он знает, как туда попасть еще раз?
Ника посмотрела на приглашающую надпись и похолодела. В рекламе говорилось, что «Выставка коллекции миров» в стиле космической неоромантики художника Эдгара Скоробогатова проходила в «Галерее современной живописи» на Арбате с 5 по 7 января. А сегодня было как раз 7-е число. Взглянув на часы, Ника поняла, что терять нельзя ни минуты. Казалось, что даже болезнь отступила под напором женского «хочу прямо сейчас».
Наскоро укутавшись в зимнюю куртку, Ника надела привычную даже в России медицинскую маску. Она заперла дверь квартиры и уже через десять минут бежала по свободной левой стороне эскалатора метро. Температура спала, а это значит, что медицинский патруль ее не задержит. Прибыл поезд, гостеприимно распахивая синие двери. Станция м. Арбатская, как всегда, была оживленна. Ника хорошо знала этот район, поэтому, не колеблясь, уверенно пересекла дорогу и уже через пять минут проникла в тепло небольшого выставочного зала.
В холле было безлюдно, чему Ника несказанно обрадовалась. Люди старались без нужды не выходить из дома, и места массового скопления народа не посещать. Теперь можно было снять маску.
Вот и выставка. Какая тишина! Мягко ступая, Ника впилась жадным взглядом в ряд безумных фантастических картин, где каждая поражала чем-то чуждым и неестественным. Полотна были огромными, выше человеческого роста, свисая до самого пола. Они кипели буйством красок, но, были весьма гармоничны. Детализация просто поражала. Чем дольше Ника их разглядывала, тем более в ней рождалось чувство, что она смотрит вовсе не на картины… Ей чудилось, что перед ней нечто большее – застывшие мгновения из жизни чужих миров. Будто, это и не картины вовсе, а зеркала. Точнее, изнанка зеркал… И это она сама сейчас находится в неком сером безжизненном зазеркалье, выглядывая в окна реальных миров. Картины были настолько трехмерны, что, казалось, если подойти и вглядеться пристально, изображение оживет, и можно будет с головой окунуться в ту реальность, просто переступив багетную рамку. А еще казалось, что, когда она проходила мимо картин, менялся и ракурс изображений. Но это же невозможно! Или возможно?