Митьки

«В отличие от девок сестренка – это подруга митька, делящая с ним многие муки и оттяжки (но далеко не все). Кроме этого, сестренка должна разделять взгляды митька; таким образом, она является уже почти полноправной участницей движения.

Существует единственный путь обращения девок в сестренки – оттяжка. Девки (чаще всего обращение происходит скопом) должны устроить митьку достойную оттяжку, да не одну. Затем девчоночки сдают экзамен, то есть очередную оттяжку митька устраивают в присутствии других, необращаемых девок, прославляя при этом движение митьков. Если у сторонних девок пробудится живой интерес к митькам и они своими бисерными кошелечками примут активное участие в оттяжке, экзамен можно считать сданным».

В этом определении (которое вряд ли получит признание со стороны эмансипированных сестренок) переходную стадию от девки к сестренке Фил обозначает как «девчоночку». Однако это вряд ли правомерно. Наиболее меткое определение «девчоночки» принадлежит самому А. Филиппову: «Девчоночка – промежуточное название девки, употребляемое лишь во время стояния с ней в очереди (самостоятельного значения не имеет)».

Приведу-ка я весь оставшийся текст раздела целиком, уже немного осталось: «Сестренки в награду, как знак принадлежности к высшей категории, получают любовь и уважение митька, а иногда и почетные титулы: „одна ты у меня сестренка“, „любимая“ и „единственная“ сестренка. (Эти титулы употребляются по отношению к трем разным сестренкам.)

По неизвестным причинам самое распространенное имя среди сестренок – Оленька. Феномен этот необъясним, но почти у каждого митька есть сестренка Оленька, имеющая один из трех титулов».

Спорным моментом этого в целом содержательного раздела является антифеминистический настрой, помешавший автору заметить такой любопытный нюанс: высшим сестреночным титулом после «одной ты у меня», «любимой» и «единственной» является… «братушка», что, казалось бы, подтверждает подчиненное по отношению к митьку положение сестренок. Но любопытно, что сестренка называет митька (удостоившего ее высшим титулом)… «сестренкой»!

Вряд ли можно также безоговорочно принять суеверный тезис о сестренках Оленьках, хотя их действительно навалом, и среди них есть даже жены митьков (жены митьков тоже могут добиться титула «сестренка» – но им это, конечно, труднее…).

Последний раздел работы Фила имеет интригующее, обеспечивающее успех у читательской массы название: «Митьки и секс».

Раздел краток. Вот он: «Митьки не сексуальны».

После этих справедливых слов А. Филиппов, видимо устыдившись, откладывает перо, даже не поставив точки.

Попробую расшифровать эту фразу, связанную с тезисом, объявленным в начале труда.

Многие люди, но особенно митьки, стремятся к экстремальности в отношениях друг с другом. Экстремальные же отношения мужчины и женщины почти неизбежно проходят сексуальную фазу и тем самым кончаются женитьбами, трагедиями и т. д. Если бы митек относился к своим сестренкам как к сексуальным объектам, то это неизбежно похоронило бы все движение митьков лавиной женитьб, трагедий, мордобоев и т. д.

Поэтому-то экстремальность в отношениях с «любимой» сестренкой знаменуется тем, что митек объявляет ее «братушкой», а свое либидо переносит на что-нибудь другое – хотя бы на «бисерные кошелечки».

1985

Часть пятая

Этика митьков

Тебе теперь весело только с твоими митьками погаными!

Вон как оно получается! Массовое молодежное движение, и вдруг: «Митьки не сексуальны». Да на хрена, спрашивается, нужно нам такое массовое молодежное движение, кто в него пойдет?

Прошлой зимой по телевидению с закономерным успехом демонстрировался телефильм «Милый друг» по Мопассану. Фильм абсолютно не митьковский, ни одной цитаты из него не выжать и даже в пример неловко приводить.

Мне довелось (или, лучше сказать, посчастливилось) смотреть его с Дмитрием Шагиным. Не буду скрывать: Митька смотрел телефильм без напускного равнодушия, не хулил его за полное отсутствие митьковских данных и проявлял скорее восторженность и радостное изумление. Комментарии его были даже оживленнее, чем при просмотре митьковской классики.

– Во! Еще одна лялька! Сейчас он ее покроет! Гляди, гляди… Ты гляди! Гляди… ну, точно! Покрыл!

Это веселье резко контрастировало с холодностью и плохо замаскированной завистью остальной аудитории, которая не могла отнестись к персонажам столь отстраненно. Митька воспринимал любовные похождения героев телефильма как забавное поведение экзотических зверюшек (характерно в связи с этим использование животноводческого термина «покрыл»).

ПОКРЫТЬ (кого-либо) —…

С таким же любопытством и восторгом Митька наблюдал бы, например, за необыкновенной способностью слона съесть за раз несколько центнеров капусты.

– Во! Еще один кочан берет! Сейчас он его съест! Ты гляди, гляди… Ну, точно! Съел!

Да и у кого эта способность слона-оттяжника не вызовет веселого интереса! Но и при большой любви к капусте я лично зависти к этому слону не испытываю. Не станет человек от хорошей жизни сосредоточивать все свои помыслы ни на капусте, ни на бабах. Тут, собственно, и этика ни при чем.

– Да, лихо это у «милого друга» выходит. А жалко его… Бедный какой! Скучно ему, ничего-то ему не интересно…

Митек делается свободен от греха не истерическим отворачиванием, не с пеной тоски – а со смехом и жалостью.

И пусть это отпугнет колеблющихся неофитов движения, но недаром глава Фила «Митьки и секс» так кратка: «Митьки не сексуальны» – без всяких проклятий, а просто есть вещи поинтереснее.

Это что же поинтереснее? Пить бормотуху, вырывая друг у друга бутылку?

Да, читатель, конечно, я раскрыл митька для самой жестокой критики – на, ешь его с говном! – и это одна из самых обаятельных черт движения: грех митька – нараспашку!

Где-то я слышал замечательное рассуждение об этике советских панков: есть мораль, а есть нравственность. Мораль – это не ругаться матом, а нравственность – не предавать друзей. У панков нет морали, а есть нравственность. Если бы это было действительно так – митьки готовы брататься с панками (хотя если принимать это положение буквально, получится, что митьки обладают не только нравственностью, но и моралью, – они никогда не ругаются матом. Зачем? При таком мощном арсенале выразительных средств – мат бледен и убог).

Мораль – это нечто искусственное, это шлагбаум, который предупреждает о некоторых возможных неприятностях. Но карлики легко проскальзывают под ним, а великаны перешагивают, не замечая; да и нужен ли такой шлагбаум, который всегда закрыт? Мораль нужна тем, для кого все должно быть тип-топ, шито-крыто, чистые глаза, приятные разговоры и каждый день – нож в спину.

Нет, у митька грех – нараспашку. Не отдал белье в прачечную, пропил два рубля, поздно пришел домой; но зато – это и все его грехи, видные всему миру; все ругают митька, и первый ругает себя сам митек.

Пошел бы ты, читатель, с митьком в разведку? Он не предаст тебя, но явится в эту разведку с ласковой под датой улыбкой, вот беда. Ну, не всем же ходить в разведчиках, разведка – это совсем не в духе митька.

– Знаем, знаем: в духе митька – вырывать у друга бутылку бормотухи!

Да, читатель, у друга иной раз можно вырвать бутылку бормотухи, иной раз это даже обязательно нужно сделать. Да что говорить! Разведка – разведкой, бутылка – бутылкой, но если мне придется обороняться от всего света, я хотел бы прислониться спиной к грязной тельняшке митька…

Митьковская культура пока не идет семимильными шагами, но страшный образ бутылки, вырванной у друга, не исчерпывает сложный образ митька.

Есть такой праздник – День Митьковского Равноденствия (это непонятное название сложилось исторически). Праздник не отмечается по определенным датам, он может отмечаться и раз в месяц, и раз в неделю, и каждый день. Часто он совпадает с показом по телевидению митьковской телеклассики (правда, на эти дни есть свои, отдельные праздники, например «Адъютант его превосходительства сухой» – просмотр телефильма без выпивки, или «Адъютант его превосходительства мокрый» – с выпивкой).