Страница 20 из 22
Но Торгрим грубо перебил:
– Ты лучше о нас подумай, плакальщик! Нам-то что делать? Лично я не собираюсь сражаться на одной стороне с этими…
– Боюсь, придётся! – усмехнувшись, заметил эльф, – теперь они наши союзники, а без их помощи нам вряд ли выиграть предстоящую битву.
Но неугомонный Торгрим не собирался так просто прекращать столь занимательную беседу.
– А кто ты такой, Отлучённый, что так запросто говоришь о чудесах, подвластных только богам?
Доррен грустно усмехнулся, услышав, как обратился к нему бывший викинг, но ответил, дружески улыбнувшись ему:
– Боги дали людям немало знаний. В прошлом я дипломированный боевой маг.
– Некромант что ли? – усмехнулся Торгрим.
– Нет, специалист по защитной светлой магии.
– Кстати, откуда ты знаешь о таком понятии, как некромант?
– В той деревушке, откуда я родом, – ответил Торгрим, – жила колдунья. Весь дом у неё был увешан и уставлен костями и черепами каких-то зверей и даже, кажется, людей. и я слышал, как её называли некроманткой. И я понял, что это слово связано со смертью. Правда, она была хорошей знахаркой и заклинательницей, вся округа её уважала, уважала и боялась, ведь эти кости…
Во время этой задушевной беседы я с интересом наблюдал за Прайденской бессмертной армией. Воспоминания давних дней были смутными, да к тому же, когда ты мчишься на разгорячённом коне в пылу битвы, стремясь ускользнуть от безжалостных топором и мечей, не до разглядывания внешности, а того единственного инфери, с кем я близко общался, я ни разу не видел в боевом облачении, ведь Адаон запретил Горхиру сражаться за него. Так что теперь я со всё возрастающим интересом наблюдал за бессмертным войском. Длинные бесцветные волосы прижаты ко лбу тускло поблескивающими железными обручами, затем в беспорядке падают на плечи и спину. Кожаные куртки, обшитые железными пластинами, безукоризненно облегали их худощавые жилистые тела, грудь защищал бронзовый нагрудник, усаженный острыми шипами, скорее для устрашения, ведь убить раз умершего невозможно. Талии их охватывали тяжёлые бронзовые торквесы, за которые были заткнуты длинные железные мечи, сверкающие в лучах восходящего солнца, словно серебряные, а у конных с бронзовых торквесов вдобавок свисали узкие ремённые плети. Плети были навешаны так густо, что напоминали гэльские килты. Штаны из невыделанной кожи были заправлены в чёрные сапоги, высокие голенища которых тоже были обшиты железными полосами и усажены бронзовыми шипами, а окованные шипастым железом сапоги пеших издавали сводивший с ума грохот.
Котёл Перерождения был уничтожен, но древние свитки сохранились. И вот, спустя много столетий, некий странствующий тёмный маг, я, кажется, догадываюсь, кто именно, вновь нашёл старинные свитки и фолианты, и вновь полчища бессмертных воинов под знаменем чёрного меча вступили в бой теперь уже с Белым Союзом. Но теперь ковен чёрных магов вновь разбит, но почему эти живые мертвецы перешли на светлую сторону. вероятно, их вела жажда убийства, а на стороне ковена сражаться уже было бесполезно, вот они и перешли на нашу сторону. Так или иначе, но нынешнему верховному королю Прайдена здорово повезло с таким пополнением для своей регулярной армии. При взгляде на неестественно выпрямленные на спинах коней, сёдел у бледноликих воинов не было, при взгляде на их неестественно выпрямленные фигуры, на их бесцветные волосы, в эти мертвенно-бледные лица, в пустые белёсые глаза. На безжизненных лицах у одних застыл жуткий оскал смерти, у других челюсти будто свело судорогой: лица напряжены, губы плотно сжаты, видимо, перед смертью они сдерживали крик боли. Но у большинства, как и описывали наши древние хроники, на лицах застыло холодное отсутствующее выражение, то есть нет, не выражение, пустота, пустота, которая, возможно была безмятежным спокойствием смерти, будь они действительно мертвы. Но теперь это спокойствие преобразилось в ничего не выражающую маску холодного безразличия, пустоты, жуткой, безнадёжной, убивающей.
Эта пустота была страшнее звериного оскала или судорожной суровости, потому что при взгляде в эти спокойные лица с жуткой полнотой ощущалась вся неизбежность рока. Неподвижные белёсые глаза тускло горели одновременно равнодушием и злобой, ненавистью к живым за то, что они живые, лишь у воинов с безжизненно бесстрастными лицами в глазах не было ничего, ни злобы, ни ненависти, ни равнодушия. Они были пусты. Подёрнутые туманом забвения, они взирали на мир с холодным безразличием, на мир, который, без сомнения, видели, но он не трогал их.
Во главе отрядов этих жутких воинов на кауром в яблоках боевом жеребце ехал… Хулдред Свартабранд, Хулдред Чёрный меч. Хулдред, говорят, был первым из мертворождённых, самым жестоким и беспощадным. Он, единственный из всех мертворождённых обладал телепатией, что делало его и его армию непобедимой. Его боялись больше предводителя Проклятых Мартина Даллена.
Надо лбом, вделанный в стальной обруч, словно Чёрная Звезда Смерти горел крупный глянцево-чёрный камень, ромбовидной формы. Лицо Хулдреда было бесстрастно холодно, и в тускло горевших глазах не отражалось ничего. Приотстав на полкорпуса лошади, как и положено, ехал знаменосец, везший знамя: на кроваво-красном фоне изогнутый чёрный меч Проклятых, в обрамлении шести чёрных звёзд. У обоих были длинные волосы, которые окутывали их подобно дыму или серому туману. Предводитель поднял руку, и на пальце сверкнул тусклым серебром массивный перстень с тем же антрацитово-чёрным филигранным камнем. Я безошибочно узнал Кольцо Силы, перстень мага. Так вот что даровало предводителю бледноликих воинов магические способности даже и после смерти. Повинуясь поданному знаку, сплочённые отряды воинов остановились. Дружно ударили о землю окованные железом сапоги пеших, зазвенели подковы коней, и тут же начали разворачивать ряды. Хулдред выехал вперёд и, развернувшись лицом к своему мёртвому воинству, начал отдавать команды. Странно было смотреть на бурную жестикуляцию и ответные кивки воинов. Повинуясь безмолвным приказам, длинноволосый знаменосец передал кому-то знамя и отъехал на правый фланг войска. Он, видимо, был ещё и правой рукой предводителя. Вдвоём они построили свои ряды. Противник не показывался. А союзные войска продолжали пребывать. Вот радостно вскрикнул Торгрим, это с севера подошло войско викингов, во главе с отрядом одетых в волчьи шкуры берсерков, над которым ему и предстояло принять командование. Викингов вёл прославленный Хауг хёвдинг. Рядом с ним гарцевала его дочь, воительница Гуннлёд. Увидев её, Доррен уже не мог отвести глаз. Почти сразу же показалась и армия Свана Хаора, полководца острова Нордланд. Перед сомкнутыми рядами воинов-северян тоже шли берсерки, возглавляемые Арне Хёдминссоном, сыном легендарного берсерка Хёдмина. От отца Арни унаследовал дар берсерка, а от матери горянки мудрость. Слава богам, он имел острое орлиное зрение. При его рождении все боялись, что он унаследует врождённую слепоту отца. Нордландские военачальники, Сван и Арне, как и скандинавы Хауг и Торгрим отличались не только необычайной схожестью, ведь их народы были близкими родичами, но и редкостным воинским умением. Армии построились в безукоризненные шеренги. И, оказалось, что армии мертворождённых, Проклятых и мэреинов выстроены в одну линию, прикрывающую объединённые армии людей, эльфов и гномов.
– Ну, с такими союзниками мы точно победим, – жизнерадостно заметил эльф.
– Лучше я погибну, чем соглашусь сражаться бок о бок с этими… – гном указал на отряд проклятых и армии мертворождённых и мэреинов,
– К ним можно привыкнуть, зато надёжные, – рассудительно заметил Лаурендиль.
– Ага, привыкнуть как же, особенно к манерам этого Даллена, – проворчал гном. Пришпорив своего пони, он повернул и поскакал к своему войску. Торгрим направился к скандским берсеркам, Доррен к своему отряду, а мы с эльфом некоторое время продолжали наблюдать за построением, потом и Лаурендиль поехал к своим, и я остался один. Усилив зрение магией, я оглядывал долину. Войска строились в боевой порядок, командиры отдавали приказы. Но враги всё не показывались. Я тяжело вздохнул и выехал на позицию, то есть на боевой смотр войск.