Страница 8 из 22
– Чем могу помочь? – спросил он с явным раздражением в голосе.
– Я по поводу объявления, – выдавила я.
– Какого? – мистер Бэмбридж удивился. – Не помню, чтобы мы искали секретаршу.
– Оператор склада, – я бухнула газету на стол. – Вот объявление. Во вчерашней газете.
Мистер Бэмбридж скептически оглядел меня с ног до головы и ехидно спросил:
– И сколько лет ты работала оператором склада? Прямо с детского сада начала? Можешь назвать список документов для оформления груза?
– Нет, но вполне способна это освоить, – сдерживая раздражение, твердо ответила я.
Мистер Бэмбридж изогнул брови и вскочил неожиданно резво для его веса и габаритов.
– Вот что, юная леди, шутить мне некогда. В отличие от вас у меня много дел. Если бы моя секретарша вдруг решила уволиться… – он ринулся к двери, открыл ее и прокричал: – Хэтти, ты случаем не увольняешься?
– Нет, мистер Бэмбридж, – послышался удивленный ответ. – Не планировала.
– Ну, вот видишь, – удовлетворенно хмыкнул мистер Бэмбридж, поворачивая ко мне голову, – … я бы еще подумал. Но раз Хэтти не увольняется….
Он выдержал многозначительную паузу, адресуя мне полный сарказма взгляд. Я и так уже поняла и, сгорая со стыда, вылетела из кабинета. Мистер Бэмбридж услужливо придержал дверь. Вслед донесся его ироничный басок:
– Хэтти, будь любезна тщательнее проверять соискателей. У меня нет времени на всех подряд.
Я неслась и неслась, ничего не видя перед собой, сдерживая злые слезы и мечтая накостылять мистеру Бэмбриджу, чтобы согнать с его лица выражение превосходства.
Мимо проехала полицейская машина с включенной сиреной, и я очнулась. Машина скрылась за поворотом, а я осознала, что прошла несколько кварталов, даже не понимая, куда иду. Газета осталась на столе мистера Бэмбриджа. Да и толку от нее…
Я явно делала что-то не то, и мне даже не у кого было спросить совета. Найти работу необходимо, как угодно. Когда деньги матери закончатся, останется только умереть с голоду. Взгляд упал на вывеску книжного магазина напротив. Я ринулась через дорогу, чуть не угодив под автобус. Отдышавшись и придя в себя, зашла в книжный.
Ряды и ряды книг. Я прошла вглубь и остановилась, закрыв глаза и глубоко вдыхая. В голове промелькнули истории Оливера Твиста, Мартина Идена, Айвенго, Самюэля Пиквика и десятка других литературных героев. Только с ними я могу быть собой, не боясь показать себя настоящую, не прячась, не таясь. И они никогда не станут указывать мне, что делать и какой быть…
– Я могу вам помочь? – вежливый голос прозвучал тихо и ненавязчиво, словно герой одной из книг решил перекинуться со мной парой словечек.
Я открыла глаза. Прямой как спичка старик с молодыми глазами, одетый в белый трикотажный пуловер поверх клетчатой рубашки, смотрелся очень уместно на фоне манящей тайнами полутьмы.
– Спасибо. Можно мне осмотреться?
– Конечно, – кивнул старик. – Если понадобится помощь, я у кассы.
От него так и веяло домашним уютом и Диккенсом у камина. Только поэтому я решилась. Поэтому, и еще из-за запаха книг. Я пошла за ним.
– Простите, – и он с готовностью поднял на меня глаза, – а вам случайно не нужен помощник? Я могу раскладывать книги, или подбирать по вкусу для покупателя, или наводить порядок…
Уголки его губ опустились, глаза наполнились печалью.
– Магазин содержим мы с дочерью, – в вежливой улыбке сквозило понимание. – Бумажные книги не так популярны, как раньше, и иногда за целый день бывает лишь несколько покупателей. Мне просто нечего тебе предложить.
Мне стало тошно от мысли, что я влезла в его жизнь.
– Извините, – пробормотала я, скрывая разочарование и злясь на свою глупость.
У выхода я обернулась, сожалея, что не могу остаться. Хозяин магазинчика задумчиво смотрел мне вслед.
Сан-Франциско гудел трамваями, тренькал велосипедистами, шумел музыкой из открытых дверей кафе и магазинов. Звуки города слились в неразборчивую какофонию, но среди толпы совершенно необъяснимо родилось чувство безопасности. Я долго наблюдала за прохожими, прислонившись к парапету на мосту – кроме собственной паранойи, никому не было до меня дела.
Вспомнился Джош. Сейчас пригодилась бы его жизнерадостность. Ее, да и оптимизма было у него так много, что он запросто мог делиться с окружающими, оставаясь прежним. Почему его эмоции позитивно на меня действовали, если он так сильно раздражал? Такие люди не попадались мне раньше. Да я и была знакома всего с десятком, если не считать случайных встреч. Чаще всего чужие эмоции путали, лишали сил и рассудительности, поэтому я избегала прикосновений, как огня. Но что, если есть люди, чьи эмоции не подавляют? Что, если я могла бы общаться с кем-то без страха потерять свое «Я»?
Я вздохнула. Я эмпат, но, похоже, очень плохо разбираюсь в людях: обвинила нормального парня бог весть в чем. Хотя и он хорош. Не мог прямо сказать вместо туманных намеков?
В «Черного кота» я возвращалась целую вечность. Оттягивала, как могла. Когда снова окажусь в четырех стенах, захочется выйти, поэтому я кружила по городу, пока не спустились сумерки. Злилась, едва вспоминала Джоша, и боролась с головокружением от слабости. Наверное, после такой потери крови надо больше лежать, но если перед глазами будет только белый потолок или разноцветные стены, как в номере, завою от тоски.
Около жилой многоэтажки на Калифорния-Стрит показалось, что за мной идет мужчина, которого я сегодня уже видела в другом месте – серая рубашка, джинсы, синяя кепка. Я вспотела от страха, быстро прошла до угла и спряталась. Где я ошиблась, раз меня нашли так быстро? Отец мог скрыть, что нанял охрану даже после истории с Хоторном-шпионом, и в последний день мне не удалось сбить их со следа? Или выяснил, что в сгоревшей машине была не я, и объявил розыск. Вдруг обо всем узнал Виктор?
От последней мысли потемнело в глазах и пересохло во рту. Адреналин, ударивший по нервам две минуты назад, сгорел, и теперь задрожали колени. Каждый раз, когда я думала о Викторе, в голове появлялся ядовитый туман страха, превращающий в безвольную медузу. Виктор без тени сомнений убивал людей и за меньшее, а уж если он узнает, что его обманули, то поступит как в Портленде: преподаст мне урок, из-за которого пострадает кто-то другой, как уже случилось с Джереми. Или просто убьет меня. Черная холодная глубина, которая заменяла Виктору человечность, словно град тяжелых камней разметала все позитивные эмоции. Остался только страх.
Прижавшись к стене, я ждала, пока покажется преследователь, но спустя пять минут из-за дома вышла женщина с ретривером. Они прошли мимо.
В мотеле я тщательно заперла дверь. Хотя она слишком хлипкая, за ней и не спрячешься. Полчаса наблюдения за двором из-за занавески ничего не дали: пустота и тишина. Наверное, это паранойя. Да и парней в джинсах и синих кепках пруд пруди. Вряд ли меня нашли, да и с чего вообще искать, если официально Тереза Рейнер, наследная принцесса Этерштейна, мертва. Курт уверял, что «смерть» будет настоящей, вплоть до анализа ДНК.
Тусклая лампа почти не разгоняла темноту в номере. Я нащупала в заднем кармане джинсов нож, и стало спокойнее. Положу под подушку, когда лягу спать.
Сегодня утром я взяла с собой рюкзак, где надежно хранились документы, часы и письмо матери. Нож тоже отправился со мной. Не знаю, ожидала ли я наткнуться на маньяка посреди Сан-Франциско, хотя после встречи с вооруженными охотниками, пожалуй, ожидала, но с ножом было спокойнее. Деньги я оставила в номере, спрятав в наволочку. Не рискнула расхаживать по городу с толстой пачкой. Надо еще раз их пересчитать и прикинуть, насколько хватит. Я полезла в наволочку.
Пусто!
Не может быть! Затряслись руки. Я вытряхнула подушку, а потом сорвала с кровати простынь, словно надеясь обнаружить пропажу, запутавшуюся в складках белья. Под простыней был только матрас с грязными пятнами. Денег нет! У меня перехватило дыхание и перед глазами запрыгали черные точки, я сползла на пол.