Эхо Порт-Артура

15 марта в Пекине стороны подписали русско-китайскую конвенцию, согласно которой территория Квантунского полуострова с прилегающими островами передавалась России в аренду на 25 лет. Конвенция закрепляла за Россией приобретение портов Порт-Артур и Талиенван и давала право на строительство южной ветви КВЖД – Южно-Маньчжурской железной дороги (ЮМЖД) от Харбина к Порт-Артуру.

Само собой, у Японии на эту конвенцию разрешения спросить забыли, что вызвало в правящих кругах последней настоящий антироссийский взрыв. Для успокоения Японии с ней было подписано 28 апреля 1898 года новое соглашение по вопросу Кореи, по которому из Сеула отзывались русские финансовые и военные советники, а японский капитал получал возможность широкой промышленной и торговой экспансии.

Здесь-то и высунулась (опять!) Англия с ревностным «блюдением» своих шкурных интересов. Как же – у ослабевшего Китая умыкают один кусок за другим, а Великую Британию ни о чем не спрашивают! Не опоздать бы к дележке пирога. Якобы в качестве «ответного шага» на аренду Россией Порт-Артура британская эскадра заняла 3 апреля 1898 года покинутый японцами Вэй-Хай-Вэй, – это всего лишь немногим более 50 миль от Порт-Артура! – получив 1 июля право «аренды» (до момента окончания российской аренды Артура), а 9 июня добилась получения на 99 лет полуострова Цзюлун (район Гонконга). Почти одновременно, 10 апреля 1898 года, Франция взяла в «аренду» на 99 лет бухту Гуанчжоу на побережье провинции Гуандун.

Вскоре великие державы разделили значительную часть Китая на сферы влияния. Сфера Великобритании включала в себя долину реки Янцзы, а также оттяпанную у французов провинцию Гуандун (с Кантоном), российская – Маньчжурию, немецкая – провинцию Шаньдун, французская – провинцию Юньнань и остров Хайнань, японская – Корею и расположенную напротив Формозы (теперешнего Тайваня) провинцию Фуцзянь.

Правда, провинция Фуцзянь не могла считаться сферой влияния Японии в том же смысле, что и «сферы влияния» европейских стран (те хозяйничали на территории Китая почище, чем у себя дома), а японцы всего лишь заручились обязательством Китая не допускать в Фуцзянь никаких «третьих стран», чтобы не возникало «трамплина» для броска на Формозу. Так что указанная провинция скорее представляла собой «зону жизненных интересов» Японии. Но разве китайцам от этого было легче? Жадный самурайский рот деловито пережевывал Формозу и растил зубы для новых приобретений.

Вокруг Порт-Артура тоже усиленно шныряли английские корабли, но, обосновавшись в Вэй-Хай-Вэе, британцы «пришипились». Так сказать, возьми, убоже, что мне негоже – Порт-Артур в качестве военно-морской базы имел кучу принципиальных недостатков, в полной мере проявивших себя в будущей русско-японской войне. Достоинство одно – незамерзающий порт, единственный на Тихоокеанском побережье России.

Ситуация сложилась, конечно, весьма «пикантная», обозванная польским историком Юзефом Дискантом как «дальневосточный котел ведьм». Китай поделили между собой чуть ли не все «великие державы», оттяпав вроде бы «кровную» военную добычу у Японии. Наилучшие условия для содержания военных кораблей были, безусловно, в Вэй-Хай-Вэе, основной базе китайского флота во время войны 1894-95 гг. Весьма удобным гнездышком был «арендованный» Германией порт Циндао.

По сравнению с ними каменистый и мелководный Порт-Артур, не имевший дока для ремонта больших кораблей и допускавший выход броненосцев на внешний рейд только во время прилива, не представлял особой ценности как военно-морская база. К тому же внутренняя гавань Порт-Артура полностью простреливалась из орудий как с моря (перекидным огнем через Ляотешань), так и с суши, при установке пушек на окрестных высотах. Это отмечал в своем заключении контр-адмирал Дубасов, и это пришлось в будущем в полной мере испытать на себе нашим героическим защитникам Порт-Артура в 1904 г.

Итак, при разделе Китая под носом у Японии поживились все европейские хищники, оторвав себе жирные куски каждый. России при этом «досталось то, что осталось». Но почему-то в глазах «обиженной» Японии виноватой во всем оказалась Россия!

Надо ли говорить, что стравливать Японию с Россией было выгодно всем без исключения «великим державам»?

Ну, насчет Англии все вроде бы ясно.

Германии было выгодно прежде любой ценой убрать российский флот из атлантических вод, поскольку пангерманизм молодого кайзера Вильгельма II подразумевал, прежде всего, дальнейшее укрепление позиций Германии в Европе. Неминуемы были грядущие конфликты с Англией и Францией. Но Россия уже была союзником Франции, а с учетом англо-французских соглашений этот союз вполне мог стать тройственным, как впоследствии и произошло. Флот «Цур зее» (Флот Открытого моря), еще предстояло создать, но уже явился свой, германский гигант военно-морской мысли, вполне достойный сыграть на море для Германии роль, которую сыграл на суше Бисмарк – Альфред фон Тирпиц.

Тирпиц был ровесником нашего Степана Осиповича Макарова. В их биографиях много сходного – Тирпиц родился в семье скромного прусского чиновника, в 16 лет поступил на флот, в 1889–1890 гг. командовал кораблями в Средиземном море, затем руководил сначала штабом Балтийского флота, а с 1892 г. – штабом Верховного командования. К 1895 г. дослужился до чина контр-адмирала. Как и Макаров, он получил назначение на Дальний Восток, где в 1896 г. принял под командование соединение крейсеров. Между прочим, разработчиком операции по захвату Циндао был именно Тирпиц.

Тирпиц заслужил репутацию человека выдающегося ума и незаурядных инженерных способностей. Особенное значение он придавал развитию торпедных вооружений. При всем том он отличался мягкостью, любезностью и скромностью – то есть никак не напоминал типичного пруссака, который, по его же словам, «всегда выглядит так, словно только что проглотил шомпол своего ружья». Современных ему политических вождей (не называя имен, но явно подразумевая в первую очередь августейшего кайзера) он характеризовал так: «Неисправимые политические фантазеры; их всегда бросает из одной крайности в другую: они то боятся власти, то упиваются ею».

Проходя службу на Дальнем Востоке, в самой сердцевине «котла ведьм», Тирпиц неустанно бомбардировал Главный морской штаб докладными записками, в которых обосновывал необходимость для Германии иметь сильный военно-морской флот. «Если мы намерены выйти в мир и укрепить наши торговые позиции с помощью моря, – доказывал адмирал, – и не позаботимся одновременно о создании достаточно мощного флота, постройка наша будет весьма непрочной». Записки Тирпица стали предметом обсуждений на самом высоком уровне и были вполне созвучны с утверждениями самого кайзера («Трезубец Нептуна должен быть в наших руках!»), а также министра иностранных дел Бернгарда фон Бюлова («В наступающем веке Германия станет либо молотом, либо наковальней»).

К 1897 г. флот Германии по своему потенциалу значительно уступал и Англии, и Франции, и России. Читая записки Тирпица, кайзер преисполнился решимости изменить такое положение дел. Тирпиц был отозван с Дальнего Востока и назначен на должность статс-секретаря по военно-морским делам. Новый статс-секретарь принялся за работу с ошеломляющей энергией, и уже в декабре 1897 г. рейхстаг принял разработанную им программу модернизации ВМС. Эта программа предусматривала удвоение численности военного флота в течение не более семи лет. Принятая программа начала незамедлительно выполняться, но неутомимый Тирпиц уже разработал новый, еще более решительный, план, предусматривавший, кроме ускорения темпов ввода в строй новых кораблей, еще и создание мощной инфраструктуры в виде доков, новых гаваней и портов, увеличение сети учебных заведений для подготовки личного состава флота. И этот план был одобрен рейхстагом, хотя не без серьезных дебатов, в январе 1900 г.

Нельзя не отметить открытие в 1895 г. Кильского канала, сократившего путь из Балтийского в Северное море с 700 миль до 61 мили. Стратегическое значение Кильского канала было просто потрясающим – Германия фактически удвоила мощь своего флота, поскольку могла перебрасывать корабли из одного моря в другое за считанные часы. Надо ли говорить, что, несмотря на дальновидность Тирпица, постоянно заботившегося о достаточно высокой степени секретности принятых по его инициативе программ, кайзер и его окружение никак не могли удержаться от хвастовства успехами Германии в наращивании мощи ВМС.