Город грехов

— Я еще не закончила.

Выцеловывая влажную дорожку вдоль его тела, вдыхая в себя неповторимый аромат табака и амаретто, добирается до плоского соска и, повинуясь лишь неясным инстинктам, слегка прикусывает его с коварной усмешкой. Шипение над головой и скрипнувшее дерево спинки кровати — прекрасный ориентир для впервые познающей свою власть над мужчиной девушки. Его реакция раззадоривает еще больше, пуская электрический ток по нервам, и Бекки спускается все ниже, наслаждаясь тем, каким шумным становится дыхание Зака. Обводит языком ямочку пупка, и по его коже вновь проносятся мурашки. Довольно улыбается — она и представить себе не могла, насколько это может быть приятно. И остановиться уже нереально. Только идти до самого конца, глубоко наплевав на любые остатки приличий и вспоминая все пошлые сплетни, которые только когда-либо слышала от Лайлы или Дайяны.

Заккари понимал, что девочка мстит. За все те разы, когда он связывал ей руки, не давая дотронуться до себя. Но точно не ждал, что она решительно расстегнет его брюки и стянет вместе с бельем, откидывая в сторону. Потрясенный выдох, открывает рот, чтобы возразить, прекратить все это. Достаточно, он уяснил урок. Но Бекки сегодня словно подчинятся каким-то внутренним дьяволятам, а не разуму. И он бы соврал сам себе, если бы сказал, что ему не нравится, что не заворожен новым оттенком, который показывает эта распалившаяся не на шутку девочка. Да он и сам уже едва сдерживает себя, чтобы не простонать, когда ее пальчики впиваются в его бедра, оставляя следы ногтей. И возражения затухают по этим напором. Да пусть делает, что хочет. Он принадлежит ей.

Впервые Бекки видит его эрекцию так близко. Впервые может дотронутся — это и страшно, и волнующе, и бесконечно приятно: знать, что виновница этого напряжения именно она. Ей кажется, что пьяна от аромата возбуждения, витающего в полумраке комнаты. Не хочется сдерживать свои порывы и желания. Любопытство и стремление доставить Заккари как можно больше удовольствия заставляют ее осторожно обхватить своей маленькой ручкой его член и обнажить от крайней плоти багровую головку. Нервно сглатывает, в предвкушении облизывает губы, и, наконец, наклоняется над ним, пробуя языком вкус.

Он с тихим, все же сорвавшимся стоном откидывает голову на подушку, стискивая зубы до боли в челюсти. Никогда бы не подумал, что Бекки на такое способна. Вены горят от стремительно разрастающегося пламени, в висках стучит, а кулаки сжимаются до побелевших костяшек, когда головка члена оказывается в плену невозможно горячего рта.

— Черт возьми… — тихо ругается Грант, не выдержав слишком высокой температуры. Снова дергает руками, и поясок скрипит от натяжения. Ощущать эти невероятно нежные ручки и осторожные движения языка — непередаваемо восхитительное ощущение, от которого подворачиваются пальцы ног. Боже, слишком… Это слишком, — Малышка…

Но сегодня её не остановить. Изучая каждую реакцию его тела на такие касания, Бекки посасывает свою игрушку. Его вкус солоноватый, но приятный, вызывающий лишь азарт. Проходится языком от основания вверх и снова смыкает губы на головке, а от собственного безрассудства мутнеет в глазах. Любопытство просит дойти до конца, увидеть, как содрогнется этот всегда такой стальной человек под ее руками, но внезапно Грант срывается на рык, заставляя ее оторваться:

— Черт, детка, просто трахни меня. Сейчас же, — в тоне прорезаются властные нотки, которым не хочется противиться. И Бекки быстро избавляется от верхней части своего белья, достав из-под кружева лифа припасенный контрацептив. Еще никогда в жизни этого не делала, но желание ощутить все это внутри себя слишком остро, управляет каждым движением, и немного подрагивающие пальчики раскатывают тонкую резину по члену. Последнее препятствие — откровенно промокшие от возбуждения трусики — отброшены в сторону.

— А мне нравится твой вкус — везде, — ухмыляется Ребекка, снова садясь на его бедра, и готовый взорваться от напряжения член упирается прямо между ног, создавая желанное давление. Едва совладав с дыханием, резко остановившимся от пробежавшей под кожей искры, она подается вперед и находит его губы. Поцелуй голодный, требовательный, разжигающий еще большую потребность друг в друге. Сплетаются языками, а ее грудь соприкасается с его торсом, стирая остатки кислорода.

Наконец, он проскальзывает в ее дрожащее тело, и обоюдный выдох облегчения сливается в один. Бекки прикрывает глаза от глубины проникновения и выпрямляется, наслаждаясь этой потрясающей цельностью. Первое поступательное движение бедрами, приподнимаясь и тут же опускаясь, вынуждает ее громко ахнуть от удовольствия, пропитавшего кровь.

Заккари не может оторвать от нее взгляда — сверкающая в свете торшера фарфоровая кожа, припухшие губы и растрепанные кудряшки, чуть прогнувшаяся спинка, выставляющая аккуратную грудь с горошинами сосков напоказ… Туманят голову, и хочется уже прекратить игру, просто подмять это маленькое коварное совершенство под себя и трахать, пока не закричит о пощаде. Но все, что остается в этом положении — в бешенстве рвануть руками и позволить ей медленно и плавно двигаться, только еще больше разжигая желание, но без шанса его удовлетворить.

— Бекки… Черт! Сильней!

Всхлипнув, она набирает темп, но тело уже слишком непослушное, чтобы избавить их обоих от сворачивающего в узел нервы напряжения. Нет. Не быть ей главной — да она и не хочет. Тянет руку к своему пояску и отчаянно рвет узел, слишком затянувшийся, не поддающийся пальцам. Поняв, что она сдается, Зак, рыкнув от нетерпения, делает максимально сильный рывок, и путы не выдерживают: тихий треск, говорящий, что взбешенный зверь на свободе. Бекки успевает только издать громкий стон, когда Грант, метнувшись вперед, накрывает её тело собой и проникает в нее еще глубже.

— Да! Зак… Да! — впивается ноготками в его плечи, находя долгожданную опору, в которой так нуждалась. Скрещивает ноги у него на спине, а он уже не собирается церемонится, просто вбивая ее в матрас каждым толчком, вышибающим воздух.

Его темперамент берет верх над сознанием, и ритм движений рваный, неровный, резкий, но зато вызывающий тонкие стоны у извивающейся девушки. Грудь разрывает на части, дыхания нет совсем, а по телу проносится судорога, и Заккари вцепляется зубами в ее шейку. Укус сменяется багровыми следами, а крепкий узел внизу живота стянут уже невозможно сильно, грозя разорвать этот мир. Только она, его страстная девочка — все остальное уплывает в ничто.

— Ааах! — она сжимается в комок ощущений, открываясь для него без остатка, а из глаз катятся слезы от силы толчков, от необузданности её любимого. Растворяется в его руках, и внутри словно взрывается пестрый фейерверк, — Да… — протяжно, громко. Тело бросает в дрожь, а сознание кидает, как лодку в океан.

— Бекки…

Стон ей в шею, впитывая аромат яблок и вжимаясь в нее так сильно, что, кажется, уже не разорвать. Он думал, что невозможно восхищаться кем-то больше. Но Бекки снова разрушала все рамки, показывая новую грань своей противоречивой натуры. Сжимает ее в своих руках, грозя оставить синяки, но знает, что ей плевать. Находит припухшие карамельные губы и дарит успокаивающий поцелуй. Бешеный ритм сердцебиений сливается в один, а вдоль спины скользит капля испарины.

Сейчас, когда мысли еще спутаны, держать все в секрете просто невозможно. И едва только взгляды встречаются, Зак тут же замечает слезы на ее щеках.

— Малышка? Я сделал тебе больно?

— Зак… через три дня я уеду из Клифтона, — едва слышно признается, а сама обнимает его шею, словно боясь отпустить.

***

Её рассказ был сбивчивым, торопливым. Заккари обнимал ее за плечи, позволяя уткнуться в грудь лицом при малейшем признаке новых слез. Вдыхал запах ее волос и слушал, медленно осознавая и принимая каждое слово.

— Я одного не пойму, малышка: почему сразу мне не сказала? Неужели думаешь, что я не порадуюсь за тебя? Что не буду гордиться твоим успехом?

Приподнявшись на локте, она шмыгнула носиком, так и не решаясь смотреть ему в глаза.