Горящий Лабиринт

На лету птица когтями задела меня по лицу, едва не лишив глаза. Крылатая тварь с победным криком сделала круг по залу и уселась на спиральный выступ в десяти футах над нами, устремив на нас круглые золотые глаза-прожекторы.

Сова? Нет, существо было вдвое больше любой из птиц Афины. Его перья блестели как черный обсидиан. Подняв кожистую красную лапу, оно раскрыло золотой клюв и черным толстым языком слизнуло с когтей кровь – мою кровь.

В глазах у меня помутилось. Колени стали резиновыми. Я смутно слышал шум, доносящийся из туннеля: злобные крики и хлопанье крыльев других демонических птиц, пытающихся прорваться к нам через помидорную стену.

Ко мне подошла Мэг со скимитарами в руках, она не сводила глаз с огромной темной птицы наверху.

– Аполлон, что с тобой?

– Стрикс, – произнес я название, которое наконец всплыло из глубин слабой человеческой памяти. – Это стрикс.

– Как его убить? – спросила Мэг, прагматичная, как всегда.

Я коснулся раны на щеке. Ни щеки, ни пальцев я уже не чувствовал.

– Это будет сложновато.

Гроувер взвизгнул, услышав, как стриксы с криками ударились о сетку из стеблей.

– Ребята, еще шесть или семь стриксов пытаются пробраться внутрь! Помидоры их не сдержат!

– Аполлон, отвечай быстро, – приказала Мэг, – что нам делать?

Я хотел подчиниться. Честно. Но не мог выдавить из себя ни слова. Мне казалось, будто Гефест, наш знатный стоматолог, только что выдернул мне зуб и я все еще не отошел от воздействия его веселящего нектара.

– Ес… если убьешь птицу – будешь проклята, – наконец проговорил я.

– А если ее не убивать? – спросила Мэг.

– Ну, тогда она в-выпотрошит тебя, выпьет твою кровь и сожрет плоть, – улыбнулся я, хотя подозревал, что в моих словах нет ничего смешного. – И не дай стриксу тебя поцарапать. Иначе парализует!

И в подтверждение своих слов я свалился набок.

Стрикс, сидевший над нами, расправил крылья и спикировал вниз.

2

Примотали как рюкзак

Скотчем к сатиру

Хуже. Утра. Не помню

– Стой! – завопил Гроувер. – Мы пришли с миром!

Птица на его увещевания не обратила внимания. Она бросилась в атаку и вцепилась бы Гроуверу прямо в лицо, если бы не Мэг со своими саблями. Стрикс увернулся, заметался вокруг клинков и, невредимый, уселся на выступ чуть выше, чем раньше.

– КРИИ! – гаркнул он, распушив перья.

– Что значит ты «должен нас убить»? – спросил Гроувер.

– Ты что, можешь с ним говорить?! – сердито посмотрела на сатира Мэг.

– Ну да, – кивнул Гроувер. – Это ведь живое существо.

– А почему же ты раньше не сказал нам, о чем он кричит?! – не унималась Мэг.

– Потому что раньше он просто вопил «крии!», – пояснил Гроувер. – А теперь его «крии» значит, что он должен нас убить.

Я попытался пошевелить ногами. Они словно превратились в мешки с цементом, что меня почему-то умиляло. Руки слушались, грудь не совсем онемела, но сколько продлится оцепенение, сказать было трудно.

– Может, спросишь у стрикса, зачем ему нас убивать? – предложил я.

– Крии! – гаркнул Гроувер.

Язык стриксов начал меня утомлять. В ответ птица разразилась тирадой из клекота и щелканья.

В это время оставшиеся снаружи стриксы с воплями бились о помидорную стену. Их черные когти и золотые клювы то и дело пробивались сквозь стебли, словно птицы желали накрошить помидоры для соуса пико-де-гальо[4]. Я понял, что самое большее минут через пять они прорвутся сквозь преграду и перебьют нас, – но их острые, как бритва, клювы были такими симпатичными!

– Стрикс говорит, что ему было велено выпить нашу кровь, сожрать нашу плоть и выпотрошить нас, и не обязательно в таком порядке, – заламывая руки, объяснил Гроувер. – Ему жаль, но это приказ самого императора.

– Дурацкие императоры, – проворчала Мэг. – Какого из них?

– Не знаю, – сказал Гроувер. – Стрикс называет его просто Крии.

– Ты понимаешь, когда он говорит «выпотрошить», – заметила она, – но не понимаешь имени императора?

Лично я был даже рад этому. Покинув Индианаполис, я много размышлял над Темным пророчеством, которое мы получили в пещере Трофония. Мы уже столкнулись с Нероном и Коммодом, и я начал с ужасом подозревать, кем может быть третий император, с которым нам предстояло встретиться. И сейчас убеждаться в своей правоте мне совсем не хотелось. Вызванная ядом стрикса эйфория начала отступать. Скоро меня сожрут живьем кровожадные мегасовы. И новых поводов, чтобы зарыдать от отчаяния, мне не требовалось.

Стрикс бросился на Мэг. Она отпрыгнула в сторону, так хлопнув пролетевшую мимо птицу по хвосту плоской частью клинка, что несчастная врезалась прямо в кирпичную стену и взорвалась облаком праха и перьев.

– Мэг! – воскликнул я. – Я же велел их не убивать! Теперь на тебе проклятье!

– Я ее и не убивала. Она покончила с собой, влетев в стену.

– Не уверен, что Мойры решат так же.

– Значит, мы ничего им не скажем.

– Ребят, – Гроувер указал на стебли, которые под напором когтей и клювов стремительно истончались, – если убивать стриксов нельзя, может, укрепим стену?

Он снова заиграл на свирели. Мэг превратила сабли в кольца и протянула руки к стене из помидоров. Стебли стали толще, корни остервенело цеплялись за каменный пол – но всё тщетно. Стриксов было стишком много, и они молниеносно разрывали новые стебли, едва те успевали появиться.

– Плохо дело. – Споткнувшись, Мэг отступила назад, на лице у нее блестели капельки пота. – Без земли и солнечного света большего нам не добиться.

– Ты права. – Гроувер поднял голову и, пробежав глазами по спиральному выступу, устремил взгляд во мрак. – Мы почти добрались. Если бы только успеть подняться, прежде чем стриксы прорвутся…

– Значит, полезем, – решила Мэг.

– Простите, – жалобно проговорил я, – тут вообще-то парализованный бог.

Гроувер, поморщившись, посмотрел на Мэг:

– Скотч?

– Скотч, – кивнула она.

Да хранят меня боги от героев со скотчем! Но скотч почему-то всегда оказывается у героев под рукой! Мэг достала из висящей на поясе сумочки моток клейкой ленты, усадила нас с Гроувером спиной к спине и, проведя ленту у нас под мышками, надежно прикрепила меня к сатиру словно туристический рюкзак.

Она помогла ему подняться на ноги, и меня замотало так, что в поле зрения мне попадали то стены, то пол, то лицо Мэг, то мои болтающиеся парализованные ноги.

– Э-э… Гроувер, – позвал я, – а у тебя хватит сил дотащить меня до верха?

– Сатиры прирожденные альпинисты, – просипел он.

Он забрался на узкий выступ, мои онемевшие ноги волочились по земле. Мэг следовала за нами, то и дело оглядываясь на стремительно истончающийся помидорный барьер.

– Аполлон, – попросила она, – расскажи мне о стриксах.

Я покопался в памяти, пытаясь обнаружить в этой каше хоть какие-то крупицы полезной информации.

– Это… птицы – предвестницы зла, – сказал я. – Если они появятся – жди беды.

– Да ладно! – съязвила Мэг. – Что еще?

– Ну, обычно их добычей становятся юные или слабые: младенцы, старики, парализованные боги… в общем, ты поняла. Стриксы плодятся в верхних пределах Тартара. Осмелюсь предположить, что домашние питомцы из них никудышные.

– Как нам от них отделаться? – спросила она. – Если их нельзя убивать, то как же от них избавиться?

– Я… я не знаю.

Мэг разочарованно вздохнула:

– Спроси у Стрелы Додоны. Может, она что-то знает. А я постараюсь выиграть немного времени.

И она побежала вниз.

Перспектива общения со Стрелой расстроила меня еще больше, но Мэг приказала мне, а ослушаться ее приказов я не мог. Потянувшись за спину, я нащупал колчан и вытянул из него свое волшебное оружие.

– Приветствую тебя, мудрая и всемогущая Стрела! – сказал я. (Немного лести в начале разговора еще никому не мешало.)

4

Пико-де-гальо – мексиканский острый соус из свежих овощей.