Не было печали...

Но как Баллинг, человек, который должен был быть все время начеку, позволил ударить себя? Или же он знал напавшего, или тот казался ему столь невинным, что он никогда бы не заподозрил ничего дурного? Или же он не был настолько профессионалом как его знакомый из Петербурга? Ведь в каждом деле есть виртуозы и дилетанты. А ошибиться в человеке могут все, в том числе и Ливены, которые, судя по всему, доверяли его репутации.

Он собирался отправить телеграммы Ростовцеву и Павлу, но ответы от обоих нужно будет ждать какое-то время, если они не в Петербурге. Если так пойдет и дальше, то скоро он разорится на телеграммах своим родственникам и знакомым. Но хоть телеграмму в Департамент полиции Петербурга отправят за счет ведомства. Пока же следовало поразмыслить над сведениями и уликами, которые уже были.

Записная книжка Баллинга все еще лежала у него. Штольман быстро пролистал ее. Теперь у него возникло два вопроса. Первый, зачем было прятать ее в сапоге. Второй, зачем вообще курьеру по деликатным поручениям было записывать свои интрижки. Нужно прочитать все еще раз внимательно, на свежую голову. Он начал читать и тут же отметил то, что не бросились ему в глаза накануне. Эх, господин начальник сыскного отделения, что же это с Вами? Потеряли свой сыщицкий нюх, потеряв покой в личной жизни? Похоже на то. Нет, личные проблемы не должны мешать службе, негоже это. Ночью после нескольких рюмок коньяка, сидя и переживая о ссоре с Анной, он был совершенно невнимателен. Он упустил, что в записях было слишком много цифр, притом совершенно ненужных. И каким бы скурпулезным ни был по характеру Баллинг, это уже был перебор. Еще можно было понять, что он записывал возраст любовниц и количество интимных встреч с ними, как говорится, вел подсчет своих трофеев. Но то, сколько ложек малинового варенья в чае любит N или сколько цветков было на шляпке S, переходило все разумные границы. Курьер вряд ли мог быть идиотом или сумасшедшим, но он сосчитал каждый из 19 цветочков на шляпке дамы, когда прогуливался с ней по саду на берегу реки… Берег реки — вода — тонуть… сад… 19 цветочков… Затонск, Садовая улица, 19. Адрес дома, который они снимали с Анной. И S — это Штольман. Как все просто. В записной книжке были зашифрованы адреса получателей и их инициалы. Начиная с новой страницы, адресов было всего пять. Два до его адреса и два после.

Он выписал на лист бумаги те предложения, в которых, по его мнению, должна была содержаться информация об адресах. И начал искать ассоциации между немецкими словами и возможными названиями городов и улиц. Он написал возможные варианты. Первый город был в Лифляндии. Вряд ли оттуда за Баллингом следовали аж до Затонска. Второй город в списке был… Малиновск — город в соседнем уезде с Затонском. На него нужно будет обратить особое внимание. Его, видимо, нарочный и имел ввиду, говоря, что едет в те края. Эх, не было бы курьеру по пути, Александр бы не отправил с ним пакет для Штольмана, и не было бы сейчас ситуации, которая могла испортить жизнь им с Анной. Абы да кабы…

Последние два города, если предположить, что догадки Штольмана правильные, были в противоположной стороне, Затонск был совсем не по дороге. Что если Баллинг приехал в Малиновск, остановился там, выполнил поручение и решил добраться до Затонска, а потом вернуться обратно и оттуда продолжить путь в другом направлении. Нужно будет проверить, не останавливался ли Баллинг там. А еще что и кому он вез в Малиновск, а также в два других города, где получатели так и не дождутся курьера.

Так, нужно будет поручить Коробейникову, чтоб он сделал запросы в эти города. Опомнитесь, Яков Платонович, какие поручения, если Вы не ведете следствие? Нужно доложить ему о своих выводах, а там Коробейников сам решит, что ему делать. С его, Штольмана, подачи, разумеется.

Коробейников выслушал Штольмана и восхитился его недюжинным умом. Это же надо, разгадать шарады с адресами из записной книжки! Яков Платонович скромно ответил, что это обычная сыщицкая работа, а себя мысленно отругал за то, что совершенно распустился ночью и упустил время. Неужели Анна права, что если она уедет, а он будет переживать возможные нанесенные обиды наедине с самим собой, без ее слов утешения, ласковых прикосновений… без ночей, как сегодня… он пойдет в разнос? Нет, такого он не может себе позволить. Он обязан будет держать себя в руках. Иначе на его карьере можно будет ставить жирную точку.

Все телеграммы были отправлены, оставалось только ждать ответов. Первым ответ пришел из города, в который Баллинг должен был ехать после Затонска. Штольман правильно угадал адрес, там находилась контора купца. Этот купец ожидал довольно крупную сумму денег, данную в долг одному Остзейскому дворянину, с которым как-то свел знакомство в Москве. Из-за такой суммы действительно кто-то мог решиться на ограбление. Адресат в последнем городе вообще ничего не ожидал получить. Наоборот, у него Баллинг должен был забрать бумаги и отвезти их в Петербург. Что ж, не так много, как хотелось бы, но лучше, чем вообще ничего.

========== Часть 7 ==========

Из участка Штольман пошел прямо к Мироновым. После сегодняшних новостей разговор откладывать было уже нельзя.

Мария Тимофеевна, судя по всему, еще не была в курсе нового положения зятя, поскольку приняла его радушно. Только спросила, почему он пришел без Анны. Штольман ответил, что у него было дело к Виктору Ивановичу. Мария Тимофеевна проводила зятя в кабинет мужа и оставила мужчин наедине.

— Виктор Иванович, разрешите? У меня к Вам имеется разговор.

— Конечно, Ваше Сиятельство, проходите. Благодарю, что оказали мне честь своим визитом.

Штольман сделал вид, что не заметил издевки. Он пришел сюда не затем, чтоб все еще больше усугубить.

— Виктор Иванович, прежде всего я пришел извиниться. За то, что вел себя неподобающе по отношению к Вам и к Анне тоже. С Анной мы, слава Богу, помирились, у нас все хорошо. И с Вами я бы тоже не хотел оставаться в ссоре. Я уважаю Вас, и Ваше отношение ко мне много для меня значит. Я еще раз прошу прощения за свое недостойное поведение.

Миронов почувствовал себя неловко. Штольман начал прямо с извинений, а сам он встретил его колкостью.

— Яков Платонович, но ведь и я был не лучше. Обвинил Вас Бог знает в чем без всяких на то оснований. Только из-за каких-то глупых предположений, которые вообще непонятно откуда взялись… Просто для меня все было так неожиданно, что в голову почему-то полезли те дурные мысли. Правильно Анна сказала, что подозревать человека по крайней мере непорядочно. Так что и Вы примите мои извинения. По рюмке за примирение?

Штольман был готов выпить и больше, радуясь, что ссора так легко закончилась.

— Виктор Иванович, я хочу Вам рассказать о себе, ведь Вы вообще ничего про меня не знаете, хоть мы теперь и родственники.

— Я могу задавать вопросы?

— Извольте. Я Вам отвечу на те, ответы на которые знаю. Пожалуй, начну с самого начала. Я — сирота. Моя мать умерла, когда мне было пять, отцу я был совершенно не нужен. Он отправил меня в пансион, когда мне было девять, и больше я его никогда не видел. Он умер, когда мне было девятнадцать и я заканчивал Императорское училище правоведения. Родственников у меня вообще не было. Все эти годы я был один, сам по себе. Один, пока не встретил Анну.

Месяц назад оказалось, что моим настоящим отцом был князь Ливен, а я — его единственный родной сын. Младший брат князя Павел и его законный наследник Александр приняли меня как своего родственника, на равных. Я не могу отвернуться от них. Я нужен им так же, как и они мне. Они приняли и Анну, что для меня очень важно.