Раздевайся, Семёнова!

И всю эту последнюю неделю я себя тихо ненавидела. Ходила на лекции, в библиотеку, на работу, в кино с девчонками… и ненавидела.

Не могла себе простить того, что по моей же собственной вине и произошло. Не могла простить себе своей реакции – ах, с каким упоением я целовала его тогда, в кабинете. Это козла-то, который заставил меня раздеться, угрожая выставить мою запись в группу, а теперь вот заставляет ждать… ну, то есть бояться, что в любую минуту в кармане зазвонит мобильник, и меня вызовут, чтобы в очередной раз унизить или заставить сделать какую-нибудь гадость, типа минета.

Не могла простить снов, что снились мне по ночам – таких бесстыжих, что пришлось врать Юльке, что у меня кошмары, чтоб ни в чем не заподозрила. И, увы, это было далеко не единственное вранье, которое пришлось пустить в ход в общении с подругой – конечно же, я ничего не рассказала ей о нашем рандеву со Знаменским, о моем фиаско с записью, и о том, что он, фактически, сделал меня своей рабыней.

Хотя, скорее своей шлюхой – судя по тому, что сегодня утром вдруг оказалось, что экзамен я волшебным образом пересдала на «отлично», и могу ожидать перевода стипендии со дня на день.

Самое ужасное, что некая порочная часть меня расценила этот щедрый жест, как вполне законный знак внимания, и удовлетворенно облизнулась. Хоть рациональная часть и возмущалась, понимая, что эта фальшивая «пять» - еще один способ меня унизить, потыкать в созданную мной же ситуацию, в которой я теперь сплю с преподом за хорошие оценки.

Ну, то есть, не совсем, сплю… Пока. Но вроде как нечто подобное планируется – если когда-нибудь его величество соизволит призвать меня в свои апартаменты.

Как нарочно, при этой мысли зазвонил мобильник. Мгновенно покрывшись испариной, я вытащила девайс из кармана и с непонятной смесью облегчения и разочарования выдохнула. Юлька.

– Привет, подруга! – весело поздоровалась она. – Ну, что? Идем обмывать твою стипендию?

В качестве дополнительного вранья пришлось рассказать, что Знаменский просто из жалости повысил мне оценку за посещаемость – вот стипендию и вернули, с учетом пропущенного декабря. То есть в двойном размере.

– Ага, а на какие шиши? – поинтересовалась я. Какой бы размер я ни получила – мне нужна была каждая копеечка. К тому же наодалживала я за эту неделю столько, что прям сразу половина денег и уйдет.

– Ложкина раскрутим… – пообещала Юлька. – Он до выходных щедрый будет…

– С чего бы это? – удивилась я.

– Да так… – загадочно сообщила она. – Намечается кое-что новенькое…

С Ложкиным Юлька спала еще с прошлого месяца, так что, что у них там новенького намечалось, я даже не представляла себе, и представлять не хотела.

– В общем, он будет производить на меня впечатление… Ну и на тебя тоже, соответственно.

Ну что ж… Я была не против оттянуться и отвлечь себя от всего этого дурдома.

– Сегодня я у него затусуюсь, так что ты меня не жди… Обсудим все завтра, после первой пары – есть два места, куда хотелось бы сходить – надо выбрать лучшее. И, кстати, я хочу одолжить у тебя то платье – помнишь, что ты с Али заказала…

Она принялась расписывать, что и как мы наденем, да как накрасимся, да как организуем собственную доставку обратно домой, но я уже не слушала.

Потому что вспомнила, что лекция, после которой предполагалось обсудить нашу предстоящую вылазку, была не просто лекция. Это была его лекция. Первая в этом семестре – обязательный курс, «Теория и история менеджмента».

– Ага, обсудим… – невнятно прокомментировала я и постепенно прервала беседу, сославшись на занятость, в чем безусловно была доля правды.

Черт, что же я буду делать? Сесть сзади – не получится, без объяснения ситуации Юльке. Мы с ней всегда стараемся спереди сидеть – производить впечатление, что вот они мы, активные и в первых рядах… То есть придется быть у него на виду – не спрячешься.

Разве что одеться скромнее… Джинсики там, свитер объемистый, волосы собрать в пучок…

Я досадливо поморщилась – что за глупые страхи, в самом деле? Он, может, и забыл про меня уже. Вон, неделю как не звонит. А может, вообще пошутил и смеется надо мной с какой-нибудь своей очередной пассией, представляя, как я живу, зная, что в любую минуту…

Снова зазвонил телефон, и я, не глядя, ответила, уверенная, что услышу Юльку, уже решившую за нас обеих, куда именно мы пойдем в пятницу. Или еще какую-нибудь безобидную ерунду.

– Юль, у меня клиенты… – не дожидаясь продолжения ее болтовни, сердито сказала я.

– Серьезно? – удивился до боли знакомый, мужской голос. – Прям клиенты клиенты? Я, признаться, думал, что я у тебя один.

***

Не успев испугаться – настолько быстро он успел меня взбесить – я прошипела.

– Что вам от меня нужно?

Знаменский рассмеялся.

– Ты в своем духе, Семёнова. Соскучилась по мне?

– Ага, как же… – фыркнула я.

На самом деле мне было не смешно. Если дело дошло до того, что он звонит мне на мобильник… он явно обо мне не забыл.

– Если я правильно понимаю, у нас завтра с тобой лекция.

– Хорошо, что хоть это вы понимаете… – съязвила я.

Мне показалось, что он слегка опешил от моего тона. Во всяком случае пару секунд в телефоне молчали.

– Я бы не советовал тебе наглеть, Семёнова.

Я была права. Легкость в голосе Виктора Алексеевича пропала. Вспомнив, чем закончилось мое последнее проявление негатива, я заткнулась и быстро сказала.

– Простите.

Эх, кто бы научил держать язык за зубами…

– Останешься после лекции, – уже без игривости сказал он. – Избавишься от подружки. И не вздумай самовольничать – иначе «неуд» по предмету тебе обеспечен.

– После лекции? Зачем? – изумилась я.

– Затем, что я хочу с тобой развлечься, – снова подобрел он, усмехнувшись. – Не дрейфь. Тебе понравится.

И отключился.

Пытаясь осмыслить происходящее, я сунула телефон обратно в карман и села, машинально натягивая на руки тряпичные перчатки… Но осмыслить мне не дали, позвав из склада на кассу – подменить уходящую в обед продавщицу.

Часа два я была слишком занята, чтобы вообще о чем-либо думать, и вспомнила об этом невероятном звонке только, когда вымотанная, не чувствуя ни ног, ни рук, повисла на поручне в вагоне метро.

Итак, господа. Я попала в альтернативную реальность, где преподаватели оставляют студенток после лекций и играют с ними в эротичные игры. Исходя из этого непреложного факта – как понять, для чего ему понадобилось оставлять меня в аудитории? Не станет же он прямо там лишать меня девственности?

Что вообще можно сделать в помещении, куда в любую минуту могут войти?

А может его сама эта идея возбуждает? Или он понял, что это безумно возбуждает меня?..

Я скривилась – ненавидеть себя, похоже, становится моей второй натурой.

Я вообще должна быть в ужасе от всей этой ситуации, а не думать о том, кого и что возбуждает, гадая, какое именно «развлечение» придумает для меня Виктор Алексеевич! Плакать должна, всю девичью подушку слезами измочить…

Мобильник в сумке издал короткую трель. С опаской, я вытащила его и глянула. Сообщение – с блокированного номера, конечно же.

«Надень юбку, в которой была у меня в кабинете. Только, будь добра, не с этими ужасными колготками».

***

На лекцию я опоздала. Слишком плохо спала ночью, ворочаясь и вздыхая. Гадала, что меня ждет завтра, прикидывала свои варианты действий при разных поворотах событий. Раза три просыпалась от волнующих и одновременно пугающих снов, от воспоминаний того единственного, до вскипающей крови жаркого поцелуя…

Я не знала, что со всем этим делать – как снять напряжение, как заставить себя уснуть. В голову стучались его слова – грязные, порочные и бесстыжие. И такие сладкие, что хотелось скулить и трогать себя.

А трогать так, чтобы получить разрядку, я, увы, к восемнадцати годам, так и не научилась. Хоть и перепробовала кучу разных способов. Даже порнушку пару раз смотрела – еще дома, тайком, обнаружив в интернете целую плеяду ужасно запретных вебсайтов с тааакими видео, что голова шла кругом.