Лгунья

Как-то ему сказали, что он очень похож на своего прадеда в молодости. Юного оборотня разозлило сравнение с желчным стариком, и он вспылил. Но сейчас Виидаш ясно понимал, как прадед стал таким. Он путался, путался так же, как сейчас Виидаш, но был или слишком горд, чтобы признать это, или слишком боялся осуждения, как и его правнук. Груз вины и неразрешённых ошибок отравлял жизнь Виидашу уже сейчас.

Он коснулся кончиком пера пергамента, когда до его слуха донёсся тихий шорох. Вскинувшись, молодой оборотень осмотрел гостиную, в которой уединился, и задержал взгляд на распахнутой балконной двери. Ночной ветер раздувал занавеси и тихо звякал подвесками хрустальной люстры. Виидаш принюхался и медленно приподнялся со своего места. За полупрозрачной развевающейся занавесью очертился чей-то тёмный силуэт. Незваный гость приблизился к распахнутой двери и неслышно шагнул в тускло освещённую гостиную. Глаза Виидаша удивлённо распахнулись, и он невольно шагнул в сторону, закрывая собой стол.

Господин Ранхаш молча смотрел на него исподлобья, в жёлтых глазах клубилось мрачное недовольство. Кровь в жилах Виидаша взволнованно вскипела, и он опять почувствовал себя учащимся, которого мастер поймал за очередной проделкой. Радостный азарт вскружил голову, а лёгкий страх вызвал дрожь в груди. Виидашу всегда нравилось это состояние. Оно частенько толкало его на необдуманные поступки в стремлении продлить этот всплеск возбуждения. Но сейчас молодой оборотень поспешил его задавить.

— Доброй ночи, — вежливо поприветствовал его господин Ранхаш.

— Харен? — Виидаш старательно добавил в свой голос недоумение и раздражение. — Что вы делаете здесь в такое время? И почему вы пришли через окно?

Ранхаш ничего не ответил, только посмотрел на сжатые в кулаки пальцы Виидаша. Взгляд этот оказался настолько красноречив, что молодой мужчина вздрогнул.

— Мне не хотелось беспокоить вашего прадеда своим визитом, — сам харен выглядел возмутительно спокойно. — У меня возникли вопросы по поводу письма.

Виидаш почувствовал злость на свою неспособность контролировать собственные эмоции: он ощутил, как к лицу горячей волной приливает кровь.

— Что не так? — раздражённо спросил он. — Всё же очень просто. Вы не можете написать пару строк? Если Майяри не отвечает, то помочь я ничем не могу.

— И она не ответит, верно?

Как? Как он узнал об обмане так быстро? Даже очень хорошему магу понадобилось бы больше недели, чтобы разобраться с предназначением письма.

— Майяри очень упряма, — постарался взять себя в руки Виидаш. Он же ещё не был уверен, что харен обо всём знает. — Если она решит не отвечать, то ничто не изменит её решение. Вы напрасно тратите время.

Опустив ресницы, он украдкой скосил глаза на пылающий камин и опять распахнул веки. Камин был на другом конце комнаты, а нужно было ещё сделать шаг назад и стащить со стола письмо. Если не успеет добежать, то нужно хотя бы порвать пергамент. Это не помешает харену воспользоваться им, но доставит дополнительные трудности.

Но Вотый словно прочувствовал его настрой. Виидаш ещё не успел шагнуть назад, как Ранхаш подался корпусом вперёд. Молодой оборотень пригнулся и, оскалившись, метнулся ему навстречу. На пальцах выдвинулись когти, и он полоснул харена ими по груди. Тот легко отклонился назад, затем шагнул вперёд, развернулся и, оказавшись в объятиях барса, ударил того локтем в солнечное сплетение. Виидаш задохнулся и отшатнулся, но почти тут же опять закрыл стол собой, яростно бросаясь на противника.

Разница в опыте оказалась колоссальной. Через секунду Виидаш полетел на пол. Сильная ладонь вдавила его лицом в ковёр, а заломленный локоть натужно заныл. Шеи коснулись чужие волосы, и над ухом раздался холодный голос.

— Очень смело, но глупо.

Виидаш приглушённо рассмеялся.

— И как же вы поняли? — в заглушённом ворсом голосе слышалась злость. — Неужели Майяри права и я совершенно неспособен лгать?

Харен не ответил. На мгновение его рука перестала давить на затылок Виидаша, и он даже дёрнулся вверх, но в следующую секунду ребро ладони ударило его сбоку по шее чуть ниже и впереди уха. Свет в глазах померк, и молодой оборотень уткнулся лбом в ковёр.

Ранхаш выпрямился и шагнул к столу. Взгляд его уткнулся в строки, которые возникали на пергаменте сами по себе, и мужчина, стремительно подавшись вперёд, вцепился руками в стол. Глаза его вспыхнули, ноздри яростно раздулись, даже уголки губ дёрнулись в торжествующей улыбке, но в следующий миг оборотень уже взял себя в руки и вернул лицу прежнее спокойствие. Аккуратно сложив лист, харен убрал его в карман и неспешно шагнул в сторону балкона.

Шидай стоял посреди пустого кабинета и недовольно смотрел на брошенное одеяло. Одет был лекарь только в портки, и оставленная без присмотра лампа бросала блики на мускулистые руки, сложенные на груди, и серебрила дорожку седых волос, которая, волнующе курчавясь, шла от пупка и пряталась за поясом его единственного одеяния.

— Ну и где этот поганец?! — сквозь зубы процедил он и шагнул к распахнутому окну.

Лежащего на траве господина он не обнаружил, да и не надеялся обнаружить. Было не так уж и высоко, всего второй этаж, но с больной ногой и ступенька — уже сложное препятствие.

Неожиданно дверь распахнулась, и Шидай быстро развернулся. Ранхаш, шагнувший уже в кабинет, замер, но, узнав в полуголом красавце своего лекаря, расслабился и направился к столу.

— Мог бы через дверь и уйти, — желчно заметил Шидай. — И записку хотя бы оставить! А то я проснулся, а тебя и след простыл.

— Мне нужно было пойти одному, — спокойно парировал Ранхаш, усаживаясь в кресло. — Без тебя и пары десятков тайно следующей охраны.

— Какая охрана? — ненатурально возмутился Шидай.

— Не морочь мне голову, — сдержанно попросил Ранхаш, — и лучше поговори с дедом. Его опека меня уже раздражает.

— Да кто я такой, чтобы приказывать всемогущему Шереху? — поразился лекарь и поразился опять-таки не очень искренне.

— Его друг, — напомнил Ранхаш, доставая и разворачивая письмо.

Шидай счёл за благо замять тему и подался вперёд, с любопытством рассматривая лист.

— Что это?

— Письмо Амайяриды Мыйм.

— Что? — Шидай с недоумением взглянул лист, который уже украшал почерк его господина, но потом его лицо озарило понимание. — Этот мальчик пытался тебя обмануть? — развеселился оборотень. — А он мне нравится… И как ты догадался?

Харен молча отложил в сторону пергамент, который Виидаш отдал ему днём, и на его место положил другой. Разница сразу бросилась Шидаю в глаза. Он даже обошёл стол и встал за спиной господина, чтобы получше рассмотреть.

Первый лист выглядел почти новым, только несколько царапинок украшали его, а на поверхности едва проступали очертания букв. Им пользовались от сил раз или два. А второй лист выглядел весьма потрёпанно: многочисленные царапины, которое обычно оставляло перо, расчерчивали его как шрамы, оттиски ранее написанных букв накладывались друг на друга, края пергамента выглядели замусолено. Шидай в очередной раз поразился способности Ранхаша подмечать такие мелкие, но значительные детали.

Ранхаш быстро переписал заготовленный текст и, отложив перо, откинулся на спинку кресла. Брови его едва заметно сошлись на переносице, выдавая недовольство. Этот мальчишка отнял у него много времени, а ему ещё нужно многое обдумать.

Вдруг уха его коснулся горячий шёпот.

— Ранхаш, ты закончил?

Голос Шидая звучал вкрадчиво, почти ласково. Озноб прошёл по спине харена, и он рванулся вперёд, почти ложась на столешницу, но сбежать не успел. Растопыренные пальцы, как когти хищной птицы, схватили его за затылок. По волосам скользнул голубой всполох, и Шидай поспешил обхватить уснувшего господина за плечи, чтобы он не ударился лбом о чернильницу.

Довольный собой, лекарь подхватил Ранхаша под мышки, легко выдернул его из кресла и, наклонившись, взвалил на плечо. Уже сделав шаг от стола, мужчина вернулся назад, сгрёб письмо и, небрежно запихнув его в карман харена, отправился укладывать уставшего господина в постель.