(Не) люби меня

Последующие несколько дней мне казалось, что мир сошел с ума и никогда не станет прежним. При встрече со мной придворные почтительно кланялись, но за спиной я слышала шепоток, полный ненависти и ужаса. Ланвен знала больше и с удовольствием пересказывала мне дворцовые сплетни. Она рассказала, как молодые лорды потешаются над Жозефом, при его появлении указывая большими пальцами в пол и покатываясь со смеху, и рассказывала, что представители высших лордов ходили к королеве, умоляя ее не совершать ошибки и не соглашаться на развод, но она в который раз повторила, что тверда в своем решении.

Ланвен говорила, что после этого лорды смирились. Они и в самом деле больше не досаждали королеве, но зато свое недовольство начали выражать простолюдины.

Однажды во время верховой прогулки, когда три рыцаря, по обыкновению, сопровождали меня, держась на почтительном расстоянии, несколько голодранцев в шапках, натянутых до глаз, выскочили из кустов и забросали меня камнями. Я успела прикрыться, и получила только удары в плечо и по локтю. Рыцари тут же помчали коней на нападавших, но те разбежались по кустам, как зайцы. Опасаясь оставлять меня, мои сопровождающие прекратили погоню и вернули меня в замок, обнажив мечи и теперь не отъезжая ни на шаг.

Узнав о происшествии, король запретил мне конные прогулки и приставил еще трех рыцарей в охрану.

Это событие удручило меня еще больше, а масла в огонь добавили похабные памфлеты, которые кто-то разбросал по замку и городу. Ланвен прятала их от меня, но я успела увидеть — на листах грубой бумаги помимо стишков были изображены две фигуры — мужская и женская. Женщина стояла на коленях и облизывала возбужденный член, а мужчина, закрыв глаза, запрокинув голову и разинув от наслаждения рот, держал над женщиной корону.

Не знаю, видел ли эти памфлеты и рисунки король, но я догадывалась, чьих это рук дело — наследный принц появился после нескольких дней затворничества, злой, осунувшийся, но с неизменно мерзкой усмешкой, когда встречал меня. Он и его друзья почти всегда держали листки с рисунками, и делали вид, что прячут их, когда я проходила мимо, а потом разражались смехом. При короле принц вел себя холодно, сдержанно, и никогда не допускал никаких намеков и завуалированных оскорблений по отношению ко мне, так что невозможно было упрекнуть его в неуважении.

В один из дней меня подстерег муж. Я возвращалась после ужина в спальню, в сопровождении Ланвен, и тут появился Жозеф — бледный растрепанный. Ланвен заколебалась, но я попросила ее оставить нас. Она зашла в спальню, а я скрестила на груди руки и спросила равнодушно:

— Что тебе надо?

— Смотрю, ты далеко мостишь, — сказал Жозеф, подходя ближе. — На это и рассчитывала? Я сразу догадался, зачем ты надела лиловое. Хочешь убрать законную королеву и забраться на трон. Только лорды не позволят этого! Они уже подготовили прошение его величеству, чтобы не сажал шлюху на трон!

— Какой же ты лицемер, — сказала я презрительно. — Прекрасно знаешь, что королевской шлюхой я стала благодаря лишь твоим стараниям. В мои планы это не входило. И становиться королевой вашей гнилой страны я тоже не хочу. Я мечтаю лишь уехать отсюда.

— Врешь! Еще и опозорила меня! Как мне с этим жить?!

— Можешь продолжать себя жалеть, — ответила я ему словами Ланвен. — Мне безразлично, что будет с тобой.

— Лгунья! — не унимался он. — А когда я тебя драл, тебе нравилось!

Я не выдержала и влепила ему пощечину — крепко, с размахом.

— Лживая гадина! — зашипел он, яростно потирая щеку. — Как же я тебя сразу не разглядел — хорошо притворялась. Ты женщина или ведьма?

— А на кого больше похожа? — сказала я тоже сквозь зубы.

Жозефа так и трясло от злости. Глядя на него, я подумала, что совсем не знала этого человека. Или раньше он был другим, а теперь переменился, словно по проклятию злой феи. Лицо его больше не казалось мне красивым, и сам он стал противен мне до омерзения. Настолько противен, что я поняла, что больше не испытываю к нему ненависти — только презрение и брезгливость:

— Мне страшно подумать, что когда-то я молилась, чтобы у меня был ребенок от тебя. Какое счастье, что небеса не дали тебе детей. Иначе я была бы навсегда привязана к такому ничтожеству.

Это подхлестнуло его сильнее, чем унижения в присутствии короля.

— Ты еще моя жена! — почти прорычал он. — Можно все исправить!

— Только посмей прикоснуться ко мне, — сказала я тихо и с угрозой. — И все, что было до этого, покажется тебе раем!

Он поднял руку со скрюченными, как когти, пальцами, но потом сжал в кулак и заскрипел зубами, отступая.

— Вот и молодец, — похвалила я его насмешливо. — Хороший мальчик, матушка будет тобой довольна. Это все, что ты хотел мне сказать?

Он открыл рот говорить, но осекся и попятился в темноту. Я оглянулась, не понимая, что его так напугало, и увидела короля. Неизвестно, сколько он уже наблюдал за нами. Жозеф благоразумно спасся бегством, а я посмотрела на короля с вызовом.

— Занимательная беседа, — сказал он, медленно подходя ко мне.

Я промолчала, потому что мне не известно было, сколько он успел услышать.

— Ты все еще думаешь о Верее? — спросил он, снимая перчатки.

Он был в костюме для верховой езды. Наверное, только что приехал и сразу отправился меня навестить.

— От вас разит конским потом, — сказала я. — И ваша куртка вся в пыли. Вам надо принять ванну и переодеться.

— Ты думаешь о нем? — он вдруг схватил меня за плечо с такой силой, что я ахнула.

Король тут же отпустил меня, и пробормотал сквозь зубы что-то не слишком приличное, касающееся Жозефа.

— Вы ведете себя так, как будто ревнуете, сир, — сказала я.

— А у меня есть основания? — он посмотрел на меня тяжелым взглядом.

— Какая вам разница, о ком я думаю? — спросила я в ответ. — Вы получили мое тело, оставьте мне мои мысли и сердце. Они вас точно не заинтересуют.

— Заинтересуют, — произнес он сквозь зубы. — Верей.

— Он мне противен еще более чем вы, — успокоила я его.

Король замер, а потом отшвырнул перчатки в сторону и приблизился ко мне вплотную.

— Все еще пытаешься меня уязвить? — спросил он. — Ты до сих пор считаешь, что я только вожделею к тебе? Почему ты не веришь, что мои чувства искренни?

— Потому что если бы вы любили по-настоящему, то не разрушили бы мою жизнь, — я вскинула голову, чтобы смотреть ему в глаза. Он возвышался надо мной, как скала, и был такой же непробиваемый. И это злило меня, злило до дрожи.

— Это была не твоя жизнь, — возразил король. — Твоя жизнь — рядом со мной, скоро ты поймешь это.

— Никто не вправе распоряжаться моей жизнью!

— Слова женщины, — он усмехнулся углом рта. — Ты и раньше пыталась сопротивляться, но я тебя получил.

— Не льстите себе, — саркастически засмеялась я. — Это я вас получила. Потому что сама так решила.

— Вот как? — спросил он вежливо, наклоняясь ко мне. — Значит, ты решила?

— А вы думали, что я отдалась вам от отчаяния? От безысходности? Оттого, что вы со своими подпевалами загнали меня, как оленя? Нет, я сделала этот шаг осознанно, чтобы избавиться от мужа и его семейки, — мне доставляло несказанно удовольствие говорить ему это в лицо. Наверное, в другое время я бы остереглась, но после разговора с королевой и встречи с Жозефом все во мне кипело, и теперь гнев и злость вырвались наружу. — И вы, сир — не мед с патокой, но они — это нечто омерзительное. Так что мною двигали ненависть, расчет и жажда мести.

— Я думал, ты отдаешься мне по любви, — сказал он.

— У вас слишком большое самомнение, — отрезала я. — Беда всех королей.

— Можно подумать, ты знала многих королей, — произнес он и вдруг схватил меня в охапку, прижимая в себе. — Хватит с тебя и одного, Диана. Меня.

— Положа руку на сердце, я бы прекрасно обошлась и без вас. — сказала я, даже не пытаясь освободиться, потому что по собственному опыту знала, что это бесполезно. Я получу свободу, только когда король захочет меня отпустить.