(Не) люби меня

Моя лошадь рванулась вперед, и я почти легла на ее шею, чтобы облегчить сопротивление воздуха. Тяжелый стук копыт подсказал, что король тоже пустил вскачь своего жеребца. Но я была уверена, что Морера обгонит на коротком забеге любую лошадь.

Король нагнал меня, мы поравнялись, и взгляды наши снова встретились. Я вздрогнула — он смотрел на меня, как на настоящего врага. Безумие, темнота, почти ненависть — вот что было в его глазах.

Я подхлестнула Мореру, а сердце заледенело от страха. Что же он попросит, если победит? Что он…

Но Морера чуть выдвинулась вперед — на ладонь, на локоть, а потом на полкорпуса.

Краем глаза я заметила, как король оскалил зубы и хлестнул своего коня, понуждая мчаться быстрее. Я тоже подхлестнула Мореру, а потом еще, и еще…

Она вырвалась вперед, и король остался позади. Вожделенное дерево было все ближе, ближе!. Вцепившись в поводья, я прижалась щекой к гриве своей лошади, мысленно умоляя ее поднажать еще, и еще!..

Позади раздалось оглушительное ржание, а потом звук падающего тела. Но Морера уже промчалась мимо дуба, и я натянула поводья, приказывая остановиться. Разгоряченная бегом, лошадь подчинилась не сразу, и у меня заболели руки — такую силу пришлось приложить, чтобы сдержать кобылу.

— Тише, тише, девочка! — забормотала я, чувствуя невероятное облегчение — победа!

Оглянувшись, я увидела, что король стоит на коленях перед своим лохматым жеребцом, и тот лежит, судорожно подгибая передние ноги. Мне был виден атласный бок, который то поднимался, то опадал. Повернув Мореру, я направила ее шагом, пытаясь понять, что произошло. Атласный бок поднялся, опал — и конь замер.

— Что случилось? — воскликнула я, подъезжая.

Король поднялся мне навстречу, держа в правой руке охотничий кинжал, с которого капала кровь. И только тут я заметила, что у коня перерезано горло. Черный глаз закатился под веко, а из раны на шее течет кровь, поливая нежную весеннюю травку. Король несколько раз воткнул кинжал в землю, очищая клинок. Лицо его величества было замкнутым и угрюмым, и он избегал смотреть на меня.

— Зачем вы убили коня?! — воскликнула я.

Морера, напуганная запахом крови, затанцевала под седлом, и мне стоило больших трудов ее удержать.

— Так я поступаю с теми, кто лишает меня победы, — сказал король бесцветным голосом.

— Победы?! — я не верила, что вижу и слышу это. — Вы убили коня только потому, что не смогли победить? Вы человек ли?!

— Не кричите, — он поморщился и вытер рукавом потный лоб. — Конь сломал ногу, попал в нору. Прирезать его было милосерднее.

— Милосерднее? — выговорила я с трудом.

Посмотрев туда, где остались придворные, я увидела, что никто не тронулся с места. Я видела лица, обращенные к нам, но никто, даже ловчий. не подхлестнул коня.

— Вы упали? — спросила я глупо.

— Как-то так получилось, — ответил король, пряча кинжал в ножны.

Я махнула рукой, призывая придворных на помощь, но мне никто не махнул в ответ, и люди продолжали сдерживать коней.

— Не зовите их, — сказал король.

Прихрамывая, он подошел к Морере и схватил ее под уздцы.

— Я приказал, чтобы никто не следовал за нами, они не осмелятся нарушить мой приказ.

— Вы целы? — тихо спросила я, глядя на него сверху вниз.

Солнечный свет падал немного сбоку, и глаза короля казались прозрачными до донышка. Я только сейчас поняла, что они совсем не темные, а светло-карие, и, подсвеченные солнцем, казались янтарными. Как у волка.

— Садитесь в седло, — сказала я, спрыгивая на землю. — Я поведу Мореру…

Но он вдруг отпустил поводья и сделал шаг вперед, встав почти вплотную ко мне.

Рука его легла на мою щеку, и я почувствовала, что пальцы его влажные — от крови.

— Простите, запачкал вас, — сказал он, но руку не убрал.

Наоборот, положил тяжелую ладонь мне на плечо — сжимая, поглаживая, и вздохнул тяжело, прерывисто…

— Что вы делаете? — прошептала я, пытаясь освободиться.

Но он только крепче сжал пальцы и спросил:

— А вы не понимаете, Диана?

— Н-нет, — забормотала я, забившись, как птица в силке. — Не понимаю и не хочу понимать! Отпустите!

— Не понимаете? — он схватил меня за плечи уже двумя руками. — Тогда я вам объясню.

Совсем близко я увидела дикие, полные звериного безумия, янтарные глаза.

Король приблизил свое лицо к моему и сказал — тихо, почти касаясь своими губами моих губ:

— Я пытался бороться с собой, взывал к собственному благоразумию, напоминал о королевской чести и рыцарском благородстве, но рядом с вами все это оказалось лишь пустым звоном… Я пленен вами, я у ваших ног…

— Ваше величество! Остановитесь! — взмолилась я. — Не говорите того, о чем потом пожалеете!

— Пожалею? — он сморгнул и тряхнул головой. — Диана, я никогда не жалею о том, что говорю и делаю. Я мечтаю только о вас, и мечтаю, чтобы вы ответили на мои чувства…

— Ответить на чувства?! У вас есть жена! Я замужем! О чем вы говорите? Вы обезумели!

— Да, я безумен, — зашептал он, — умираю без вас, Диана. Я хочу вас…

Рука его переместилась на мою талию, но в тот самый момент, когда он попытался меня поцеловать, я оттолкнула его и влепила пощечину, да такую, что ладонь заболела.

— Это что? — спросил он, словно не веря. — Вы ударили меня?

— Вам не показалось — ответила я, отступая. — А посмеете тронуть еще раз — получите вторую оплеуху! Да как вы смеете? Целовать замужнюю женщину на виду у всех! На виду у мужа!..

Но он словно не слышал, что я говорила. Потирая щеку, король смотрел на меня так, будто увидел впервые:

— Вы мне отказываете? Но мне казалось, я нравлюсь вам. Вы разговаривали со мной, смеялись…

— Когда кажется — надо молиться! — голос мой сорвался. — Что это за страна, если в каждой женской улыбке искать непристойный намек? Я искренне восхищалась вами, я была учтива к господину моего мужа, но это не значит что я готова удовлетворять вашу похоть!

— Похоть? — он вскинул брови и тут же нахмурился. — А вы не думаете, что все гораздо серьезнее? Это не желание. Это любовь. Я люблю вас. Диана, люблю по-настоящему.

— Да когда вы успели меня полюбить?! — возопила я, бросаясь к Морере и хватаясь за луку седла, чтобы умчаться поскорее.

Я не успела поставить ногу в стремя, когда король схватил меня поперек талии, оттаскивая от лошади. Я брыкалась и царапала ему руки, но он развернул меня к себе и встряхнул, приводя в чувство.

— Разве для любви время важно? — сказал он страстно, и взгляд его метнулся к моим губам. — Вы ведь сами говорили — это как молния… разум не понимает, а сердце уже загорелось… Диана, я увидел вас — и сердце вспыхнуло… Я хотел победить, чтобы просить вас стать моей, ответить на мою любовь…

— Замолчите! — крикнула я ему в лицо. — Не желаю этого слышать

— Будто бы я могу молчать, — сказал он хрипло, — когда вы рядом, когда вот так на меня смотрите… Диана, я схожу с ума…

Мне показалось, что я тоже становлюсь сумасшедшей — как мужчина с окровавленными руками, который признавался мне в любви над трупом коня. Будто мы провалились в Темные века, когда союзы между мужчиной и женщиной заключались посредством силы и кровавой жертвы. Он все крепче сжимал меня в объятиях, прижимая к груди, я пыталась его оттолкнуть…

— Желание! — выпалила я, возвращая нам обоим человеческий разум. — Вы должны мне желание!

— Да, должен, — сказал он, чуть ослабив хватку. — Что вы хотите? Мою душу?

Сердце? Я дам вам все, чего ни попросите.

— Я выиграла, и вот чего требую! — я наотмашь ударила его по рукам, заставляя меня отпустить, — Не любите меня. Дайте мне жить спокойно! С мужем, которого люблю я!

Он словно окаменел, застыв столбом, а я, воспользовавшись этим, вскочила в седло и ударила Мореру каблуком, посылая вперед.

— Не убегайте, Диана! — король опомнился и закричал мне вслед. — Мы еще не закончили разговор!..

Но я подхлестывала лошадь, заставляя ее мчаться все быстрее и быстрее, как будто нас преследовала стая волков.