Музей разочарований

Что если Эф захочет поговорить о поцелуе?

Я присела на ступеньки школы у блошиного рынка, обняла колени и положила на них голову. Из фургончиков с едой доносились соблазнительные ароматы: приготовленная в печи пицца, пупуса[19], курица на гриле и жареное тесто. Сегодня на рынке было очень много людей, и продавцы пытались продать как можно больше, пока погода совсем не испортилась. Там были палатки с винтажной одеждой и начищенной до блеска обувью из искусственной кожи; можно было найти стеллажи с пластиковыми игрушками и со старыми деревянными ящиками из-под соды. Люди продавали переливающиеся на свету изящные ожерелья и забавные футболки с изображением нарвалов, восковые свечи разных форм и «музыку ветра» из морского стекла.

— Пэн! — Грейс села рядом со мной и вытащила из огромной сумки солнцезащитные очки в винтажной оправе. — Погода просто чудо!

— Это точно! — согласилась я. — Всегда думаю, что больше всего люблю весну в Нью-Йорке, но каждый год осень заставляет меня передумать и понять, как я ошибалась.

— Поддерживаю. А еще осенью можно пить яблочный сидр, и только одно это даёт осени сто очков вперед. Ну что, пойдем смотреть?

— Эм, тут такое дело... Мой друг сам себе предложил присоединиться к нам... Надеюсь, ты не против?

— Конечно, все в порядке! Я предлагала Майлзу, но у него свидание с парнем из «Старбакса».

— Вау! Круто! Как это произошло?

— Майлз его наконец-то пригласил. Думаю, это ты его вдохновила. Они уже должны были встретиться и выпить кофе где-то за пределами «Старбакса», а потом прогуляться по Хай-Лайн. У него чёткие инструкции: как только появится возможность, он должен сразу же мне написать. Я дам тебе знать, что у него там происходит. Кстати говоря, как прошло твоё свидание?

Я ей всё в подробностях рассказала и даже то, как сильно Китс хотел, чтобы я прочитала «В дороге».

— Фу, не люблю ее, — поморщилась Грейс.

— Правда? Я бы хотела, чтобы мне понравился Керуак, но... — Я замолчала.

— Вот, что я могу предложить: если он хочет, чтобы ты прочитала его любимую книгу, заставь его прочитать свою. Это справедливо.

— А это хорошая идея! — Мне понравилась мысль уровнять наши книжные весы. — Вы с Кираном тоже заставляете друг друга читать свои любимые книги?

— На самом деле, мы с ним на одной волне, поэтому обычно читаем одно и то же. Главное успевать читать в одном темпе, чтобы никто не спойлерил, — ответила она. — Мы оба в восторге от Терри Брукса. Знаешь его? Это писатель-фантаст.

Я покачала головой.

— Он просто великолепен! Однажды Киран закончил книгу раньше меня, но так как он не получил моего сообщения, то взял и сообщил мне о смерти главного героя, и я не стану говорить, какого именно из главных героев, вдруг ты всё-таки решишь его почитать. Я не разговаривала с ним пять минут. Это была наша самая страшная ссора.

Она вздохнула.

— Целых пять минут? — усмехнулась я.

Грейс покраснела.

— Знаю. Майлз всегда смеётся над нами, потому что наши с Кираном ссоры и не ссоры вовсе. Он называет это «драматИк за минусом драмы, отчего остаётся ик». Но мой бывший был ужасен, и на самом деле в ссорах нет ничего хорошего, так что меня вполне устраивает «ик». Это лучше, чем влюбиться в плохого парня и страдать.

Я прикусила губу, вспомнив предупреждения Одри о Китсе.

— Но ведь у Майлза прямо перед носом есть замечательный парень. Разве Оскар не классный?

— Я всё еще не могу перестать смеяться с его шутки про Майли Сайрус.

— Он был такой невозмутимый, блестяще сыграл!

И тут я заметила Эфа. Я помахала ему, но он меня не увидел, потому что всё его внимание было приковано к симпатичной кудрявой темноволосой девушке, явной поклоннице панк-рока. Она всё время касалась его локтя. Я закатила глаза. А как же эльфийка Миа? Или она тоже была из разряда «ничего особенного»? Эф набрал что-то на телефоне девушки (скорее всего, свой номер), и они попрощались. Когда он повернулся к ней спиной, я увидела, как она тихонько завизжала и запрыгала вместе со своими друзьями.

Эф улыбался, безмерно довольный собой, но тут он увидел, что я за ним наблюдаю, и тут же сделал серьезное лицо. Он направился к нам, со скейтбордом под мышкой и в черной вязаной шапочке, в которой казался еще выше. Я попыталась спрятать любые напоминания о поцелуе (ничего особенного, Пэн!) как можно дальше.

Когда он наконец подошёл к нам, то осмотрел меня с ног до головы.

— Знаешь, однажды я захочу забрать у тебя этот свитер.

В нашу последнюю встречу, мы поцеловались, и это всё, что он может мне сказать?!

— Эф, — произнесла я, борясь с желанием назвать его придурком, — это моя подруга Грейс.

Потому что она была моей подругой! Да, у меня появился новый друг.

— Грейс, это Эф.

— Эфраим, — поправил он.

Я закатила глаза, Грейс пожала его руку.

— Крутая футболка, — сделал комплимент он, рассматривая её рубашку с Hüsker Dü, а затем, как в какой-то сцене из ужасной комедии про студенческие братства, его взгляд слишком долго задержался на её груди.

Лицо Грейс покраснело. Я толкнула его в живот. Сильно.

— Ой. — Он грозно на меня посмотрел, но я сделала вид, что ничего не заметила и потянула за собой Грейс по первому ряду.

— Итак, как вы познакомились? — спросил Эф, заглядывая мне через плечо.

— «Nevermore», — ответила Грейс тоном, который она использовала, когда делала вид, что все хорошо.

Чёрт возьми, Эф.

— Что это? — поинтересовался Эф.

— Литературный журнал. Я тебе говорила, помнишь? — Я пыталась разрядить разрядить обстановку.

— Нет, ты не говорила.

— Вообще-то, говорила, помнишь? Я предлагала тебе отправить рисунки с динозаврами в редакцию. — Я повернулась к Грейс: — Вы ведь публикуете много классных артов?

— Да, точно... — начала говорить Грейс, но Эф перебил.

— И когда ты говорила мне об этом? Если это было частью твоего монолога о том, как «Хранители» похожи на «Гамлета», то прости, Пэн... — Он притворился, что зевает.

У меня даже глаз задергался.

— Я говорила тебе об этом по пути в винтажный магазин. Или для тебя это тоже было, — я изобразила пальцами кавычки, — «ни черта особенного»?

Он вздрогнул, и на секунду я почувствовала вкус победы.

— Не чертыхайся, Пенелопа. — Он резво отодвинулся от меня подальше, чтобы я не смогла его достать.

Я нахмурилась.

— Ты же знаешь, я хочу для тебя самого лучшего. Люди должны увидеть твои рисунки.

— Если я захочу, чтобы люди увидели мои рисунки, я покажу людям свои рисунки.

Грейс по очереди взглянула на нас.

— Лааадненько, пойду посмотрю вон те книжки. — Она практически побежала по проходу.

Эф присвистнул, смотря ей вслед.

— Она. Очень. Сексуальная.

— Да что с тобой не так?!

— Ничего? — Он снял шапку и провел рукой по волосам.

Поцелуй, как уродливая заусеница, не давал о себе забыть. Я знала, что обсуждение только ухудшит ситуацию: заусеница станет красной и причинит слишком сильную боль. Она будет сильнее и дольше, чем должна. Но я уже не могла остановиться.

Я скрестила руки на груди.

— Ничего? Ты серьезно?

— Ничего, серьёзно. — Он эхом повторил за мной.

Кажется, задергался и второй глаз. Чудесно.

— Значит, мы не станем говорить о том, что случилось в пятницу?

— А что случилось в пятницу? — спросил он как бы вскользь, и тут я не выдержала.

— Ты меня поцеловал! — Слова вырвались, и словно взорвалась звуковая бомба, расчищая пространство вокруг нас.

Бородатый мужчина за прилавком хихикнул, вероятнее всего надо мной, и мне очень захотелось «случайно» задеть его стол с пуговицами. Интересно, меня арестуют за это?

— Ты поцеловала меня в ответ, — беззаботно отозвался Эф, выбрал в лотке самую уродливую красную пластиковую миниатюру Санты, и указал на нее продавцу.

— Два доллара, — ответил тот.

Эф вытащил свой кошелек, цепочкой пристегнутый к его карману, и протянул продавцу две монеты. Поставил Санту на ладонь, протянул его мне.