The Slackers club

У девушки сбилось дыхание из-за неожиданного всплеска эмоций. Реплика отца звучало до боли оскорбительно, поэтому Квииг не смогла остановить себя, чтобы не высказать мужчине о том, какие прекрасные люди окружали и поддерживали ее. В эту минуту, когда требовалось защитить их честь перед мистером Муном, она готова была забыть об измене парня и предательстве подруги, лишь бы доказать отцу, что его предположения ошибочны.

- Хорошо, я уверен, что ты бы не стала окружать себя неправильными людьми, - взгляд Людде смягчился от такой пылкости дочери, - я просто думал, что у тебя предостаточно денег, для того чтобы снять квартиру и не работать.

- Мама была слишком зла на меня за побег, - в расслабляющемся жесте плечи Квииг опадают, - честно говоря, я даже не рассчитывала на ее поддержку - я не сильно волную ее лет с тринадцати. Поэтому мне была необходима работа, чтобы выжить в Осло, я не могла вернуться домой. Лишь последний месяц мама почему-то вдруг решила вновь сблизиться, иногда скидывает пару тысяч крон или даже звонит.

- Если бы я знал, что ты сама обеспечиваешь себя, то помог бы. Ты бы хотела этого?

В этом был весь отец: все решения, которые хоть как-то касались ее, он всегда обговаривал с ней, рассуждал, говорил о плюсах и минусах и никогда не принуждал к определенному ответу. Единственный раз, когда мужчина не спросил ее – развод с Анной-Марит, произошедший так стремительно быстро.

- Нет, по правде говоря, я бы не хотела этого. – рыжая дарит легкую улыбку отцу. – Мне нужно было научиться жить самостоятельно.

- Думаю, ты преуспела в этом. – говорит Людде, по-доброму смеясь.

Ева наконец-таки настраивается на нужную волну после этого разговора о ее недавнем прошлом. Официант в белой рубашке и бабочке приносит стейк мистеру Муну и ее пасту, затем уходит и возвращается уже с напитками: крепкий кофе для отца и кармелизированный латте для дочери. Первые минуты они молча едят, слушая звон столовых предметов о тарелки, и Квииг не знает, является эта пауза неловкой тишиной, или Людде, как в семействе Шистадов, считает невоспитанным переговариваться во время принятия пищи. Все решает момент, когда мужчина начинает рассказывать ей об изменениях в своей жизни, адвокатсткой деятельности и о сорванцах-близнецах, которым недавно исполнилось четыре. Для Мун было странно, что у ее сорокатрехлетнего отца были дети, которые еще даже не ходили в школу, ведь сама она уже училась в университете. После очередной истории, как Эллиас измазал кухонное полотенце в жидком клею, а Крюн помог спрятать его в их комнате, Квииг не сдерживает хохота и просит показать свежие фото мальчиков. Ева не знает, хорошо или плохо то, что снимки четырехлетних близнецов вызывают в ней противоречивые чувства: взрослая Мун рада за то, что у таких сорванцов есть полноценная семья, где их любят; но маленькая Мун, та, что с косичками и в платье, взвывает диким плачем, понимая, что когда-то лишилась этого.

Очередной рассказ отца прерывает звуковое оповещение ее телефона, известившее о новом сообщении, но Квииг не обращает на него внимания, продолжая поглощать очень вкусную итальянскую пасту. Однако гаджет вновь зажужжал, а затем еще и еще. Насторожившись, Ева запускает руку в карман, доставая свой телефон с разбитом экраном и кротко извиняясь перед мистером Муном за прерванную историю.

- Ничего, видимо, кто-то очень хочет с тобой поговорить. - произносит Людде с улыбкой и отцовским прищуром.

Вежливо улыбнувшись, рыжеволосая наконец-таки снимает блокировку с экрана и видит несколько новых сообщений от одного отправителя - Инес. Все в груди замирает, и она, отодвинувшись от стола, резко встает.

- Мне нужно отойти, это очень важно. - девушка видит недопонимание в глазах отца. - Скоро вернусь.

Ева быстрым шагом пересекает огромный зал, почти полностью заполненный посетителями, которые смотрели на ее напуганное лицо немного недоуменно. Отыскать коридор, ведущий в уборную, оказывается также сложно, как найти клад по пиратской карте, но когда Мун все же видит нужное ей место, то со всех ног бросается туда, наплевав на то, что люди могли подумать, будто у нее недержание.

Рыжая прислоняется спиной к стене недалеко от уборной, чувствуя, что слишком сильно нуждается в опоре, иначе сейчас у нее могут подкоситься ноги. Она не хотела заходить внутрь за ту дверь, подозревая, что там предостаточно женщин, которые будут с подозрением смотреть на ее странное поведение. Мун быстро вводит пароль на полуразбитом экране, а затем нажимает на диалог с подругой: голосовые сообщения. Черт, целых три! Мун с нетерпением нажимает на кнопку пуска, делая громкость больше и прислоняя динамик к уху.

- Ева, привет, это Инес. – начинает девушка прерывающимся голосом. – Ты просила извещать тебя о всех новостях, поэтому я оставляю это сообщение. Эрлинг добился того, чтобы завтра нам устроили встречу с ним. В его камере. – у Квииг сбивается дыхание от слова «камера». – Да, знаю, это не то, как ты мечтала провести Рождество, но я сомневаюсь, что ты откажешься от этой встречи. Сейчас Крис лишен каких-либо устройств связи, и ему не выдадут их до решения суда. Пока нам не удалось найти ни одного адвоката для его защиты. Профессионалы не работают на рождественских каникулах. Завтра утром мы едем в полицейский участок. Я заеду за тобой, будь готова к девяти. Держись, целую.

Рука с телефоном бессильно опадает, а гаджет вываливается из слабой хватки. Рыжая откидывает голову на стену, прикрыв глаза, и не может поверить в происходящее – все казалось какой-то гребаной шуткой, сценарием фильма или дешевого сериала. Это не про них. Это не про Криса. Это не ее Кристоффер уже вторые сутки сидит за решеткой в неизвестном ей участке. Он не мог. Точно не Шистад. Мун бы скорее поверила в то, что это провернул отец парня, а не сам Крис, но, каким бы жестоким не был Эрлинг, в глубине души он не мог не любить сына и так жестоко подставить его.

- Ева?

Мун инстинктивно оборачивается на голос, так неожиданно позвавший ее. Около двери, ведущей в женскую уборную, стоял тот человек, которого девушка меньше всего ожидала увидеть. Оттянув шею от сжавшихся от испуга плеч, рыжеволосая медленно произносит:

- Сильвия?

- Я не ожидала увидеть тебя здесь. – нахмурившись, произносит она, откидывая свои блондинистые волосы назад и оглядывая Мун.

- Я вас тоже. – тихо отвечает девушка и наклоняется, чтобы поднять выпавший из руки телефон.

- Я мыла руки в уборной и услышала голос своей дочери. – Сильвия выглядела немного смущенной. – Извиняюсь, что стала свидетелем чужой переписки, но мне не могло показаться, что я слышу Инес.

- Все верно, это она, я просила ее говорить мне все, касаемо Криса.

- Ох, Кристоффер… - женщина вздыхает, прикусив губу. – Наш бедный мальчик! Ты едешь завтра с нами?

- Вы тоже едете? – удивленно спрашивает рыжая.

- Конечно, еду. Если я его мачеха, это не значит, что я не люблю его. – добродушно отвечает женщина. – Меня и Элайлу повезет Инес.

- А мистер Шистад? – тут же спрашивает Ева.

- Он в командировке и не сможет присутствовать.

Странный состав собирался посетить Кристоффера завтра: мама, мачеха, сводная сестра и девушка, которую нельзя было считать бывшей, но и настоящей уже не назовешь. А самое главное, что его отец не собирался присутствовать на встрече! Мун знала, что из-за отсутствия Эрлинга Шистад-младший будет чувствовать себя еще хуже.

- Так как ты здесь оказалась, солнце? – спрашивает Сильвия, когда между ними повисает затяжная пауза.

Обращение «солнце» невольно заставило Квииг поднять голову с удивленным взглядом. Когда мама называла ее «дорогой», то Мун было стыдно признаться, что она ничего не чувствовала. Их с Анной-Марит уже ничего не связывало на протяжении нескольких лет, поэтому завтрашняя поездка в Берген, на которую она согласилась пару дней назад, была необходима, чтобы сделать новый шаг на пути примирения с матерью. Когда Сильвия называла ее «солнцем» и так улыбалась, то Ева чувствовала что-то нерушимое внутри – они в одной лодке, борются за одну цель. Рыжей хотелось вновь чувствовать такое и с родной матерью, поэтому завтра она собиралась убить сразу двух зайцев: навестить Кристоффера и после отправиться в Берген, чтобы справить там рождественскую ночь.