Кровавое сияние небес

– Я люблю сам водить, хотя шофера в штате имею. Иногда водит он, чаще – я сам. – И тут я поняла, что Грачева-то права. Отцу умерших девочек необходимо как-то отвлечься от своего горя, чтобы не сойти с ума. Он и водит машину сейчас сам, наверно, именно по этой причине, просто нам постеснялся сказать правду.

Не выходя из машины, мэр нажал кнопку на каком-то пульте, и ворота открылись. Мы въехали на территорию.

Уже в доме нас встретила маленькая радостная собачка (в породах не разбираюсь) и миссис Ланская. Лицо жены мэра было, на мой взгляд, грубоватым, хотя она казалась моложе своего мужа. Но, в принципе, длинные светлые волосы как-то сглаживали резкие черты. Наверно, она это понимала, потому их не закалывала и к сорока – сорока пяти годам так и не обзавелась стрижкой.

Супруги при встрече обменялись сухими приветственными поцелуями. Сразу за тем женщина вопросительно уставилась на нас, но мэр еще не успел ничего сказать, как у него зазвонил телефон. Я мысленно посочувствовала (мало того что ему приходится работать даже из дома – вот сколько дел у главы города, так еще и в такое тяжелое для семьи время), однако это оказался следователь, ведущий дело об убийстве дочери.

– Ева, пообщайся пока с журналистами, мне нужно переговорить со следаком, – не отвечая пока не звонок, сообщил Александр Викторович. – Я буду в кабинете. – И ушел. Мелодия звонка тут же стихла.

Ланская ничуть не удивилась, точно газетчики так и сыпались на них всякий раз, когда случалось что-то трагическое и непоправимое. Кстати, никто из родителей не плакал – во всяком случае сейчас. Однако ничего похожего на улыбку также ни разу не проскользнуло на их скорбных лицах. По моим подсчетам, их дети умерли всего неделю назад, так что смеяться здесь начнут еще нескоро.

Женщина проводила нас в гостиную, огромную, в дальнем углу которой даже примостился настоящий рояль, сама налила нам чаю, чинно села напротив и сообщила свою готовность отвечать на вопросы. К сожалению, на сей раз не только я впала в ступор – Танька тоже не могла поверить, что мы – желанные гости в доме мэра города. Мы, ненастоящие журналисты, можем сейчас спрашивать эту семью о чем угодно, без предварительной записи у секретаря и предъявления документов. Как-то не ожидали мы такого приема. Либо от горя у Ланских временно пропала адекватная настороженность, либо мэр действительно очень любит представителей прессы, а ей, как супруге, приходится с этим считаться.

– Про… – я откашлялась, потому что голос отчего-то сел. Отпила глоток. – Простите, что тревожим вас в такую минуту… – Ева (не знаю отчества) согласно кивнула. Мол, да, такое время для меня, но я все еще готова отвечать. – Мы расследуем аномальные явления в городе, и есть такая информация, что одну из ваших дочерей нашли на заброшенной стройке, как раз когда на небе сияли загадочные красные огни. Вы что-нибудь знаете про это? Это как-то может быть связано?

Еще когда я заикнулась про «аномальность», лицо жены мэра преобразилось. Было понятно, что она тут же навесила на наше издание ярлык «желтого» и опечалилась, что приходится тратить время и душевные силы на это. Но тем не менее пожелание мужа она выполнила, заговорив:

– Это никак не может быть связано, Сашу убил человек, это очевидно. Она была… – мать, потерявшая ребенка, вернее, сразу двух, сглотнула, – …задушена. Как вы понимаете, мифические огоньки не могут иметь к этому отношения. Это сделал… зверь.

– У следствия нет подозреваемых? – почему-то я все время переключалась с основной своей задачи к этим убийствам.

– Саша надавил на следователя, ведущего дело, и его начальство, так что убийцу найдут очень быстро. Я уверена в этом.

– Вы думаете, это был случайный человек? Или знакомый? – Потому что про подозреваемого она ничего не ответила.

– Не знаю, не могу даже предположить. Саша говорит, по статистике, восемьдесят процентов жертв знали своих убийц, но мои девочки были такими… добрыми. – Подбородок дрогнул, но женщина сдержалась. – Я не могу даже представить, чтобы кто-то специально хотел… Видимо, ограбление. Саша любила дорого одеваться и покупала эти всякие… телефоны, плееры, как это у вас, у молодежи…

– Гаджеты, – подсказала Танька.

– Да, она постоянно их меняла, покупала дорогущие, потом они ей надоедали, она отдавала Дашеньке и покупала новые.

«Дарья – это младшая», – вспомнила я из статьи.

– Ой, Александра Александровна, – хмыкнула Грачева. – Я только ща поняла! – Я ткнула Рыжую в бок, глазами передавая возмущение. – Ой, простите, я имела в виду «сейчас». У Юльки проблема, – поделилась она наболевшим с женщиной, потерявшей детей, – очень любит грамотную речь.

Можно подумать, я из-за слова «ща» возмутилась!

– Таня у нас отвечает за сбор информации, – пояснила я Еве, видя ее удивленный взгляд, – а я за текст. Вы простите ее, она не всегда вежлива.

– Это ничего, – потеплела хозяйка. – Все изумляются, когда слышат имя. Это Саша придумал, как назвать дочерей. Когда родилась старшая, ему хотелось, чтобы она была Александрой Александровной. Она и стала его любимицей впоследствии. Веревки вила из отца. То это купи, то то купи… Даша-то скромная, хозяйственная. Не скажу, что с компьютером на «вы», сейчас у молодых это в крови, но, скажем, не так сильно этим увлекалась. Она больше любила готовить, руками что-то делать… – Ланская вдруг сжала ладонью рот и выбежала из гостиной.

– Таня, вот что ты за человек? – ополчилась я на «коллегу», виня ее одну в том, что мы расстроили мать.

– Спокуха, Образец! Ща выплакается и опять придет. Мы же не все еще у нее спросили. Надо бы про огни побольше разузнать. Сегодня ведь снимать пойдем.

Это уму непостижимо! Я подразумеваю, как не стыдно, что довела человека до слез, а она думает, будто я пекусь о сорванной операции! Если она не сможет сегодня больше говорить, можно прийти в другой день, и репортаж от этого не пострадает. А вот то, что она будет плакать весь остаток дня – этого я уже нам не смогу простить. Нельзя никакое дело ставить превыше этики.

Но Ева, оказывается, ходила в комнату одной из дочерей, потому что вскоре вернулась и принесла с собой несколько работ, вышитых крестиком, и маленькую глиняную вазу с искусственным цветком из бумаги.

– Вот что моя рукодельница могла! Сама!

– И вазу?! – изумились мы.

– Да! Ходила на специальные курсы по обжигу глины. И ведь никто не заставлял. Конечно, в нашей семье не принято бездельничать, но девочки ведь учились пока, поэтому от них требовались только хорошие отметки. Остальное – чистая инициатива. Еще чаю?

Вышедший из кабинета Александр Викторович, заметив стол, заваленный вышивками и поделками, изобразил на лице строгость:

– Ева, зачем?..

Она поджала губы и опустила глаза. А у супруга вновь зазвонил телефон, но общение с незримым собеседником не оправдало надежд, потому что первые секунды мэр недовольно морщился, затем сорвался:

– На каком еще совещании, когда мэр звонит?! – Глянул на нас и немного остыл. Уже другим тоном сказал: – Ладно, пусть позвонит, как освободится.

– Плохие новости? – снова влезла Танька.

Ланской испустил тяжкий вздох и, покосившись на жену, позвал нас к себе в кабинет. Тихими мышками мы проскользнули вслед за ним за красивую деревянную дверь и уселись на предложенные стулья.

– Я так понимаю, что, вместо того чтобы отвечать на ваши вопросы, она стала рассказывать о Дарье?

Я решила заступиться за несчастную:

– Нет-нет, просто разговор зашел…

– Ну да, знаю я… У нее все разговоры туда заходят… У меня появились лишние десять минут, так что спрашивайте, что вас интересует.

Мы переглянулись: неужели правда? Видимо, стоит благодарить человека, не вовремя ушедшего на какое-то внеплановое совещание. Пользуясь случаям, Танька радостно выпалила:

– А что вы думаете о красных огнях?

– О чем? – удивился глава города.

– Огни, которые появляются ночью над городом… Все об этом только и говорят. Вы же мэр, как вы этого не слышали?