Страница 13 из 15
Натравленная на легкие корабли свора морских гадов и хищных рыб делала свое дело быстро и жестоко.
Вот только что пара треугольных черных парусов ловили ветер и гнали легкое суденышко по волнам, а уже секунду спустя ножи-плавники трехротых акул рубят корабль на куски. Пиратское судно словно налетело на плавучую мину. Корпус разлетается в щепки, ломается киль, черная парусина отчаянно бьется на ветру, а оказавшуюся в воде команду пожирают мутанты.
Вот еще один корабль переламывается пополам, а его кормовую и носовую части утягивает в пучину живой клубок извивающихся змеиных тел и длинных толстых щупалец.
А вот третье судно подскочило над волнами от мощного удара снизу и, перевернувшись в воздухе, рухнуло килем вверх. Вода вокруг аж взбурлила от набросившихся на добычу морских пантер и драконов.
Еще один корабль наскочил на поднявшийся из волн черепаший панцирь. Пираты разбили нос и черпанули бортом воды, а боевые черепахи облепили и утащили потерявшее скорость судно под воду.
Рыбы-иглы пробили обшивку двух других кораблей. Морские разбойники не смогли справиться с течью: дырявые посудины тонули буквально на глазах.
Еще одно судно подверглось нападению летающих рыб. Небольшие, но быстрые мутанты десятками выпрыгивали из воды, мелькали над палубой, будто стрелы, сбивали с ног матросов, вгрызались в доспехи и тела, рвали снасти и кромсали паруса.
Пара кораблей с черными парусами все же вырвались из облавы и добрались до мелководных островных гаваней. Их морские мутанты преследовать не стали: Тотемы, не позволили подводному конвою отплывать слишком далеко от флотилии. Но…
– Освободить палубу! – услышал Пуля-Стрела приказ Медвежьего Когтя. Вождь Птичьего племени размахивал макуавитлем. Зычный голос Когля разносился над Великим Каноэ, солнце отражалось от кристаллов меча-палицы. – Открыть люк! Поднять седьмую клетку!
Заскрипели блоки подъемника. Звякнули цепи, заскрежетали шестерни. Из трюмовых недр выдвинулась клетка с Гром-птицей.
– Открыть клетку!
Все, кто был на палубе, распластались по настилу и вцепились в страховочные скобы. Взлет одной Гром-птицы не так опасен, как взлет всей группы, но все равно осторожность не помешает.
Звон распахнутой решетки. Торжествующий клекот, похожий на громовой раскат. Удар крыльев. Воздушная волна – словно штормовой шквал.
Гром-птица взмыла вверх…
С пиратами было покончено без единого выстрела с американской стороны. Их истребили не стрелки, а мутанты.
– А ведь здесь можно было взять пленных и жертвенную кровь, – задумчиво произнес Пуля-Стрела. – Немного, но можно было бы.
– Вот именно, что немного, – осклабился белозубой улыбкой на черном как сажа лице Смотрящий-За-Волны. – Тотемы ищут места, где жертвенной крови много и не отвлекаются по мелочам. А наших зверюшек надо чем-то кормить.
Смотрящий кивнул на мутантов, кружащих среди обломков пиратских судов. Потом поднял голову, любуясь Гром-птицей, возвращавшейся к Великому Каноэ.
Глава 8
Рассвет встретили в открытом море. Корсиканские скалы остались далеко позади. И слава Богу: с первыми лучами солнца очнулся Костоправ. А это оказалось не тихо. Будь сейчас «Дольче Вита» в проливе Бонифачо, вопли раненного лекаря переполошили бы всю горгулью стаю.
– Да вашу ж мамашу йоперный театр с голубыми плясками! – взревел из носовой надстройки Костоправ. – Какого хрена полосатого вы делаете?!
Умилительно… Виктор улыбнулся. Похоже, с Костоправом все нормально. Правда, раньше он так шумел, когда лечил других. А вот в роли пациента Виктор лекаря еще не видел. И не слышал. Особенно в роли пациента ТАКИХ медиков.
– Куда лезешь, педрила долбанный?! – разорялся Костоправ – Не трогай меня там! Слышишь, не трожь! Там у меня все в порядке. И здесь тоже! Здесь ничего не ушиблено, епс-перевердопс! А синяки с жопы я уж как-нибудь сам сведу!
Виктор снова улыбнулся, представив самолечение Костоправа.
– Хрентепе полеет, – сочувственно покачал головой Аскел. – Наферное сильно утарился.
– Бедная Сибирь-человек, – согласился Ся-цзы. – Болеть плохо. Сильно болеть – совсем-совсем плохо.
– Ах, вы ж падлы! – не умолкал лекарь. – Ах, вы ж сучары недожаханные! Уйдите от меня, твари! Грабли переломаю нахрен! Жопу надеру! Разорву и выверну наизнанку! Хватит лыбиться, я не в том смысле! Вот тупорылые, мля! Я же вас обоих урою прямо в палубу! Повтыкаю друг в друга и узлом завяжу! Утоплю, суки!
– Что с ним такое делают? – заволновалась Змейка.
– Ну, лечат, наверное, – хмыкнул Кошкодер.
– Как лечат? Куда лечат? В какое место? – Стрелец-баба повернулась к Костянике. – Ты видишь?
– Что? – не поняла та.
– Что у них творится? – Змейка мотнула головой на носовую надстройку.
Костяника могла это видеть. Красные глаза мутантки позволяли.
– Копошатся чего-то, – пожала плечами она, всматриваясь в дощатую стену. – Какие-то лечебные процедуры, наверное.
Бах! Первым из надстройки вылетел Франческо. Да так, что расшатанную дверь чуть не сорвало с петель.
Ба-бах! Следом кубарем выкатился Риккардо.
Видимо, «лечебные процедуры» завершились.
Франческо сел на пятую точку, ошалело мотая головой. Из разбитого носа и губы бедолаги текла кровь. На лице застыла блажная улыбка. Виктор машинально отметил, что зубов у Франческо заметно поубавилось.
Риккардо – тоже с разбитой рожей – не смог даже сесть: бедняга так и остался лежать, обнимая палубу и жалобно постанывая.
– Бьет – значит, любит? – похабно улыбнулся Кошкодер.
И словил от Змейки крепкого тумака.
Аскел удивленно покосился на Стрелец-бабу, и попытался повторить только что услышанную мудрость.
– Пьет – сначит лю…
Второй тумак не дал викингу договорить. Змейка была не в духе.
– Хватит! – приказал Виктор.
Из надстройки вышел Костоправ. Страшный, голый, в одной лишь намотанной на бедра тряпице. Мрачное лицо, сжатые кулаки-кувалды, повязка на голове, встопорщенные волосы, косматые борода и брови, горящие глаза. Лекарь явно намеревался продолжить разборки.
Итальянцы заволновались. Забегал, что-то вереща и размахивая руками, Джузеппе. Кошкодер попытался успокоить купца и его людей.
Виктор и Змейка оттащили Костоправа в сторону.
– Че было-то? – допытавалась у своего ненаглядного Змейка.
– Лечили, типа, мля.
– Как?
– Ну… так… у них свои способы.
– Ка-а-ак?
– Тебе лучше не знать.
– Тихо-тихо-тихо, – Виктор отстранил Стрелец-бабу. – Костоправ, тебе сейчас драться вредно. Тебе покой нужен.
– Ага. Держите от меня подальше этих уродов, – Костоправ полоснул коллег-медиков взглядом бешенного быконя, – и я буду спокойный-преспокойный!
– Как подальше, если тебя долечивать надо?
– Сам себя как-нибудь долечу, епть! Или этих двоих лечить придется.
Виктор только пожал плечами. Сам – так сам. Спорить сейчас с Костоправом бесполезно.
Подошел Кошкодер:
– Еле угомонились итальяшки. Ну и за что ты их так, Костоправ? – ландскнехт кивнул на медиков с разбитыми рожами. – Что они тебе сделали?
– За дело, мля! Пусть руки не распускают.
– Они ж тебя врачевали. Коллеги, вроде как. Совсем не жалко убогих?
– Жалко у пчелки, епть!
Кошкодер вздохнул:
– Ты сам-то как? Все цело?
– Цело у целки!
После прерванных лечебных процедур Костоправ был неважным собеседником.
– Слушай, – поморщился Кошкодер. – Нам еще долго плыть. Не обращай на этих двоих внимания и всем будет спокойнее. Считай, что у Риккардо и Франческо… ну, типа, мутация такая.
– Мудация у них, ядрен батон, а не мутация!
Костоправ отвернулся. Ландскнехт безнадежно махнул рукой.
К вечеру на горизонте показалась цепочка больших неповоротливых кораблей. Пестрые прямоугольные и трапецевидные паруса, длинные весла, пара пароходных труб, защитные шипы по бортам… Не похоже на пиратов.