Страница 9 из 26
В течение XVIII столетия дворяне вводили в управление поместьями все больше детально прописанных правил. Существует некий историографический консенсус, что, мол, с начала этого века помещики насильно вмешивались в браки своих крепостных и, в частности, запрещали крепостным крестьянкам выходить замуж на сторону, а также принуждали всех своих крепостных жениться, причем в раннем возрасте69. Материалы по первой половине XVIII в. показывают, однако, что в отношении браков крепостных большинство дворян сохраняли нейтралитет. Дошедшие до нас инструкции о вотчинном управлении – явно случайная выборка из общего числа – составлены в основном знатными вельможами того времени и, вероятно, отражают образ мышления этого класса. До 1750 г. они уделяли мало внимания бракам крепостных. Сохранилось немного источников со сведениями о более мелких вотчинниках, составлявших значительное большинство дворянства. По всей вероятности, мало кто из них давал себе труд разрабатывать свод правил управления, но представление об их подходе к делу можно получить из других источников.
Действительно, как минимум у двух вельмож наказы приказчикам содержали правило, запрещавшее девицам и вдовам выходить замуж за пределами своего имения. В 1718 г. фаворит Петра I Дмитрий Алексеевич Шепелев (1681–1759) послал инструкции в свое сельцо Глинки Михайловского уезда и – с небольшими отличиями – в свои вотчины в Угличском, Луховском и Ряжском уездах (все они, по всей видимости, были недавно получены женой Шепелева от жены Петра I Екатерины в качестве приданого), требовавшие не пускать женщин замуж за пределы вотчины и, когда крепостные вступали в брак, взимать по 50 копеек с жениха и невесты70. Князь Алексей Михайлович Черкасский (1680–1742) составил инструкции по управлению своего села Маркова около Москвы в январе 1719 г., возможно в предвидении назначения в мае на должность губернатора Сибири. Он также запретил вневотчинные браки и в придачу наложил запрет на браки с пришлыми работниками71. Ни Шепелев, ни Черкасский не объясняют причины этих запретов, но мы можем предположить, что они считали выход женщины замуж на сторону потерей собственности. В 1742 г. Василий Татищев (1686–1750; в то время губернатор Астрахани, более известный как историк и фальсификатор исторических источников) в своих неопубликованных записках рекомендовал не позволять девицам и вдовам уходить из вотчины в замужество, потому что, унося с собой приданое, они обедняют имение72.
Артемий Волынский (1689–1740; казненный по обвинению в заговоре против императрицы Анны), напротив, не запрещал своим крепостным крестьянкам выходить замуж на сторону, но был, возможно, первым, кто установил требование, чтобы крепостные женились к определенному возрасту. В 1724 г. – возможно, в связи с назначением в 1723 г. казанским губернатором – он составил длинный список инструкций своему дворецкому Ивану Немчинову. Помимо прочего, он приказал Немчинову принять меры к тому, чтобы мужики к 20 годам женились, так как Волынский полагал, что они тянут с женитьбой, дабы избежать причисления к тяглу. Он приказал также, чтобы они тягло тянули с 20 лет, даже если не женаты; женитьба к 20 годам не была жестким требованием. В то же время Волынский распорядился об оказании вспомоществования бедным сиротам для выхода замуж: если денег было немного, им полагалось выдавать по 1–2 рубля, если денег было больше – по 5 рублей, но получить это пособие они могли, только если выходили замуж в своей вотчине, а не на сторону. Девок безродных было приказано приставлять к работе на барском дворе и, как «приспеют», выдавать замуж за своих крестьян. А если у себя не будет женихов, то выдавать их замуж в чужие деревни, но при этом жених должен уплатить вывод (сумма не оговаривалась)73.
Шепелев, Черкасский и Волынский не были, конечно, единственными вотчинниками, которые в первой половине XVIII в. делали попытки контролировать, где и в каком возрасте вступают в брак их крепостные74. Среди сохранившихся списков вотчинных правил было, однако, больше таких – составленных, между прочим, не менее именитыми дворянами (Строгановыми, Шереметевыми, Салтыковыми, Головкиными, Патриархатом, Кирилло-Белозерским монастырем), – где требования не заходили дальше взимания выводных или приказа, чтобы у женщин, приходящих в имение в замужество, и у крепостных крестьянок, уходящих из имения75. Бутурлины давали приказчикам, управлявшим их палехской вотчиной (позднее ставшей частью Владимирской губернии), указания лишь самого общего порядка. Время от времени они издавали краткие инструкции, касавшиеся брака: женщины могли выходить замуж на сторону при условии уплаты вывода, невест можно было брать со стороны, только если у них были отпускные грамоты76. Михаил Головкин, бывший вице-канцлером во время регентства Анны Леопольдовны, составил в 1740 г. «Контракт» с крестьянами своего Кимринского поместья (в Кашинском уезде позднее ставшей Тверской губернии). После того как в 1741 г. Головкин был арестован и сослан в Сибирь, а его поместья конфискованы только что возведенной на престол императрицей Елизаветой, данный документ попал в документацию Палаты государственного имущества. Головкин позволял крестьянкам уходить из поместья в замужество безвыводно и не проявлял интереса к тому, в каком возрасте его крепостные вступали в брак. Единственная его инструкция относительно брака была о том, чтобы каждый жених в вотчине уплатил 45 копеек77.
Духовные владельцы придерживались столь же широких взглядов. Архиепископ Питирим Нижегородский в инструкциях 1726 г. управителям владений, доходы от которых шли на содержание его епархии, сделал жест в сторону ограничения свободы передвижения женщин, но в действительности не ограничил ее. Когда к вотчинной девке сватаются и мужик со своей вотчины, и чужой, писал Питирим, она должна выйти за своего. Женщины, не имевшие местных женихов, могли выходить за чужих при условии уплаты вывода. Любой уважающий себя крестьянин сумел бы воспользоваться столь вместительной лазейкой, и трудно поверить, что Питирим этого не понимал78. В 1720-х гг. Троице-Гледенский монастырь в Великом Устюге отдал распоряжение своим вотчинным приказчикам следить за тем, чтобы у невест, приводимых в монастырские владения из чужих имений, были отпускные грамоты, а те, кто выходил замуж в чужие деревни, платили такие же выводные, какие взимали помещики в данной округе79.
Упоминания в инструкциях брака большинством вотчинников в первой половине XVIII в. ограничивалось наказом приказчикам брать вывод с женщин, уходящих из их владений замуж в другое, и проверять, в порядке ли отпускные бумажки (реже – собирать небольшую мзду, когда свадьба празднуется у себя). То есть большинство дворян считали само собой разумеющимся, что крепостные женщины находили мужей за пределами вотчин, в которых жили. Они не чинили помех традиционному обычаю крестьян устраивать браки через границы вотчин и не уделяли внимания возрасту, в котором их крепостные вступали в брак.
Когда им вообще приходило в голову принуждать своих крестьян к браку, вотчинники в середине XVIII в., судя по всему, налегали на мужиков и умножение тягол, как это делал Артемий Волынский в 1724 г. Александр Жуков, родившийся около 1700 г. в бедной провинциальной семье (биографу не удалось установить дату его смерти), начал военную службу рядовым, но в 1730-х гг. стал адъютантом генерала Александра Румянцева, а в 1744-м (вероятно, с подачи Румянцева) воеводой Пензенской провинции. На этом посту в 1752 г. он был арестован за зверства и мздоимство. Когда Жуков женился, у него не было собственности, но жена принесла в приданое два небольших имения, и для них Жуков в 1743 г. составил управленческие «пункты». С помощью неправедно нажитого богатства он в 1751 г. прикупил еще одно имение. Для всех трех своих владений он дословно повторил пункт в наказе от 1743 г. селу Троицкому Елецкого уезда под заголовком «О умножении тяголь». Наказ, в частности, гласил: «…а у которого крестьянина есть дети сыновья или племянника или внучат годные к женидбе таких принуждат чтоб женили и жени накладывать на мужа з женою по полутяглу а будет кто в мысле женить не станет для того чтоб не прибавили тягло то ни на что не взирая на таковых накладевать пополу тягло…»80 Как и Артемию Волынскому, Жукову вроде бы хотелось сделать брак принудительным, но он готов был удовлетвориться обложением трудовой повинностью неженатых молодых людей. Мы не знаем, каким из двух указаний руководствовались его приказчики. Другие помещики, хотя тоже связывали наложение денежных и натуральных повинностей с браком, полагали, что все их крестьяне женятся по своей воле. Тимофей Текутьев, гвардейский офицер, также не имевший собственности, пока жена не принесла ему в приданое маленькое имение, в период между 1754 и 1757 гг. сочинил необычайно подробный свод хозяйственных правил – рукопись на 69 листах (138 страницах, если считать обе стороны листа), в котором брак затрагивается лишь один раз и тоже, как у Жукова, в связи с крепостными сборами: «от 18 покуда женитца, по три рубли» брать81. Здесь нет и намека на то, что мужчин следует принуждать к женитьбе.
69
Достаточно привести мнения только самых серьезных историков: Семевский В. И. Крестьяне в царствование императрицы Екатерины II. Т. 1. С. 302–324 и в разных местах; Александров В. А. Сельская община в России (XVII – начало XIX в.). M.: Наука, 1976. С. 303–309; Пушкарева Н. Л. Частная жизнь русской женщины: невеста, жена, любовница (X – начало XIX в.). M.: Ладомир, 1997. С. 152–153; Миронов Б. Н. Социальная история России периода империи (XVIII – начало XX в.). Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства. СПб.: Дмитрий Буланин, 2003. Т. 1. 3-е изд. С. 167–168. Исключением из этого консенсуса является: Moon D. The Russian Peasantry 1699–1930. The World the Peasants Made. London: Longman, 1999. Р. 168. Остальные приняли сведения из второй половины XVIII в. как отражающие ситуацию в этом веке в целом. По вотчинным инструкциям в целом: Александров В. А. Сельская община. С. 47–116; Тихонов Ю. А. Дворянская усадьба и крестьянский двор в России XVII–XVIII вв.: сосуществование и противостояние. M.; СПб.: Летний сад, 2005. С. 337–413; Рубинштейн Н. Л. Сельское хозяйство России во второй половине XVIII в. (историко-экономический очерк). M.: Гос. изд-во политической литературы, 1957. С. 132–148.
70
Петровская И. Ф. Наказы вотчинным приказчикам первой четверти XVIII века // Исторический архив. M.: АН СССР, 1953. Т. 8. С. 224, 234–235; Русский биографический словарь. СПб.: Тип. Главного управления уделов, 1911. Т. 23. С. 96–97. 50-копеечный сбор был отголоском убруса, собиравшегося в пользу князя с каждой свадьбы и – так же, как выводная куница – позже приватизированного.
71
Петровская И. Ф. Наказы. С. 250–253; Русский биографический словарь. СПб.: Тип. А. Н. Скороходова, 1905. Т. 22. С. 183–194.
72
«Краткие экономические до деревни следующие записки» в: Татищев В. Н. Избранные произведения. Л.: Наука, 1979. С. 409.
73
Инструкция дворецкому Ивану Немчинову о управлении дому и деревень и Регула о лошадях. СПб., 1881. С. 14, 16–19; Anisimov E. Five Empresses. Westport: Praeger, 2004. С. 78, 100, 121–123.
74
Петр Бестужев-Рюмин установил также в 1730-х гг. возраст, к которому его крепостные крестьянки в Пошехонском уезде Новгородской губернии должны были выйти замуж, но его аргументация была весьма эксцентрична (Материалы по истории сельского хозяйства и крестьянства. С. 201. Гл. 2). В своем указе от 1724 г., запрещавшем родителям принуждать невест и женихов вступать в брак, Петр I вскользь упоминает, что владельцы не должны насильно женить или выдавать замуж своих холопов (Полное собрание законов Российской Империи. СПб., 1830. Т. 7. С. 197–198). В 1723 г. Петр отменил холопство, но указ был подготовлен в 1722 г. Вероятно, Петр имел в виду применять указ именно и только к холопам. В указе ничего не сказано о крепостных; скорее всего, Петр полагал, что владельцы крепостных душ и так не принуждают их к браку.
75
Андреев А. И. Наказ вотчинника крестьянам 1709 г. // Исторический архив. М.: АН СССР, 1953. Т. 8. С. 271 (Андрей Виниус, 1709); Устюгов Н. В. Инструкция вотчинному приказчику первой четверти XVII в. // Исторический архив. М.: АН СССР, 1949. Т. 4. С. 160–161 (Строгановы, 1725); Щепетов К. Н. Крепостное право в вотчинах Шереметева. М.: Дворец-музей, 1947 (Анна Шереметева, 1727). С. 267; Рязановский Ф. А. Крестьяне Галичской вотчины Мешериновых в XVII – первой половине XVIII века. Галич, 1927. С. 39–40 (Владимир Салтыков, 1732); РГАДА. Ф. 1441. (Кирилло-Белозерский монастырь). Оп. 2. Ч. 1. Д. 2285. Л. 2 (1735); Горчаков М. И. О земельных владениях Всероссийских митрополитов, патриархов и Св. Синода, 988–1738 гг. СПб.: Тип. А. Траншелия, 1871. Приложение. С. 168–169 (1714).
76
РГАДА. Ф. 1365 (Бутурлины). Оп. 1. Д. 20. Л. 6 (1717), 18–19 (1719); Д. 36. Л. 3–4 (1720), 5 (1721), 8–8 об. (1721), 26–26 об. (1728).
77
Тихонов Ю. А. Договор (Контракт) 1740 года М. Г. Головкина с выборными крестьянами об управлении ими имением в селе Кимри с деревнями // Отечественная история. 2003. № 3. С. 146–151.
78
ЦАНО. Ф. 570. Оп. 552: 1726. Д. 42. Л. 11. Святейший синод поручил Питириму издать вотчинные инструкции, и он доложил о выполнении поручения (Там же. Л. 20–21 об.). Изначального предписания Синода нет в архивной папке, возможно, Синод дал определенные наметки по составлению правил. Ни Синод, ни Питирим не могли рекомендовать непосредственного принуждения в отношении крестьян, поскольку это нарушило бы правило самой Церкви, что идущие под венец должны дать согласие на брак.
79
РГАДА. Ф. 1187 (Троицкий-Гледенский монастырь). Оп. 1. Д. 2366. Л. 109–109 об.а
80
РГАДА. Ф. 196 (Рукописное собрание Ф. Ф. Мазурина). Оп. 1. Д. 1618. Л. 7–7 об., 36–36 об., 48 об. – 49; Заозерская Е. И. Помещик Жуков и его хозяйство // Дворянство и крепостной строй России XVI–XVIII вв. М.: Наука, 1975. С. 213–226; Неелов Н. Н. Следственная комиссия о злоупотреблениях Пензенской воеводы Жукова (1752–1756 гг.) // Чтения ОИДР. 1888. № 1. С. 1–40 (отдельная нумерация страниц).
81
Смилянская Е. Б. Дворянское гнездо середины XVIII века. Тимофей Текутьев и его «Инструкции о домашних порядках». М.: Наука, 1998. С. 58–59; весь документ: С. 32–145.