Страница 20 из 26
А что насчет села Сидоровское? Ко времени ревизии 1834 г. из 57 лет с момента отдачи приказа о том, чтобы все незамужние женщины были выданы замуж, Орлов владел этим имением в течение 54, и, по данным ревизии, 12,7% женщин 25 лет и старше никогда не состояли в браке – в отличие от 17,7% в 1763 г.201 Достижение не блестящее. Впечатляет количество женщин, которые – конечно же, при попустительстве бурмистров – пренебрегли приказом Орлова. В 1858 г. 13,8% взрослых женщин села никогда не были замужем, несмотря на то что его владельцы Панины продолжали применять Уложение Орлова в управлении вотчиной202. Надо полагать, что и в Сидоровском крестьянские власти были из староверов и им удавалось прикрывать многих женщин, чуравшихся брака. Когда в 1821 г. двое отцов из Болотникова попросили разрешения купить вольные своим дочерям – 18 и 39 лет – по 200 рублей за каждую, сидоровский бурмистр передал просьбу Орлову с рекомендацией ее удовлетворить203. Даже в отсутствие прямых доказательств мы можем подозревать, что бурмистры в Сидоровском, Болотниково и Матвеихе действовали сообща, стремясь при всякой возможности помешать попыткам Орлова принудить женщин к замужеству.
Вотчинная переписка Орлова много говорит нам о единстве интересов Орлова и молодых мужчин, желавших жениться, а также о том, как бурмистры – по всей видимости, сторонники старой веры – уклонялись от исполнения орловских приказов. Она также важна для определения границ географического распространения сопротивления женщин браку. Незамужние женщины в значительных количествах находились в вотчинах Орлова в сопредельных Ярославской, Костромской и Нижегородской губерниях, и есть недвусмысленные свидетельства того, что женщины, противившиеся браку, были из старообрядцев. Старший брат Владимира Алексей Орлов (и впоследствии дочь Алексея) также владели вотчинами в Ярославской губернии, где было много староверов-беспоповцев федосеевского толка, отказывавшихся вступать в брак204. Однако в крупных вотчинах Владимира Орлова в Московской губернии (Коломенский и Серпуховский уезды) и Орловской губернии (Епифанский и Болховский уезды) сопротивление браку либо вообще не наблюдалось, либо было незначительным, о чем свидетельствует отсутствие упоминаний этой проблемы в обширной вотчинной переписке. Надо, правда, сказать, что объем сохранившейся переписки из некоторых имений настолько мал или правление Орлова было столь кратковременным, что выводы делать невозможно. И все-таки достоверно определяется лишь один выбивающийся из географической схемы объект – усольская вотчина в районе Самарской Луки (где р. Волга делает петлеобразный изгиб) в Симбирской губернии. В этом имении отцы ощутимого количества незамужних женщин платили штрафы205. Позже, однако, мы увидим, что Усолье вовсе не выбивалось, а, наоборот, входило в географический пояс женского сопротивления браку вдоль нижнего течения р. Волги.
Другие помещики ломали головы над теми же вопросами, которые Орлов решал в своих уложениях: позволять крепостным девкам уходить из вотчины в связи с замужеством или нет, каким должно быть выводное, что делать с женщинами, отказывающимися выходить замуж, и как разбираться с кладкой, которую крестьяне брали друг с друга. У некоторых, как у Орлова, правила время от времени менялись и, как орловские, остались без объяснений или же были очевидной реакцией на брачное поведение их крестьян.
В одном отношении вотчинники, бесспорно, проявили инициативу: в прошлое ушло их безразличие к браку на стороне. Начиная с 1750-х гг. все больше помещиков запрещали женщинам выходить замуж не у себя. До 1759 г., например, Бутурлины не возражали против ухода их палехских крестьянок в связи с замужеством и в 1750-х брали за эту вольность всего 2 рубля. Затем, в 1759 г., Иван Бутурлин приказал своему палехскому бурмистру зачитать вотчинным крестьянам приказ: отныне отцы могут отдавать дочерей только за мужиков из его вотчины. Бутурлин также распорядился, чтобы крепостные платили ему по 2 рубля за каждую справленную свадьбу – явно в компенсацию (и сверх того) за потерю выводных. Это правило оставалось в силе как минимум до конца 1780-х206. В 1785 г. князья Грузинские запретили замужество на стороне из своего имения в Нижегородской губернии207. Ни Бутурлины, ни Грузинские не озаботились объяснением своих приказов.
На удивление, в большом количестве случаев помещичьи наказы об управлении XVIII и начала XIX века совершенно не упоминают браки крепостных, и другие сохранившиеся документы так же не дают нам определенных сведений208. Однако за действиями душевладельцев в конкретных ситуациях часто видна стратегия. Если самый выдающийся полководец России XVIII в. Александр Суворов (1730–1800) сочинял когда-либо подробные управленческие инструкции, они до нас не дошли. В те немногие годы, когда он не был полностью поглощен военными делами, он часто вмешивался в браки крепостных, лично выбирая, какого холостого мужика женить на какой незамужней девке, если они сами не справлялись со сватовством. Он также покупал женщин для нуждавшихся в женах мужчин и дарил 10 рублей на уплату вывода, когда его мужики приводили невест из чужих вотчин. В остальном выводные никак не фигурируют в его переписке. Вкупе с другими фактами это дает основания думать, что невесты из его вотчин не уходили209. В обильной переписке между Александром Михайловичем Голицыным (1723–1807; бывшим, кроме прочего, вице-канцлером Коллегии иностранных дел в 1762–1775 гг.) и его константиновским имением в Рязанском уезде выводное ни разу не упоминается, и многое указывает на то, что Голицын не позволял женщинам выходить замуж на сторону210. Когда в 1780 г. бурмистр его маленького имения Карловка (на 1782 г. 75 мужских душ) в Белевском уезде доложил, что все дворы там состоят в родстве друг с другом и поэтому придется обмениваться невестами с соседними поместьями, князь отреагировал на это скептически: каждый конкретный случай должен быть представлен ему со всеми подробностями, и он будет решать, что делать211. В петровской вотчине Гагариных (в Тамбовской губернии), где в первой половине XIX в. крестьянки выходили замуж в молодом возрасте все без исключения, в обширной вотчинной переписке не содержится никаких признаков ни вмешательства управителей в первые браки пахотных крестьян, ни замужества девок на сторону с их позволения, разве что иногда это разрешалось вдовам212.
Как видно на примере Суворова, некоторые вотчинники тщательно контролировали браки своих крепостных. Два помещика из Ковровского уезда (Владимирской губернии) продемонстрировали эту тенденцию в первой половине XIX столетия. Алексей Чихачев вызывал потенциальных женихов и невест из своих широко раскиданных вотчин в центральную усадьбу для вынесения решения о соответствии их друг другу213. А. М. Черемиcинов в 1834 г. наказывал старосте составить список бракоспособных мужиков и девок и, если они самостоятельно друг с другом не договаривались, сам подбирал супружеские пары. При этом он позволял своим крепостным брачные обмены с соседними вотчинами214.
Мелочная регламентация браков крепостных была доведена до крайности Алексеем Аракчеевым (1769–1834), всесильным министром во второй половине царствования Александра I. В 24 Правилах о свадьбах, которые он направил в 1805 г. в свое имение Грузино в Новгородской губернии, ничего не говорилось о браке не в своей вотчине, по всей видимости, потому, что ему это представлялось немыслимым. В отличие от всех других правил о браках его устав почти полностью был адресован мужчинам. Женщин касалось только постановление о том, что девок дурного поведения не нужно выдавать замуж, кроме как если какую-нибудь из них берут в зажиточное семейство. Аракчеевские правила были необычны также в том, что свадебный сезон сдвигался с привычных предшествовавших Великому посту недель в январе и начале февраля на период от Пасхальной недели до Троицы: списки потенциальных женихов должны были составляться в январе, во время Великого поста Аракчеев экзаменовал их на знание «Отче наш» и десяти заповедей, в Пасхальную неделю он производил смотр всех пар, после чего получившие разрешение жениться шли под венец. Как и некоторые другие помещики, он пытался ограничить свадебные расходы и – как мне кажется, беспрецедентно – запретил питие водки за свадебным столом215.
201
Там же. 1. Д. 2075. Л. 4 об. – 59.
202
Государственный архив Костромской области (ГАКО). Ф. 200 (Костромская казенная палата). Оп. 13. Д. 400. Л. 165–240.
203
РГАДА. Ф. 1454. Оп. 1. Д. 3137. Л. 10.
204
Там же. Ф. 1384 (Орловы-Чесменские). Оп. 1. Д. 44, 145, 163, 782, 1059, 1060.
205
Катаев И. М. На берегах Волги. История Усольской вотчины графов Орловых. Челябинск: Челябгиз, 1948. С. 42–45.
206
РГАДА. Ф. 1365 (Бутурлины). Оп. 1. Д. 120. Л. 26, 38; Д. 202. Л. 20, 38, 40, 47, 84, 126 об., 145–146.
207
Инструкция князей Грузинских // Действия Нижегородской губернской ученой архивной комиссии. 1912. Т. 10. С. 49–57.
208
Салтыковы выдали много инструкций своим имениям во второй половине XVIII в., но ни одна, судя по всему, не касалась брака (Кондрашова Л. И. Малоизвестные помещичьи наказы управителям XVIII века // Труды Московского государственного историко-архивного института. М.: МГИАИ, 1957. Т. 10. С. 237–238). В инструкциях, выданных по вотчине Нарышкиных в Серпуховском уезде Московской губернии, без даты, но относящихся, вероятно, к концу XVIII в., брак не упоминается (РГАДА. Ф. 1272 (Нарышкины). Оп. 2. Д. 28. Л. 29–29 об.). Самаринские вотчинные наказы имению в Тульской губернии от 1778 г. и вотчинам в Симбирской, Тульской, Тверской и Муромской губерниях от 1788 г. не упоминают брак (Материалы по истории сельского хозяйства и крестьянства России. Сельскохозяйственные инструкции (середина XVIII в.). М.: Ин-т истории АН СССР, 1987. С. 251–255; РГАДА. Ф. 1277 (Самарины). Оп. 1. № 665. Л. 1–68). В инструкциях, выданных их вотчинам в 1817 г., говорится только, что по достижении совершеннолетия мужики и девки должны жениться и образовывать тягло, но формулировка дает понять, что они это делали естественным образом, а не вступали в брак по принуждению (Там же. Д. 223. Л. 1–26).
209
Петрушевский А. Ф. Генералиссимус Князь Суворов. СПб.: Тип. М. М. Стасулевича, 1884. Т. 1. С. 272–275; Рыбкин И. Генералиссимус Суворов. С. 22–24, 66–67, 76; Семевский В. И. Крестьяне в царствование. Т. 1. С. 309–310, 313, 317.
210
ГИМ ОПИ. Ф. 14 (Голицыны). Оп. 1. Д. 2483, 2484, 2489, 2490, 2503. Он издал правила по управлению в 1785 г., но в них нет упоминаний вопросов брака (Там же. Д. 2484. Л. 51 – 62 об.).
211
Письма князя Александра Михайловича Голицына своим приказчикам и бурмистрам 1780, 1788, 1792, 1795, 1796, 1798 и 1799 годов // Сборник старинных бумаг, хранящихся в музее П. И. Щукина. М.: Тип. А. И. Мамонтова, 1901. Гл. 9. С. 7, 25 (статистика населения).
212
Hoch S. Serfdom and Social Control. P. 119–122. Дворовые обязаны были просить разрешения московской конторы на женитьбу сыновей и дочерей.
213
Pickering Antonova K. An Ordinary Marriage. The World of a Gentry Family in Provincial Russia. N. Y.: Oxford University Press, 2013. P. 58.
214
Приказ помещика А. М. Черемисинова, Ковровской вотчины, деревни Елоховой, старосте Егору Васильеву и всему миру // Архив исторических и практических сведений, относящихся до России. СПб., 1862. Т. 3. С. 19–20, 28–29.
215
Распоряжения Графа Аракчеева // Новгородский сборник. 1865. Вып. 4. С. 275–279.