Волки и шакалы

– Разве здесь ходит медведь?

– Нет, это пословица такая.

– А что дальше?

– Дальше сплошной солончак, а потом море, Крайновка, там власть, милиция.

– Нэт, дальше нэ поеду, надо овец чик-чик, помочь?

– А много?

– Два по десять, – показал Ахмед на пальцах.

– Двадцать штук не много, на день работы, отчего не помочь, – согласился охотник. – Шерсть всем нужна, поменяешь потом на муку, рыбу. Завтра еду в Крайновку, привезу что надо.

– Когда поедешь, твоя деньга дам, товар принесешь?

– Почему не купить? Всем товар беру, кто просит.

Немного помолчали, потом Азагоев вновь спросил:

– Старик нэ будет против?

– Земли у нас скудные – дно моря, в основном солончаки, сено для коров далеко косим, но овец пасти старики разрешат – шерсть-то нужна, да и шкуры. Вот только волков много зимой лютует.

– На волк винтовка. А казак ворует?

– Я сказал, казаков у нас нет, никто не ворует, хаты не запираем.

Между тем местность понизилась и путникам открылся вид на село: ровные квадраты огороженных плетнями дворов расположились на берегу широкой реки, которая когда-то была границей между казачьими станицами и горцами, белые крытые камышом хаты весело блестят округлыми глазами окон, аккуратные хозяйственные постройки, хлева для свиней, скота, зеленеющие молодой листвой сады, виноградники. В огородах копаются бабы, мужчины возле речки чинят вентеря – снасть для ловли рыбы, по улице носится стайка мальчишек, гоняясь друг за другом.

– Вот и мое село, – показал рукой Александр.

– А много мужчин? – спросил Ахмед.

– Ты хочешь спросить, сколько дворов?

– Да.

– Двадцать пять хозяйств. К морю двадцать километров, но и в Кардонке хватает рыбы: и судак, и осетр, сом, в сети попадается даже белуга, вобла идет на нерест.

– Мечеть где?

– О, о мечети здесь даже и не слышали, может, в Кизляре есть. Да и людей твоей веры здесь нет, горцы здесь не живут.

Всадники достигли первого двора – здесь ещё деревья не поднялись, да и отростки винограда были совсем маленькие.

– Вот и мой двор, – показав на хату, Кравцов крикнул: – Даша, я скоро буду, готовь обед! Вон старики сидят, как всегда, под деревом, греются на первом солнышке, а мне надо добычу раздать, ведь ружье здесь только у меня, – пояснил он Азагоеву.

Под тем же деревом сидели старики, одеты они были так же, как и год назад. Подъехав к ним, горец спешился, а Александр сказал прямо из седла:

– Здравствуйте, дедушка, к вам человек, хочет здесь жить, – и поехал дальше.

Старики с любопытством смотрели на непривычно одетого, похожего на жителя гор мужчину.

– Ну, здравствуй, – приветствовал самый старый – дед Матвей. – Кто таков, откуда к нам?

Почтение к старикам с молоком матери было впитано горцем, и поэтому он, протянув руку, поздоровался с каждым.

– Салам алейкум, Ахмед Азагоев, хотел тут овца пасти моя с гор, – ответил Ахмед.

– Вижу, что с гор, там что, пастбищ не осталось?

– Гора хорошо, много дерева, трава, холодный чистый вода.

– Так что ж ты не сидел в своих горах? – спросил самый маленький и самый младший.

На этот вопрос Азагоев решил было промолчать, но вновь заговорил дед Матвей:

– Ты бы промолчал, Прошка, когда старшие говорят. Я знал тебя, когда ты ещё на горшок ходил. А ты, Ахмед, не смотри на этого болтуна, здесь все свои, и если хочешь жить в селе, то должен все о себе рассказать. И поверь: все, что ты здесь расскажешь, дальше села никуда не уйдет.

На эти слова Прошка отвернулся и обиженно засопел. Подошел Александр, раздав убитую дичь и поставив жеребца дома в стойло.

– У нас все беглые: кто от царя, кто от суда, а кто и от советской власти, – между тем продолжил дед Матвей.

– Моя невеста украл, – признался горец.

– Сам-то кто по нации?

– Нохча.

– Значит, чеченец. Мы хоть в глухом селе, но обычаи ваши знаем: если тебя найдут родственники женщины, то и нам не поздоровится.

– Моя пасть овец там большое озеро, – успокаивал горец.

– Он хочет поселиться у Бешеного озера, – пояснил Кравцов.

– Хорошо, живи, только если овец будет немного, – разрешил дед Мирон.

– Десять по два, – обрадовался Азагоев. – Ещё хата, кошара, сад, лодка, деньга есть.

– Насчет строительства – поможем, только жердей сухих из акации нет, в понедельник мужики нарубят – через месяц высохнут. Камыш мы косим зимой по льду, если сам сумеешь накосить, поставим тебе хату и кошару, денег не надо – мы всегда помогаем друг другу, но и ты не откажи, когда попросим помочь. Рыбу мы ловим вентерями, редко ставим сети. Кстати, у Александра есть лишние вентеря, он даст тебе на первое время, научит пользоваться. Соль берем на озере.

На этом, как понял Азагоев, разговор был окончен. Вежливо попрощавшись, ведя лошадь в поводу, мужчины направились ко двору Кравцова.

– Можешь привязать ее к забору, – сказал охотник, снимая с колышка веревочную петлю, которая держала ворота закрытыми. На хозяйственном дворе Александр вошел в один из сараев и вынес оттуда два вентеря – несколько кругов, затянутых сеткой и пропитанных черной смолой.

– Пусть они пока постоят здесь у стены, а мы пойдем на речку, посмотришь, как ими пользоваться, – с этими словами хозяин повел гостя через молодой сад и виноградник к Кардонке.

Здесь прямо над водой на деревянных сваях были забиты мостки, метрах в четырех от них виднелись круги вентерей, у самого деревянного настила из воды торчали колья, ещё две палки были воткнуты дальше видневшейся снасти для ловли рыбы. Берега мутной речки поросли камышом, в котором суетились мелкие пташки, желтая змея на противоположном берегу, свернувшись в клубок, грелась на солнце.

– Для того чтобы их установить, необходимо сначала войти в воду не глубже первого большого кольца снасти, втыкаешь первый кол, потом растягиваешь вентерь на всю длину, но так чтобы узкий конец можно было легко вытащить из воды, втыкаешь второй кол, – пояснял охотник. – В вентере на каждом кольце есть узкие отверстия: рыба заходит в снасть, а назад выйти не может – мозгов не хватает развернуться и уйти в узкое горло.

С этими словами Кравцов выдернул один из кольев, поднял его и перекинул на другую сторону мостка. Палка оказалась привязанной к концу снасти, который и поднялся поверх воды. В его последнем кармане плескалось несколько рыбин, среди них два крупных сазана и небольшой, килограммов на пять, осетр. Александр развязал горловину вентеря, ловко выловил за жабры крупную рыбу, покидал ее на берег, а попавшуюся мелочь – несколько судачков, сомика, пару подлещиков – выпустил в воду, потом снова завязал вентерь и, опустив его в воду, закрепил при помощи кола.

– Утром проверял – сейчас зашло еще мало рыбы, проверяем два раза в день, иначе рыба может порвать снасть, еще досаждает ондатра – грызет снасть и ест рыбу, – пояснял хозяин. – Бери осетра – и пойдём.

Змея, испуганная шумом, скользнула в воду и поплыла прочь, оставляя быстро исчезающий след.

– Змея не кусает? – спросил горец.

– Ядовитых – не было случая, если не схватишь или не наступишь, сама уйдет, а это желтобрюх, он не ядовит.

Сложив выловленную рыбу в мешок, мужчины поспешили через сад и виноградник, видно было, что семья здесь живет недавно: из земли торчали только что высаженные чубуки винограда, под саженцами деревьев еще не слежалась земля. Вышли на хозяйственный двор, здесь, положив трепыхающихся сазанов и осетра на сено, копной сваленное у коровника, Александр из сарая принес ещё один мешок и положил их туда.

– Это тебе, – протянул мешок Кравцов гостю. – Может, зайдёшь, пообедаем? Жена уху сварила из осетра.

– Нэт, – ответил горец, – моя шурпа варили с утка.

– Тогда конечно, если ждет, надо ехать.

– Вот деньга, привезёшь моя надо мука мешок, – протянул охотнику Азагоев золотой царский червонец.

– Хорошо, завтра после обеда привезу, тогда и коней сведем, – пообещал Александр, пряча деньги в карман.