Другой принц

- Это мы уладим, - пообещал Эддард, оборачиваясь к верховному септону. – Это про другое вопрос.

- А вот еще какая история была на нашей улице, - поведал невысокий седой ювелир. – Овдовел человек из нашей гильдии, в дом пригласил сестру покойницы жены, кто за детьми лучше присмотрит, если не родная тетка? А потом ему и жениться на ней, стало быть, надо – а септон уперся, никак, говорит, не бывать такому, чтобы на сестре жены даже вдовцу жениться. Пойдут, говорят, у вас дети, кем они старшим детям будут, братьями или кузенами?

- Это мы точно уладим, - пообещал Эддард и даже пожалел, что не взял к работе над указом шестым какого септона потолковее да попрактичнее. – Чем кончилось-то пока?

- А тем и кончилось, лорд-десница, - вздохнул ювелир, - что живут, конечно, но как первый ребенок у них помер, так его септон ни отпеть, ни на кладбище похоронить не согласился.

- Да что ж за мать твою черт! – обратился Эддард к верховному септону с ясным и понятным распоряжением по божественному ведомству. – Прошу простить за языческую прямоту.

- А вот я, лорд-десница, просил бы вашего разрешения на двух сразу жениться, - доложил молодой наглый парень с разбойными глазами, а лорд Эддард вздохнул про себя, представляя, какая толпа просителей будет у ворот Красного замка, пока все не уляжется. Стоило бы их всех переправлять к верховному септону, да ведь поняли все уже, у кого искать защиты и справедливости и кто кому приказы отдает. – Надоело уж мне, что каждая мне рожу расцарапать пытается.

- А двумя у тебя дело ограничится? – с сомнением спросил Эддард. – А то смотри, они тебе вдвоем рожу еще и получше расцарапают.

- Это оно, конечно, да, - признал проситель, а толпа у подножия лестницы, прислушивавшаяся к разговору, уже одобрительно передавала в дальние ряды ответы мудрого десницы.

- Для тебя есть и второй королевский указ: поступишь к королю на военную службу, отслужишь десять лет, хорошо проявишь себя в бою, выучишься грамоте, наберешься ума – тогда король тебя рыцарским званием пожалует, и первый указ к тебе тоже относиться будет.

- А к межевым рыцарям? – выкрикнули из толпы.

- А межевым рыцарям тоже королю придется послужить, - развел руками Эддард, межевых рыцарей не жаловавший: кто их знает, кто и за что их в рыцари посвящал, да и посвящал ли. – Король вас узнать должен.

Если бы его воробейшество мог видеть оглашение королевского указа, он бы узнал еще одну причину, по которой с лордом Эддардом сладить нелегко: мужское население, особенно его наиболее боевую часть, Эддард на свою сторону переманивать умел.

Вечером после эпохального дня лорда Эддарда навестил его хронист, чтобы про себя поздравить Вестерос с переходом на столбовую дорогу истории. На этой дороге ждало неизвестное будущее, в котором хронист уже не мог помочь, хотя пара советов у него еще оставалась.

- Не успели вы свой указ огласить, лорд-десница, а у вас уже в приемной эти, как их, Поттерблэки трутся, - заметил хронист, снова водружая на стол принесенное с собой пиво, в трех больших бутылках из удивительно чистого темного стекла, заткнутых винными пробками.

- Кеттлблэки, - поправил лорд Эддард. – Знаю я этих лжесвидетелей, они даже врать не научились: немного напугаешь, и уже во всем каются. Сейчас я их погоню, им и одну женщину доверить боязно.

- Погоните их к чертовой матери совсем, - предложил хронист. – У них корона на женской голове почему-то непристойные мысли вызывает. Нечего таким людям при дворе делать.

Лорд Эддард быстро переговорил с Кеттлблэками, судя по звукам, спустив их с лестницы – врать-то они в ответ на прямой вопрос не умели, - а хронист тем временем разлил и нарезал, а как лорд Эддард вернулся, и за новую историю принялся, еще краше прежних.

«Давным-давно, еще при Аррене, когда в стране порядок был, мастера над монетой Петира Бейлиша десница к себе затребовал. Бейлиш уже тогда вину за собой чуял, но собрал побольше предложений и пошел: можно вот бордели новым налогом обложить, можно побольше шлюх завести – у Бейлиша все мысли только про бордели.

А Аррен встречает Бейлиша хмурый и злой, словно все вины за Бейлишем знает, и сразу к допросу приступает, еще даже обвинения не предъявив.

- Отвечай-ка быстро, не задумываясь, - требует лорд Аррен, и видит у него в руках Бейлиш листок с цифрами, и начинает понимать, что сейчас лорд Аррен ответа потребует, почему налоги растут, а бюджет все так и не сходится.

- А скажи-ка мне, Петир, как вассал сюзерену, - неожиданно спрашивает Аррен, - а землицей ты уже обзавелся?

- Да что там, одни развалины, только ветер свищет, негде главу преклонить, - бормочет Бейлиш, а сам пытается припомнить, сколько до него уже мастеров над монетой при короле Роберте было. Много, ой, много, и куда они только девались? У вдовы последнего он как раз развалины Харренхолла и приобрел, Речным лордом стать задумал, из-под руки сеньора вывернуться, уж больно она у Аррена тяжелая.

- Не бей на жалость, Бейлиш! – строго говорит Аррен. – А фальшивых невест тебе за благородных людей выдавать случалось?

- Ну, всего-то несколько раз, - признается Бейлиш и уже чувствует, что пропал: думал таким образом чужие замки после смерти доверчивых стариков к рукам прибрать, специально выбирал бессемейных, а девушек представлял своими внебрачными дочерями. Старики-то бессемейные, а как узнает про его внебрачных дочерей Лиза Аррен, единственный его в Гавани верный покровитель, так Бейлишу и конец: уж сколько раз Лиза по старой, детской еще дружбе его растраты покрывала, а теперь Аррен подобьет в следующем бюджете дебет с кредитом, на «особые статьи» посмотрит – и торчать голове Бейлиша на крепостной стене.

- А много ли ты уже приобрел в Гавани борделей? – продолжает Аррен.

- Бо.. бо.. бо… - начинает икать Бейлиш, это ж только обмолвится Аррен жене за завтраком, что Бейлиш по борделям каждый день ходит, а про то, что это просто хозяйский пригляд за делом, и не упомянет. И прощай тогда, детская дружба, прощай, печальные романтические взгляды, прощай, покровительство. Рыжая Талли сама его голову на стену водрузит, за то, что замарал Бейлиш свой собственный светлый образ, Талли они такие, горячие женщины. – Бо… борделей двадцать, лорд-десница. Но я уже продавать все хотел!

- Ну, значит, все сходится, - вздыхает Аррен. – Мелкие замки к рукам прибираешь, на Харренхолл уже разорился, борделей в Гавани накупил, чтобы чужие секреты узнавать и бесплатно морально разлагаться. Если до борделей дошло, значит, Бейлиш, и член у тебя есть. Выходит, так.

- Ак… Ак… Ак… - продолжает икать Бейлиш. - А к-как же… К-конечно есть. По-по-показать?

- Да он что, у тебя с собой?

Тут Бейлиш со стула вверх сапогами хлоп! Пришел в себя от того, что Аррен сжалился и воды на него полил. Вспоминается смутно Бейлишу, что был разговор почему-то о члене. Что-то Бейлиш с ним сделал не то, хотя даже и не мечтал… да нет, мечтал ведь, мечтал, хоть членом уцепиться за лестницу, ведущую наверх, к головокружительной власти. Сначала детскую влюбленность в жене десницы разворошить, а там чем черт не шутит, или Хранителем Востока так стать, или на юную принцессу перекинуться, или и то, и другое. И понимает теперь Бейлиш, что власть членом не удержишь, оттяпают тебе член, а то и горло вскроют в семейном кругу. Это же боевые лорды, а не олигархи и не купцы, у них даже девочки порой с малых лет оружие носят. Помаши в такой обстановочке членом, точно ведь оттяпают.

Встает Бейлиш на карачки и покаянно говорит:

- Мой лорд, если государству нужен мой член – я готов. Пусть Илин Пейн мне его отрубит, чтобы не доводить до греха. Только выпить дайте, я боли боюсь. И Лизе Талли ничего про это не рассказывайте.

А Аррен уже за столом сидит, бумаги перекладывает, смотрит на Бейлиша довольно дружелюбно.

- Ползи отсюда, - говорит, - послужи еще.

Выползает Бейлиш из покоев десницы и в латные поножи головой утыкается. Чуть снова чувств не лишился, но вспомнил, что Илин Пейн палач, он лат не носит. Стоит над Бейлишем лорд Ройс, суровый Бронзовый Джон, и слегка ухмыляется. Насмешливо, но вроде понимающе.