Другой принц

Арья, конечно, подосадовала на себя, что глупости какие-то в голову лезут: Якен мог быть полезным человеком, раз уж он сам ее дожидался и предлагает помощь.

- Ты умеешь убивать? – деловито спросила Арья.

- Человек может убить любого, - ответил Якен. – Любого можно пожертвовать Многоликому богу.

- Ты нам подойдешь, - решила Арья. – Постарайся добраться до Винтерфелла за три недели, мы едем быстро. Мой брат примет тебя на службу, а потом ты сможешь поехать с нами дальше и сражаться за нас.

- Человек не сражается ни за кого, - гордо отозвался Якен из темноты.

- Ну и иди тогда к черту, - рассердилась Арья, ей уже показалось, что она слышит голос сестры, и хотелось бежать к ней навстречу, а еще лучше услышать Лео и выскочить на него из темноты, Санса еще вскрикнет от неожиданности, а Лео точно поймает ее и унесет на руках в дом.

- У тебя больше мужества, чем ума, - строго ответил Якен Хгар. Перспективные юниоры Многоликому богу были нужны, и заманивать и провоцировать Якен умел, но Арья никак провоцироваться не хотела. – Ты служишь мужчине, а могла бы служить богу.

- А что мне сделал твой бог, чтобы я его любила? – ответила сердитая Арья, она ничего доказывать первому встречному не собиралась, но все-таки разозлилась – нечего лезть в ее любовь, и так все в Вестеросе почему-то считают, что это их дело. – Он что, будет за меня сражаться? Ему даже не грозит умереть, он же бог. А если твой бог не собирается сражаться за нас, пусть тоже идет к черту!

========== XXXIV ==========

Кто здесь самый главный анархист?

Кто здесь самый хитрый шпиён?

Кто здесь самый лютый судья?

Кто здесь самый удалой господь?

(с) Летов

Красный жрец Торос из Мира был бывалым проповедником и хорошо чувствовал момент, когда нужно сматываться. Поначалу процесс избавления Речных земель от разбойников пошел хорошо: крепкие и надежные ребята, которых Торос набрал по рекомендациям Тома Семерки, разгромили две банды и вдобавок перевешали десяток бандитов, действовавших вдвоем или поодиночке. Под горячую руку попал и лорд-разбойник, как его именовали замордованные податями и правежом крестьяне, но это Тороса совсем не обеспокоило: он был боевым товарищем двух королей и одного десницы и нагло рассчитывал на снисхождение к своим справедливым и беззаконным действиям.

Беспокоиться Торос начал тогда, когда его группировка стала расти за счет приблудных людей и взятых в плен разбойников, при виде меча клявшихся, что они порвали со своим темным прошлым, но возвращавшихся к старому, как только им удавалось уйти в самостоятельный рейд с другими морально нестойкими новобранцами. Торос лично перевешал пару дюжин наиболее одиозных персонажей, но почувствовал себя неуютно в роли командира, не умея установить в своей части воинскую дисциплину, - в сражении Торос вел за собой людей своим примером, но командовать воинской частью никогда не умел и не учился.

Наконец Торосу повезло, и, встретив в придорожном кабаке Сандора Клигейна, Торос обрадовался возможности свалить ответственность.

- Клигейн, ты какого хрена здесь делаешь? – обрадовался Торос, подсаживаясь к Сандору, который, по своему обыкновению, пил пиво большими кружками, жрал курицу вместе с костями и уже приглядывался, до кого бы докопаться, чтобы разнести эту халабуду вдребезги пополам и смотаться не заплатив.

- Приезжал нассать на могилу Грегора, - мрачно ответил Сандор, до сих пор недовольный тем, что ему не удалось убить своего ненавидимого брата.

- Слушай, а ведь ты у нас теперь лорд Сандор, - сообразил Торос. – И у меня даже есть для тебя хорошая гвардия. Лично отбирал, с тщанием и любовью, даже в бою проверил.

- Хрен мне Тайвин замок отдаст, - засомневался Сандор.

- А что нет-то? – возразил Торос. – К тому же народ у меня отчаянный, они за хорошую цену и в запертый замок проберутся, и ворота тебе откроют.

Сбыв с рук своих головорезов, Торос отправился в Королевскую гавань, сдаваться в руки правосудия лично лорду Эддарду, который в день прибытия Тороса торговался с верховным септоном, тянущим по королевскому долгу грабительские проценты якобы на помощь нищим, и лорд Эддард от такого лицемерия начинал ощущать в себе желание взорвать септу Бейлора вместе со всеми этими святошами. Сам Эддард верил в Старых богов, которые вполне себе обходились без алчных и надоедливых слуг божьих, один из которых сейчас стоял перед десницей и безобразно хитрил.

- Единственным стремлением моим является защитить и облагодетельствовать чад моей церкви, - врал в лицо Эддарду тучный верховный септон, блиставший золотом и драгоценными камнями, на деньги от продажи которых весь Блошиный конец можно было бы кормить неделю. – Великой несправедливостью, учиненной Мейгором Жестоким из нелюбимой и мною, и вами династии Таргариенов, было лишение церкви возможности подавать своим чадам действенную помощь. Во времена, когда Вестерос еще не знал губительного пламени драконов, благородные рыцари и честные бедняки служили церкви своими мечами и топорами, восстанавливая справедливость и защищая септы, монашеские обители и простых верующих. Я бы с радостью не вспоминал о старом долге, если бы вы разрешили возродить этот благочестивый обычай.

Лорд Эддард был многоопытным Хранителем Севера и военачальником, а не придворной вертихвосткой, и хорошо знал, на чем держится и способность возвращать долги, и возможность брать в долг.

- А скажи-ка мне, сэр Барристан, - обратился лорд Эддард к своему верному помощнику в государственных делах, - если бы ты отправлялся в дальнюю дорогу, а я вручил бы тебе миллион золотых, но лишил бы тебя меча и охраны, почел бы ты это выгодным предложением?

- Думаю, я бы так далеко не уехал, - усмехнулся сэр Барристан, которому речи верховного септона тоже были не по нутру.

- Видите, мой друг не советует мне принимать ваше предложение, - пояснил верховному септону лорд Эддард. – Я и так не в первый раз слышу, что церковь тайком собирает армию. Сэр Барристан, подскажи-ка мне, что там у них говорится в священных текстах.

- Простые люди, как сказано в Семиконечной Звезде, поклоняются лордам, а лорды – своим королям, - откликнулся сэр Барристан, который к этой части разговора был готов.

- А короли – тому, кто един в Семи лицах, - напомнил верховный септон.

- Нас пока интересуют первые две части, - оборвал его лорд Эддард, не испытававший никакого пиетета перед священноначалием. – Если даже ваши священные тексты говорят, что лорды должны повиноваться королям, какого черта мне сообщают, что какой-то босоногий септон постоянно повторяет: «Пора всем рыцарям, принесшим обет, оставить своих земных владык и постоять за веру», - да еще и учит других это повторять? Свиньи вы, а не верноподданные!

- Это еретик, милорд, - испугался обвинения в государственной измене верховный септон, но лорд Эддард приметил, что и помянутого босоногого смутьяна верховный септон тоже боится. – Он называет своих последователей воробьями, а они величают его «ваше воробейшество». Он грозится уморить голодом всех септонов дороднее него, он хочет заставить высшее церковное начальство, епископов и выходцев из благородных семей, мыть в храмах полы наравне со служками…

- Какой благочестивый человек, - насмешливо заметил лорд Эддард. – Уж небось он не стал бы драть с короля такие безбожные проценты. Придется простить этому праведнику его дерзость и даже его поддержать.

Конечно, лорд Эддард не собирался поддерживать никаких праведников, окруженных праздношатающимися крестьянами с дубьем, он пару таких праведничков, славящихся особой жестокостью, выловил в своих лесах лично и отрубил им головы, один раз по молодости в жарком бою чуть не сложив свою собственную, но верховный септон его слов изрядно испугался.

- Помилуйте, лорд-десница, какие проценты между своими людьми, - расплылся в ложно-благодушной улыбке верховный септон. – Если вам неугодно вернуть церкви орден Сынов Воина, то хотя бы избавьте нас от этого возмутителя спокойствия и извратителя вероучения.