Страница 6 из 9
Он даже нацарапал на полях комикса приписку: «Тебе одно лишь это надо знать, приятель».
Может, у нас проходила государственная неделя «Пишем по-пиратски», а я и не знал?
Мы с Бек обыскивали комнату еще минут пятнадцать или двадцать, но так и не нашли ничего, что хоть отдаленно походило бы на карту Каймановых островов с крестиком на месте сокровищ. И на досках не нашлось ни единой бумажки, в которой упоминались бы затонувшие у Каймановых островов корабли, или таинственные золотые города на Кайманах, или хотя бы курица по-ямайски из ресторана «Кайман».
– Ну, Бик?
– Что, Бек?
– Это все, конечно, страшно здорово…
– Это точно.
– Но у меня есть один маленький вопрос.
Я кивнул:
– У меня тоже.
– Откуда Шторм знает, где папа спрятал ключ?
И это мы снова сказали хором.
Глава 7
В каюту, где обитала Шторм, мы с Бек ворвались словно шторм (простите за каламбур).
Сестра сидела на нижней койке и быстро, как скоростной ксерокс, листала книгу в твердой обложке. Книга имела в толщину сантиметров пятнадцать, не меньше.
– Международное морское право, – пробормотала она, когда книга кончилась (примерно через пятнадцать секунд). – Потрясающая штука.
– Шторм! – позвала Бек.
Шторм сонно поглядела на сестру, но ничего не сказала в ответ.
– Послушай, откуда ты знала, где спрятан ключ от Той Комнаты? – спросил я.
– Оттуда, что у меня фотографическая память.
– А при чем тут фотографическая память? Я про ключ! – И для наглядности я покачал ключом у нее перед носом.
Шторм пожала плечами.
– Папа боялся, что если он спрячет ключ, то позабудет место. Поэтому он назначил хранительницей ключа меня.
– Ч-что? – Бек, кажется, даже заикаться начала от услышанного. – Папа? Тебя? И вы вместе? Его спрятали?
(Понимаете теперь, почему Бек так хорошо рисует? Потому что с речевым общением у нее, как бы это сказать… слабовато. Что ты говоришь? И ничего у меня не слабовато с личной гигиеной, и писать об этом я не стану. Ну вот, все-таки написал. Так всегда…)
– А что еще вы с папой от нас скрывали? – спросила Бек.
– М-м, дай припомнить, – с этими словами Шторм приподняла в руках толстенный свод законов. – Папа попросил меня «ознакомиться» с содержанием этой книги. Сказал, что, когда доберемся до Кайманов, это может оказаться кстати.
– А ты когда-нибудь была в Той Комнате? – спросил я.
– Не-а. Мое дело было спрятать ключ и запомнить, где он лежит. Ты мне его отдай, Бик, я перепрячу.
– Не отдадим, – сказала Бек. – Та Комната нужна нам самим.
– Зачем?
– Там файлы и все такое.
– А карту Кайманов, где помечены сокровища, вы нашли?
– Нет, – проворчала Бек.
– Пока нет, – поправил я.
– Спросите Томми, может, он знает, куда папа ее спрятал, – посоветовала Шторм. – Томми несколько раз заходил в Ту Комнату.
Теперь заикаться начал уже я:
– Ч-что-о?
– Ну, с папой вместе, конечно. Один раз они попросили ключ, а я его спрятала на самом дне банки с бисквитным печеньем и зефиром в шоколаде. Отличный был тайник.
– То есть ты знала про ключ, – сказал я, – а Томми бывал в Той Комнате. И что еще вы от нас скрывали?
– Ну, – сказала Шторм, – мама мне говорила, что вам с Бек надо посерьезнее отнестись к заданиям по тригонометрии и…
На палубе взревел гудок.
– Ууу-иии! Ууу-иии! Ууу-иии!
Главное правило семейства Кидд гласит: услышал тройной гудок – бросай все на свете и бегом на палубу. Три гудка – значит, кто-то угодил в беду и нуждается в помощи. (Два гудка означают «Обед готов», а четыре – «Дельфины» выиграли Суперкубок».)
Мы с Бек и Шторм выскочили из каюты, взлетели по лестнице, проскочили кокпит и вскарабкались в рулевую рубку.
Томми кивнул в сторону кормы и поднес к глазам бинокль.
– Мы не одни, – сказал Томми.
Всякий раз, когда вздыбившаяся позади волна опускалась, можно было разглядеть летящий по пенным верхушкам кораблик. Когда волна вставала снова, кораблик исчезал из виду. Волна опускалась – и оказывалось, что кораблик уже немного ближе к нам.
– Слушай, Томми… – сказал я.
– А?
– Я понимаю, что сейчас неподходящее время для расспросов…
– Да ладно, братишка, спрашивай, – сказал Томми, не отрывая глаз от кораблика, который явно нас нагонял. – Время у нас есть. Пара-тройка минут уж точно.
По корме скользнул ярко-белый луч прожектора – разом осветил нас всех, а потом ушел вверх. Мы с Бек и Шторм заозирались, словно олени, ослепленные лобовым фонарем товарного поезда. Один Томми держался. Глаза у него стали узкие, словно щелки.
– Ну ладно. Зачем папа водил тебя в Ту Комнату?
– Да ни за чем особенным, – сказал Томми, по-прежнему пристально следя за катером (нам уже слышен был вой его двигателя). Катер переваливал через пенные верхушки волн, одну за другой. – Он просто рассказал мне все, что нужно знать старшему ребенку в семье.
– Да? И что же?
– Ну, например, где хранится запасное ружье для подводной охоты.
И Томми, не сводя глаз с пыхтящего катерка, до которого оставалось всего метров двадцать, постучал носком правой ноги по обшивке рулевой рубки. Открылся узкий ящичек.
Внутри лежало что-то вроде миномета со вставленным в него хищного вида двузубым дротиком.
М-да. Старшему ребенку в семье без такой штуки никак.
Глава 8
― Чего у вас стряслось, приятели? – крикнул человек за штурвалом катера, сбрасывая ход и пристраиваясь нам к правому борту яхты. И поднял обе руки. – Только не вздумай выстрелить, браток! Я не рыбка! – И рассмеялся раскатистым карибским хохотком. – А-ха-ха-ха-ха!
Одет рулевой катера был самым странным образом: полицейская фуражка с красной лентой над блестящим черным козырьком, смокинг без рукавов (на голое тело), ожерелье из акульих зубов и веселенькие пижамные штаны в полосочку.
На пассажирском сиденье его бананово-желтого катера стояла клетка, в клетке сидела голубая игуана и жевала листья салата. Представляете?
– Слышь, браток, – сказал рулевой, – опусти ружье. Тедди боится, – и показал на игуану.
– Вы кто такой? – спросил Томми.
– Да я как бы тот, кто нашел посреди моря потеряшек на «Потеряшке». А-ха-ха-ха!
Шторм встала за спиной у Томми. Кажется, ей не понравился смех рулевого.
А может, татуировки, которыми были покрыты его мускулистые руки. Или шрам на левой щеке. Или то, что этот тип взял хороший крепкий смокинг и оторвал от него рукава.
– Помоги подняться, братишка, – окликнул меня парень. Наверное, это потому, что я стоял ближе всех. Парень взял конец и жестом показал, что собирается бросить его мне.
Я посмотрел на Томми.
Томми отрицательно покачал головой.
Я остался на месте.
– Друзья мои, – сказал рулевой, бросив под ноги свернутый конец, – я ничего вам не сделаю. А то б я вам не веревку показывал, а…
И он поднял неприятного вида автомат с изогнутым магазином для патронов.
– Это АК-47, – прошептала Шторм. – Сконструирован в СССР Михаилом Калашниковым, патрон 7,62 на 39 миллиметров, дульная скорость – семьсот пятнадцать метров в секунду. «Журнал современного оружия», выпуск за июнь 1987 года. Томми, ружье для подводной охоты тут не поможет.
Томми опустил ружье. Наш гость – тоже.
– Я гляжу, – сказал он, – вашему судну здорово досталось, да?
– Нас немного потрепало в шторм, – сказал Томми.
– А, так вот почему вы припоздали. А где Томас Кидд?