Страница 8 из 24
Это хороший способ для подготовки отчета о раскопках, где целью является собрать данные, чтобы ими могли воспользоваться другие. Однако книги, созданные коллективно, обычно бывают не столь хороши в отношении выработки унифицированных ответов на важные вопросы. Поэтому в книге, которую вы сейчас читаете, я избрал скорее междисциплинарный подход, нежели мультидисциплинарный. Вместо того чтобы «пришпоривать» группу специалистов, я сам взялся собирать вместе и интерпретировать данные, полученные специалистами из многих областей.
Это чревато всевозможными опасностями (поверхностность, предвзятость специалиста и просто ошибки общего характера). Я никогда не считал себя столь же тонким знатоком китайской культуры, что и человек, который провел свою жизнь за чтением средневековых манускриптов. Также я не считаю, что мои познания в области человеческой эволюции столь же на уровне современных требований, что и у генетика (мне сообщали, что журнал Science уточняет содержимое своего веб-сайта в среднем каждые тринадцать секунд. Пока я печатал это предложение, я, вероятно, опять отстал). Однако, с другой стороны, те, кто остаются в рамках своих собственных дисциплин, наверное, никогда не увидят общую картину. Междисциплинарная «модель одного автора», возможно, и самый плохой способ написания книги типа этой, – за исключением всех прочих способов. Для меня этот способ, безусловно, представляется наименее плохим образом действий. Однако у вас будет возможность судить по результатам, был ли я прав.
Так что это за результаты? Я доказываю в этой книге, что вопрос, почему Запад властвует, – это на самом деле вопрос о том, что я буду называть «социальным развитием». Данный термин я в основном понимаю как способность обществ добиваться решения каких-либо задач, – формировать свою физическую, экономическую, социальную и интеллектуальную среду в соответствии с их собственными целями. Ранее в XIX, а затем и в ХХ веке западные мыслители принимали за данность, что социальное развитие является бесспорным благом. Они неявно, а зачастую и явно высказывали мнение, что развитие – это прогресс (или эволюция, или история) и что прогресс – будь то по направлению к Богу, изобилию или людскому раю – является целью жизни. В наши дни это представляется не столь очевидным. Многие люди считают, что деградация окружающей среды, войны, неравенство и крушение иллюзий по поводу того, что социальное развитие приносит в результате, далеко перевешивают любые порождаемые им преимущества.
Однако независимо от того, какой моральный заряд мы придаем социальному развитию, его реальность неоспорима. Почти все общества сегодня более развиты (в том смысле, в котором я определил это слово в предыдущем абзаце), нежели сотню лет назад, и некоторые общества сегодня более развиты, нежели другие. В 1842 году суровая истина заключалась в том, что Британия была более развитой, чем Китай, – фактически настолько развитой, что масштабы ее влияния стали глобальными. В прошлом империй было множество, но их влияние всегда было региональным. Однако к 1842 году британские производители могли наводнить Китай своими продуктами, британские промышленники могли построить металлические суда, превосходящие по огневой мощи любые корабли в мире, а британские политики могли отправить экспедицию на другой конец земного шара.
Вопрос о том, почему Запад властвует, на самом деле означает постановку двух вопросов. Нам необходимо понять как то, почему Запад более развит – то есть в большей мере способен добиваться решения каких-то задач, нежели любой другой регион мира, – так и то, почему развитие Запада достигло таких высот за последние две сотни лет, таких, что первый раз в истории несколько стран смогли доминировать на целой планете.
Я полагаю, что единственный способ ответить на эти вопросы – это измерить социальное развитие, дабы получить график, который – буквально – показывает картину истории. Сделав это, мы увидим, что ни теории «давней предопределенности», ни теории «краткосрочной случайности» вообще не объясняют действительно хорошо картину истории. Ответ на первый вопрос (почему на Западе социальное развитие достигло бόльших высот, нежели в любой другой части мира) не обусловлен ни одной из недавних случайностей: Запад уже является самым развитым регионом мира на протяжении четырнадцати из последних пятнадцати тысячелетий. Однако, с другой стороны, лидерство Запада также и не было предопределено в отдаленном прошлом. В течение более чем тысячи лет – примерно с 550 года и вплоть до 1775 года – восточные регионы показывали более высокие результаты. Таким образом, владычество Запада не было предопределено тысячи лет назад, но и не являлось результатом недавних случайных событий.
Ни теории «давней предопределенности», ни теории «краткосрочной случайности» сами по себе не дают ответа и на второй вопрос: почему западное социальное развитие достигло таких высот по сравнению со всеми более ранними обществами. Как мы увидим далее, лишь около 1800 года показатели Запада начали расти поразительными темпами. Однако сам по себе этот рост был лишь позднейшим проявлением очень долговременной тенденции устойчиво ускоряющегося социального развития. Долговременность и краткосрочность действовали совместно.
Вот почему мы не можем объяснить владычество Запада, рассматривая лишь предысторию либо рассматривая лишь последние несколько сотен лет. Чтобы ответить на данный вопрос, нам необходимо разобраться в прошлом на всем его протяжении. Однако хотя графическое отображение взлетов и спадов социального развития и выявляет картину истории и показывает нам, что именно следует объяснить, в действительности оно не является таким объяснением. Для этого нам необходимо погрузиться в детали.
Лень, страх и жадность
«История, сущ. – описание, преимущественно лживое, деяний, преимущественно незначительных, совершенных правителями, преимущественно подлыми, и вояками, преимущественно тупыми»[23],[24]. Порой бывает трудно не согласиться с этим юмористическим определением, предложенным Амброзом Бирсом. Может показаться, что история была попросту «одной чертовой штукой за другой», хаотической мешаниной гениев и дураков, тиранов и романтиков, поэтов и воров, экстраординарных свершений и собранных отовсюду пороков.
Таких людей полно на последующих страницах, поскольку так и должно быть. В конце концов, не какие-то громадные безличные силы, а именно люди «из плоти и крови» делают в этом мире все, что касается жизни, смерти, созидания и борьбы. Однако я утверждаю, что – вопреки всему этому «шуму и ярости» (Yet behind all the sound and fury)[25], – прошлое тем не менее имеет свои строгие закономерности, и с помощью надлежащих инструментов историки могут увидеть, что они собой представляют, и даже объяснить их.
Я воспользуюсь тремя такими инструментами.
Первым из них является биология[26], которая сообщает нам, кем на самом деле являются люди – умными шимпанзе. Мы – часть царства животных, которое само по себе является частью более обширной империи жизни, простирающейся от крупных человекообразных обезьян и по нисходящей вплоть до амеб[27]. Из этой совершенно очевидной истины вытекает три важных следствия.
Во-первых, как и любые формы жизни, мы существуем за счет того, что извлекаем из окружающей нас среды энергию и преобразуем ее в нечто более подходящее для себя.
Во-вторых, подобно всем более умным животным, мы любознательные создания. Мы все время пытаемся что-то делать, постоянно интересуемся – не является ли что-то съедобным, не будет ли это что-то источником радости и развлечения для нас и нельзя ли это как-то улучшить. Мы лишь делаем это гораздо лучше, нежели другие животные, поскольку у нас, прежде всего, большие и быстродействующие мозги со множеством извилин, позволяющие обдумывать что-либо; далее, у нас бесконечно гибкие голосовые связки, чтобы разговаривать о чем-либо; и, наконец, у нас имеется большой палец на руке, который можно противопоставлять другим, чтобы работать с чем-либо.
23
Бирс А. Словарь Сатаны. Пер. Сергея Барсова. – Прим. ред.
24
Bierce, 1911, p. 51.
25
Здесь автор цитирует шекспировского Макбета. – Прим. перев.
26
Академическая биология – весьма обширная область; я использую скорее ее экологические и/или эволюционные аспекты, нежели молекулярные и/или клеточные.
27
Амебы также относятся к царству животных. – Прим. ред.