Страница 8 из 11
– Педиатр направил вас к генетическому консультанту, кабинет 107, – слегка механическим голосом сказала девушка посетителям, молодой паре с коляской. – А вот и наша стажерка. Ника, проводите, пожалуйста, Людмилу и Вадима.
– Ой, я не… – замахала руками Ника, но андроид уже повернулась к монитору. Посетители выжидающе посмотрели на девушку.
– Ладно, – сказала Ника и огляделась. – Кабинет 107… Нам туда.
Они прошли по просторному коридору. Тоненькая блондинка сидела на корточках перед малышом.
– Ничего страшного не будет. Смотри! – Она поднялась и нажала на кнопку настенной панели. Перед ними возникла голограмма пищеварительного тракта. – Проглотишь конфетку с камерой, и дядя доктор здесь посмотрит, – ткнула она в кишечник.
– Извините, – обратилась к Нике встревоженная Людмила. – А зачем нам генетический консультант?
– Не лезь к девочке, Люся. Придем – узнаем, – остановил ее муж.
В кабинете генетического консультанта было на удивление уютно. Он больше напоминал гостиную, чем больничное помещение: голубые обои, светлый кожаный диван, поразительной белизны пушистый ковер на полу.
В соседнем помещении, за стеной из матового стекла, виднелась лаборатория. Люди в халатах сидели вокруг непонятного прибора: большущей колбы, подсоединенной проводами к монитору. Рядом с прибором стояли микроскопы, на экранах мерцали графики, а на стене в углу висел плакат с Бобом Марли.
Из-за широкого дубового стола поднялась миловидная женщина лет сорока.
– Людмила, Вадим, садитесь, пожалуйста. И ты, Ника, останься.
– Так чего от нас надо? – нервно спросил Вадим. – Вы генный… кто?
– Генетический консультант, – поправила врач. – У вашего ребенка тирозинемия – нарушение обмена веществ, поэтому педиатр отправил ко мне.
– Если нарушение обмена, – нахмурился Вадим, – то при чем тут гены?
– Тирозинемия – наследственное заболевание, которое приводит к патологии печени и почек. Но сейчас оно успешно лечится в детстве редактированием генома.
– Погодите, – вступила Людмила и испуганно посмотрела на малыша в коляске. – Вы что, из моего ребенка ГМО хотите сделать?
– Не переживайте, – мягко улыбнулась консультант. – Генные модификации не несут сейчас никакой опасности. Я позову специалистов, и мы вам все подробно объясним.
Она нажала на кнопку маленького наушника в ухе.
– Саша, Катя, зайдите, пожалуйста.
Постучала по клавиатуре, и на стене появилась проекция видеомонитора. На них смотрел молодой чернокожий мужчина.
– Это Абимбола, наш ИТ-генетик, – пояснила консультант. – Он и будет заниматься редактированием генома.
Дверь лаборатории открылась, и появились парень с дредами и девушка с короткими розовыми волосами.
– А вот и ребята. Давайте обсудим план операции.
– Операции?! – одновременно воскликнули родители.
– Очень маленькой, на молекулярном уровне, – улыбнулся ИТ-генетик. Он говорил на чистом русском, но голос звучал слегка механически. Использует переводчик, догадалась Ника.
– У каждого из нас двойной набор хромосом – по одному от папы и мамы, – продолжал ИТ-генетик. – Из-за мутации в одной из родительских хромосом может измениться последовательность ДНК в каком-то важном гене. И тогда человек становится носителем генетического заболевания, как в вашем случае, – он улыбнулся Людмиле с Вадимом. – У вас симптомов нет, но у вашего ребенка обе копии гена оказались неправильные и возникла генетическая болезнь. Чтобы ее вылечить, надо найти «опечатку» в ДНК и исправить ее. Для этого мы используем генетический «редактор» – CRISPR Cas9, или просто «Криспер». Одна его часть найдет больной участок ДНК, а другая его вырежет. Вырезать нужно очень точно, чтобы не вызвать мутации в других генах. Здесь нам помогут Катя и Саша.
– Катя – наш тканевый инженер, – представила женщину консультант. – Она возьмет небольшой кусочек кожи у малыша и перепрограммирует клетки эпителия в стволовые. Стволовые клетки – строительные кирпичики, из которых потом могут получиться любые клетки любой ткани в организме.
– А потом мы их вылечим «Криспером» и введем обратно, – добавила Катя. – Они запустят в организме процесс излечения.
– Но погодите, – встряла Ника. – Организм-то большой! Как вы сделаете, чтобы лекарство попало куда надо?
– А на это у нас есть я, – улыбнулся Саша. – Я таргетный нанотехнолог, занимаюсь прицельной доставкой лекарств в нужные ткани и органы. В данном случае мы используем магнит.
– Магнит? – хором переспросили родители.
– Да, мы сделаем для компонентов лекарства что-то вроде упаковки из наночастиц оксида железа. Такие частицы можно «включать» в ткани при помощи направленного магнитного поля, а «выключаются» они с участием иммунитета хозяина.
– У моего ребенка тяжелое генетическое заболевание, – вскочила с дивана Людмила. – А все, что вы хотите, – это магнитов в него засунуть?
– Не беспокойтесь, железо рассосется, – начал ИТ-генетик. – У нас есть специальный прибор…
– Да что вы можете сделать из своей Африки? – завопила Людмила.
– Не орите на него! – возмутилась Ника. – Он помочь хочет.
– Ника, принеси, пожалуйста, воды, – попросила консультант и повернулась к родителям. – Ситуация и правда непростая. Именно поэтому мы и позвали Абимболу. Он один из лучших в мире ИТ-генетиков, а учился вообще у нас в Первом меде. Абимбола будет дистанционно руководить процессом, а Катя и Саша сделают все в лаборатории.
– А вдруг с малышом что-то случится? – всхлипнула Людмила. Вадим сжал ее руку.
– Мы с биоинформатиком заранее просчитаем весь процесс на компьютере, – сказал ИТ-генетик. – Это сводит риски почти к нулю.
Родители переглянулись.
– Хорошо, что нужно подписать? – вздохнула Людмила. Консультант поднесла планшет. Людмила с Вадимом оставили на нем отпечатки пальцев.
– Слушайте! Раз все равно с генами колдуем, можно ему мышцу нарастить? – воодушевился Вадим. – Ну, чтоб спортсменом стал!
– Это возможно, – задумалась генетический консультант. – Но есть и побочные эффекты.
– И что?
– Я думаю, лучше подключим к диалогу биоэтика. Он объяснит вам нюансы.
ИТ-генетик исчез с экрана. Вместо него появился немолодой мужчина в очках.
– Добрый вечер, Люк. Наши клиенты интересуются, нельзя ли дополнительно отредактировать мальчику ген JNK?
– Да, пусть станет как Роналду! – обрадовался Вадим.
– Мне понятно ваше желание, – поправил очки биоэтик. – Но таким решением вы ограничиваете свободу воли сына. Экспрессия гена, отвечающего за усиленный рост мышц, одновременно снижает чувствительность на кончиках пальцев[2]. А вдруг ваш сын захочет быть не атлетом, а скрипачом?
– Скрипачом? Да среди нас скрипачей отродясь не было!
– И все-таки вы подумайте. Не все определяет наследственность. Вот у нас, например, – кивнул он на генетического консультанта, – мастер спорта по гребле. Метаболизм мышц обычный, просто со страстью к делу подходит.
Консультант покраснела и улыбнулась.
– Спасибо вам! – сказала Людмила, когда консультант и Ника проводили семью в лобби.
– А про футболиста еще подумаем! – пообещал Вадим.
Попрощавшись с семейством, Ника повернулась к консультанту.
– Ничего себе у вас работка! И так каждый день?
– По-разному бывает. Зато смотри – еще двадцать лет назад этот малыш бы вообще не выжил. А сейчас за пару недель все исправим.
– Но это же столько всего надо знать!
– Знания – ладно, – усмехнулась консультант. – Сложнее всего найти подход к людям. Так что пришлось учиться и медицине, и психологии. Днем – институт, вечером – курсы по коммуникации. – Она посмотрела за спину Нике. – Это не твой?
Ника обернулась – в воздухе висел кролеробот.
– Ой, точно! Спасибо, я побежала.
Она подошла к роботу, схватилась за длинные уши.
– Окей, это было весело. Но теперь давай обратно! Мама с папой не поймут.
2
Это художественное допущение. Ген JNK действительно ассоциируется с ростом мышц, но пока непонятно, какие результаты его редактирование может давать у людей.