Страница 4 из 8
Потом был Станислав. Она его любила самозабвенно, до такого одурения, что казалось ничего подобного она в своей жизни не чувствовала ни к одному мужчине. Он изменял ей, она это знала, старалась не думать. Жизнь без него, казалось, не имела никакого смысла. Он был художником, творческие личности не могут вести спокойную, размеренную жизнь. И уж однолюбами точно не бывают. Он ввёл её в мир Гойи, Веласкеса, Рубенса и Рембранта – мир нереальной красоты и гармонии, он превозносил импрессионистов, и она смотрела ему, что называется, в рот, широко раскрыв глаза от восхищения, стараясь впитать в себя каждое его слово. Для неё он был Гуру и она прощала ему всех натурщиц и не натурщиц.
Наконец, муки ревности всё же взяли своё и однажды, познакомившись у него же, Станислава, в студии с его тихим другом, поэтом Желтовским, она сначала решила в отместку просто изменить, а потом до того влюбилась в этого непризнанного гения, что когда снова почувствовала, что забеременела, решила не сообщая ему об этом, рожать, оставив себе на память частичку этого необыкновенного романа. Желтовский был женат, имел троих детей, и она подумала, что не стоит обременять его столь пикантным результатом его кратковременной неверности. Родилась восхитительно красивая девочка, имя придумал Славик- Алиса. Он только что дочитал нетленное произведение Льюиса Кэрролла.
Потом на долгие серьёзные отношения у неё просто не было времени, но в силу своей влюбчивой и увлекающейся натуры в её жизни случались яркие, незабываемые встречи: стоматолог Ривкин- темпераментный интеллигент с белозубой улыбкой, ну очень начитанный инженер Кузьмичёв – поклонник Льва Толстого и Владимира Маяковского, капитан МЧС Приходько- строгий и статный, пленяющий всем своим видом ежеминутной готовности кого-нибудь спасать.
Да, прошло столько лет… в её личной жизни всё было романтично, одухотворённо, поэтично, экзотично…, вот только секса, слава Богу, не было! Да, она это слово, выдернутое откуда-то из анналов западной или медицинской лексики, не признавала. Оно вызывало чувство нечистоплотности, похотливости и скотства. У неё с мужчинами была только любовь: обожание, уважение, восхищение, близость; могла закружиться голова от одного только взгляда, запаха, воспоминания, прикосновения- она любила и была любима!
Сильный порыв ветра освобождал деревья от красных и жёлтых, резных кленовых листьев, немного ещё зелёных, продолговатых листьев ясеня, скрученных в трубочки сухих липовых. Всё это бесстыдство обнажающейся природы, торжествующей осени ложилось беспорядочно к её ногам. Она шла по этому роскошному ковру и наслаждалась нахлынувшими воспоминаниями, жёлтые фонари уже начинали то тут, то там одаривать своим тусклым светом тёмные улицы и переулки. Закопошился телефон в боковом кармане куртки и проиграл такую знакомую битловскую мелодию «Yesterday».
– Мам, ты скоро? Наши мужики есть хотят!
– Да иду, иду! Вот уже к подъезду подхожу, ничего подождут!
Сын Славик давно был женат и они с Леной опять ждали ребёнка, жили отдельно.
Алиса после развода жила на даче у Желтовского. Всё же пришлось ему сказать о дочери, тайну эту выдал болтливый Станислав.
Иногда, как сегодня, Алиса заезжала к матери поболтать, которая никогда не жила одна: у неё обитали три здоровенных кота или, как она их любовно звала, «мужики». Кастрированные Ричи и Шамп и полноценный Рыжик, все беспородные, все подобранные во дворе ещё котятами и превратившиеся в откормленных, ухоженных и холёных сибаритов.
– Вот держи «котакормы», – и она протянула Алисе пакеты с едой для котов. – Руки от холода онемели! Всем купила: и старичкам моим «Ageing Sterilised», и «WHISKAS» Рыжику. Только, Алиса, смотри не перепутай какому мужику что.
– Ну, идите мои лапочки, Ричик, Шапуля, а ты чего, Рыжик, особого приглашения ждёшь? Всё подчеркнуть хочешь, что ты один тут особенный – мужик? – и она ласково потрепала его за ушко, улыбнулась. – Ну уж нет! Все вы тут мои любимые, и каждый особенный!
Самые красивые цветы
Дождь лил уже второй месяц с небольшими промежутками то днём, то ночью и, таким образом, возложенную на него кем-то Высшим миссию – испортить это лето окончательно, вполне оправдывал.
Каждое утро поливочные машины строго по расписанию выезжали из своих стойбищ и со всей энергией водителей-гастарбайтеров добавляли к этому небесному водному потоку ещё и местную водичку, добытую из грязных городских водоёмов: чтобы ни одного сухого местечка ни на асфальте, ни на резиновом покрытии детских площадок, ни просто на остатках тёмно-зелёной тощей травы, то есть НИГДЕ не оставалось.
Лужи, лужи, лужи – это время года раньше было принято называть коротким и весёлым словом лето, а месяц считался самым жарким в Москве. Июль – праздник солнца, цветов и ясного голубого неба.
Вера с тоской посмотрела в окно и вдруг приятно удивилась: дождя не было, а на небе появились некие проблески голубого цвета! О, чудеса всё же случаются! Сегодня у неё День рождения да ещё и суббота, значит весь её план вполне может удасться. Дата, правда, не очень весёлая- уже сороковник, говорят, что и праздновать этот день не стоит. А вот почему так никто и не знает: не стоит праздновать и всё. Но Вера не была столь суеверна и всё же подготовилась к этому событию по полной программе: и закуски, и салатик, и горячее, и торт, ну и «Мартини» для мамы, «Хеннесси» для себя и подруг, Любочки и Наташи, и «Перцовку» для папы и соседки Дашки, если та соизволит прийти оторвавшись от своего многочисленного семейства. Ну, Любочка и Наташа тоже не должны подвести – всё же школьные подруги.
Кроме папы, мужчин никаких не предполагалось: у Дашки муж риэлтер и все выходные на работе, у Любочки – муж гражданский и не исключена возможность, что он ещё не только её гражданский муж, а у Наташи в данный период жизни полный штиль. Сама Вера была дважды официально замужем, а потом так- по мелочи.
С первым мужем Сашкой она дружила с первого класса, они даже сидели все эти годы за одной партой и понятно, что сразу же после получения аттестата зрелости, эту самую зрелость подкрепили ещё и штампом в паспорте. Но вот почему-то сидеть за одной партой одиннадцать лет это одно, а жить вместе, это оказалось совсем другое, и через год они развелись без особых страданий и упрёков.
Второй раз Вера вышла замуж через два года за брата своего однокурсника Славу. Всё было прекрасно: Слава был старше её на семь лет, кандидат физико-математических наук и вообще очень – очень интеллигентный мужчина. Через положенный срок родился Юрик, очаровательный бутуз, вылитый папочка. Вера уже дописывала диплом и стоило немного поднатужиться, чтобы она его защитила и не брала академку, но Слава натужиться не собирался, дневной визг Юрика и ночные недосыпы родителей его ужасно раздражали и он переехал жить к своей маме. Пришлось подключиться Вериным родителям, диплом был получен вовремя; Юрик подрос и стал спокойно спать ночами, но Слава так и не вернулся. На этом в паспорте была поставлена вторая печать о разводе.
И вот Юрик вырос и уже полгода как служил на доблестном Тихоокеанском флоте.
Характер у Веры был лёгкий, она никогда не переживала по пустякам, обожала всякие сюрпризы, радовалась иногда обыкновенным мелочам. И в этот свой День рождения решила назло природе устроить и себе, и родителям, и подружкам настоящий праздник.
Да пусть себе льёт этот грустный дождь: дома тепло, уютно. Лишь бы девчонки погоды не испугались и родители не захандрили.
Первыми, как и положено, с раннего утра (в восемь часов!) поздравили родители, а потом и сами прибыли ровно в двенадцать.
Всегда чуть меланхоличная Любочка в новом цветастом платье, очевидно первый раз одетом с начала этого лета, и улыбающаяся Наташа, видимо совсем недавно перекрашенная в блондинку сизоватого оттенка, приехали в половину первого, а в час дня явилась вырвавшаяся из домашнего плена Дашка, она была как всегда в джинсах и полосатой майке (правда, фартук снять всё же не позабыла).